Десять десятилетий - Борис Ефимов

Там же на палубе королевской яхты произошла наша встреча с принцем Сиануком. Посол представил ему нас. Принц был в обыкновенном сером штатском костюме, без всяких знаков отличия, в голубой рубашке с синим галстуком в полоску. Удостоив нас довольно равнодушным наклоном головы, Сианук сказал, что весьма рад приезду на национальный праздник кхмерского народа гостей из Москвы.

Посол был весьма озабочен нашим предстоящим разговором с Сиануком, скептически рассматривая успех нашей миссии. Между прочим, он предупредил нас, что обращаться к принцу следует с французским словом «сир», положенным в обращении к царствующим особам.

— Ваше высочество, — обратился к Сиануку по-французски Евгений Жуков, видимо, позабыв совет посла о слове «сир», — мы привезли с собой наилучшие пожелания советских людей и предполагаем также благоприятные переговоры об учреждении Обществ дружбы между нашими странами.

— Благодарю вас, — сказал Сианук, — я высоко ценю дружеские отношения с такой великой страной, как Советский Союз, но учреждение Обществ дружбы — не простой вопрос. Ведь, учредив Общество дружбы с вами, мы должны сделать то же самое и в отношениях с некоторыми другими государствами, в частности, и прежде всего, с Соединенными Штатами Америки, а мы к этому не готовы.

Тут я тоже вступил в разговор.

— Сир, — сказал я, — мы понимаем, что вопрос не простой, но мы оптимисты и надеемся, что все трудности будут благополучно преодолены.

Сианук посмотрел на меня, по его лицу скользнуло некое подобие улыбки.

— Это хорошо, что вы оптимисты. Я тоже оптимист. — И наклонил голову, давая тем понять, что аудиенция окончена.

Мы встретились с принцем Сиануком еще раз — в посольство пришло официальное приглашение в правительственную ложу на футбольный матч между сборной Камбоджи и советской командой «Торпедо», прилетевшей в Пномпень одновременно с нами. На этот раз принц был гораздо приветливее и даже обратился ко мне с улыбкой:

— Ну вы, как оптимист, наверно, рассчитываете на победу вашей команды.

— Сир, — ответил я тоже с улыбкой, — это естественно.

— Ну а я, как оптимист, уверен в нашей победе.

Матч закончился со счетом 3:0 в пользу торпедовцев. Сианук, несомненно, был огорчен, тем не менее, нам были выданы подарки — серебряные изделия, которыми так славится Камбоджа. Мне досталось изящное небольшое серебряное блюдо, которым мой внук по сей день пользуется как пепельницей.

Но самое большое и незабываемое впечатление от Камбоджи — это, конечно, Ангкор, великолепный комплекс храмов, сооруженный в IX–XIII вв. В последующие века подвергался нашествиям иноземных завоевателей, постепенно приходил в упадок, разрушался и в конце концов был заброшен камбоджийцами. Опустевшие храмы и дворцы стали резиденцией диких зверей и гигантских змей, заросли непроходимой тропической растительностью, на многие десятилетия скрывшей Ангкор от людских глаз. Лишь постепенно мир стал узнавать о существовании древних кхмерских сооружений, о них стали появляться упоминания в рассказах путешественников.

И вот мне доводится увидеть своими глазами эти чудеса. Они прежде всего ошеломляют масштабами: достаточно сказать, что только один Ангкор-Ват, один из комплексов Ангкора, занимает полтора километра в длину и километр в ширину. (Вспомним, что длина римского Колизея около двухсот, а ширина полтораста метров.) Потрясают не только размеры сооружения, не только пластическое богатство его архитектурных форм и скульптурных деталей — барельефов, статуй, фронтонов, наддверий. Пять высоких храмовых башен буквально сверху донизу покрыты каменной резьбой, создающей богатую и контрастную игру света и тени. Здесь нет камня, которого не коснулся бы резец ваятеля. Не найти гладкой поверхности стены, не найти кирпича, не украшенного каким-нибудь изображением. Внутренняя отделка храмов прекрасна не менее, чем наружная. С восхищением рассматриваем мы барельефы, покрывающие длинные галереи Ангкор-Вата сплошным каменным гобеленом, на котором искусные и терпеливые руки неведомых умельцев прошлого как бы «выткали» картины быта и жизни древней Камбоджи. Ритмически повторяясь, подобно изысканному художественному орнаменту, движутся по стенам четкие шеренги воинов, вереницы загадочно улыбающихся девушек-танцовщиц — «апсар». Целые армии, оснащенные боевыми колесницами, слонами, многовесельными галерами, сталкиваются в жестоких сражениях, сухопутных и морских. Придворные церемонии и народные празднества, уличные сценки и семейные события, шахматные состязания и петушиные бои — все это продолжает жить в изумительных, вырезанных в мраморно твердом песчанике фресках, еще сохранивших кое-где следы яркой древней раскраски.

Неумолкаемый звон цикад стоит в ушах с такой силой, что иногда приходится повышать голос, чтобы услышать друг друга. То бодро шагая по раскаленным тропическим солнцем плитам, то осторожно ступая по скользкой зелени бархатного мха, покрывающего ступени темных портиков, где под высокими прохладными сводами шуршат летучие мыши, мы идем сквозь лабиринт руин Ангкора, густо заросших разнообразной и экзотической растительностью джунглей. Подобно гигантским удавам, извиваются корни деревьев по дорожкам и лестницам, взбираются на арки ворот, тянутся по перилам, проникают сквозь кладку стен и куполов, расшатывают и дробят древние камни. Местами эти корни похожи на щупальца чудовищных спрутов, местами — на хоботы слонов.

Растительность, окружающая седые памятники старины, обычно приятна. Она трогает и радует глаз ощущением жизни, бессмертием вечной природы. Но здесь почему-то появляется обратное чувство: становится жалко и больно за созданную трудолюбивыми и талантливыми людьми прекрасную архитектуру. Джунгли завладели святилищами, галереями, башнями, окружили их непроходимой стеной дикой чащи, через которую с большим трудом пробились исследователи и путешественники, проложив путь для археологов, ученых и туристов.

После двухдневного пребывания в Ангкоре мы возвращаемся в Пномпень…

Поездка в Камбоджу позади, я снова в Москве. Надо, кстати, сказать, что наш визит в эту экзотическую страну принес свои результаты — Общество дружбы СССР — Камбоджа и одновременно Общество дружбы Камбоджа — СССР благополучно возникли, и мне, между прочим, оказали честь: я был избран вице-президентом нашего Общества.

… Среди заграничных поездок, о которых стоит рассказать, я хочу вспомнить и поездку в Грузию — ведь Грузия теперь тоже заграница. Связана была эта поездка, если память не изменяет, с пятидесятилетием тбилисской Академии художеств. И от

Академии художеств СССР на этот юбилей направилась целая мощная делегация — президент Н. Томский, вице-президенты В. Кеменов и Е. Вучетич, академики Д. Налбандян, Д. Мочальский, Ф. Решетников и другие. А от Союза художников СССР, как-то так получилось, послали меня одного. При этом я почему-то поехал не вместе с группой академии, а только через два дня — один. Поездка была тяжелая, неприятная. Вагон немилосердно трясло, и я, недавно перенесший операцию по поводу отслойки сетчатки глаза, испугался за второй глаз. Но все обошлось. И вот торжественное заседание в переполненном до отказа зале театра имени Руставели. Представители Академии художеств СССР один за другим выступают с речами, поздравляют, приветствуют, преподносят великолепные подарки — роскошные альбомы с репродукциями Рембрандта, Рубенса, Брюллова… А я начинаю беспокоиться — как после такого пышного парада будет выглядеть моя одинокая фигура. Кстати, и подарок у меня довольно скромный — пустая палехская шкатулка. Хоть бы догадались положить в нее, для смеха, бутылку московской водки.