Владыки Мегамира - Юрий Никитин

За столом пронесся вздох облегчения, Соколов повеселел:

— Что бы ты хотел?.. У нас есть золото, стальные ножи,огненная вода...

Влад держал веки приспущенными, пряча огонек в глазах.Верховный Вождь хитер. Язык дан человеку для того, чтобы скрывать мысли, азапахи для того, чтобы прятать скрытые мысли. Но слабость людей в том, что незнают о таком языке. Нет, знают, но не догадываются, что сами даже не говорят,а кричат на этом языке. Пусть и не всегда понятно.

— Покажите стойбище, — ответил варвар, раздуваясьот гордости. — Я выберу сам.

Пока Соколов спешно снаряжал экспедицию, Влад проводил времяу Семена. Тот оказался единственным, который не исходил запахом страха при видеварвара. Семен, будучи химиком с мировым именем, выполнял и обязанностидиетолога. Слов «повар» и «кулинар» до прибытия Семена на Станцию не знали, едабыла набором калорий, белков, жиров и углеводов. Семен, как всякий работникэкстракласса, мигом уловил закономерности, придумал кое-что свое. Классикойоставался бестселлер Хомякова, одного из первых побывавших за стеной Полигона —«Рецепты из кухни Малого Мира», хотя все время издавались дополнительныетиражи. Новый Свет в то древнее время еще называли Малым Миром, а Старый —Большим, хотя, по сути, все было наоборот.

— Если добавить кузялист, — заметил Влад, пробуяблюдо Семена, — будет еще мягче и нежнее.

— Что за кузялист? — насторожился Семен. —Такого не знаю!

Влад вышел за Головастиком в Лес, а Семен трижды безуспешнопрогнал компьютер по классу растений, именуемых здесь деревьями. Варвар принеспару молодых и сочных гусениц, за плечами топорщился рулон светло-зеленоголиста. Семен с разочарованием узнал дыльник лапчатый.

— Рвать можно только на восьмой день, — объяснилВлад. — До восьмого — обычное дерево. Еда для кобылок, джампов, зеленыхубийц. А с девятого дня — еда для хрудлей.

— Фактор времени! — воскликнул Семен. — Такиетонкости уловим не скоро. Мир чересчур огромен.

Обед оценили даже равнодушные к гастрономическому развратутехнофилы. Семен сиял, от него шли запахи радости и нежности к варвару. Ониходили едва не в обнимку, а Хоша прыгал уже и на Семена, признав окончательно.Остальные шарахались — мало грозного дикаря, раздутого от мускулов, кошмарногоХоши, так за этим трио повадился, громко стуча крепкими как сталь когтями,Головастик. Он заходил в комнаты, лаборатории, кабинеты. Правда, не всегда, атолько в свободное от работы время. Обычно же в стремительном темпеперетаскивал под стальной купол гусениц, жуков, клещей, ногохвосток, червей...В Станции стало тесно, Соколов отчаянно торопил сборы.

В последний день Влад прошелся по Станции, отбирая впередплату за работу проводника. Дары складывал в мешок, а затем приклеилГоловастику на плоский лоб каплями клея, вдобавок сверху расселся,раскорячившись, Хоша, цепко ухватился лапами, после чего так подозрительнооглядел всех, что попятились самые смелые.

Глеб обеспокоенно сообщил Соколову:

— Варвар взял фонарь, два комплекта батареек, коробку смнемокристаллами.

— А мнемокристаллы зачем?

— Говорит, в его племени женщины носят такие на шее.Еле уговорили сперва переписать на запасные... Пришлось, ибо он на беду выбралкоробку с самыми новейшими данными по генной инженерии. Подозрительный! Следил,чтобы не подсунули другие. Он как-то отличает одни кристаллы от других.

— Ладно, лишь бы информацию продублировали. Тыобъяснил, что одной батарейки хватает для беспрерывной работы фонаря на десятьлет?

— Объяснил... Что толку? Ему батарейки нужны какдиковинный орнамент, какого нет у соседнего вождя. Когда я попытался не давать,рассердился, хотел уехать.

— Ну, это прием в торговле! У меня новость похуже.Дикарь отказался взять тебя.

Глеб отшатнулся, брови взлетели вверх:

— Я с удовольствием останусь, работы выше головы, ночем он мотивирует? Ведь я чаще, чем кто-либо, выхожу из Станции!

— Сам знаешь, он раскрывает рот только когданеобходимо. Что не считает нужным объяснять, не объясняет.

— Поедет только с Куницыным? Или с Назаруком?

— Этих я сам забаллотировал. Один робок, другой нуженздесь.

Они смотрели друг на друга, стараясь прочесть еще что-либоза сказанным. Глеб вспыхнул, голос стал острее ножа:

— Иван Иванович, отдаете отчет? Они должны отправитьсячерез пару часов, едва высохнет роса! А еще не готовы кандидатуры?

Наружная дверь с грохотом раскрылась, пахнула волна холодногоутреннего воздуха. Зашипели баллоны с обеззараживающими смесями — увы,конструкторы не учли, что громадный ксеркс будет затаскивать в узкие двериотчаянно отбивающихся жуков, сороконожек, трипсов. Жуки вцеплялись страшнымикрючковатыми лапами за створки, ксеркс упрямо тянул, лапы с треском отрывались,брызгая кровью, долго корчились, прыгали, а гусеницы вовсе рвались пополам, поли стены оказывались залитыми зеленоватой слизью, мощный запах дикого Леса, каки сейчас, наполнял всякий раз научно-исследовательскую Станцию.

Варвар приблизился к верховному вождю и Дубову довольный,налитый звериной силой и мощью, бросил небрежно:

— Поедет Семен.

Глеб покраснел от гнева, раскрыл рот, но Соколов сказалбыстро:

— Согласен.

Глеб в изумлении повернулся к Соколову:

— Безумие! Муравьев не специалист!

Соколов бросил через голову варвара маячащим вдалиработникам:

— Муравьева ко мне! Срочно.

Семен примчался запыхавшийся, красный, от него пахлодиковинными травами. Соколов кивнул на раздутого от гордости варвара:

— Поступаешь в распоряжение великого Воина.

Муравьев, глупо улыбаясь, переводил взгляд с одного надругого, понял, отшатнулся:

— Шутите? У меня работы непочатый край. Сами рыскайте!

В голосе Соколова появился металл:

— Он тебя избрал! Других не хочет. Сам виноват, зачемподружился?

— Но я... другие...

Соколов внезапно поник, было видно, как он смертельно устал:

— Семен Тарасович, тогда предложите другой выход.Только не тяните из клопа резину. Ситуацию знаете.

Семен застыл в немой ярости, глаза перебегали с одного лицана другое. Сотрудники отводили взгляды, некоторые отступали, прятались вкабинеты. Влад положил огромную ладонь на плечо химику:

— Со мной не пропадешь! По дороге такие травы покажу!

Соколов обратился к варвару:

— А вторым спутником будет... Катерина Нечаева.