Битва за Клин - Василий Карасев

Насколько верна эта оценка? Близкая к этой цифра уже называлась. Но она относилась только к потерям противника при прорыве из Клина. И, скорее всего, основной урон враг понес именно там. Больше нигде на протяжении всей операции крупная немецкая группировка не оказывались в столь сложном положении. В основном итогом боев было вытеснение противника с оборонительных позиций. Были окружения только небольших подразделений. Но и потери при этом могли быть тоже небольшими.

Поэтому утверждения отчета 30‐й армии о том, что в ходе нашей наступательной операции немцы потеряли 18 тыс. человек[1263] убитыми и ранеными, представляет собой явное преувеличение и никак не корреспондируется с называемой самой же армией цифрой урона немцев при их прорыве из города. Такой вывод можно сделать из того простого соображения, что наступающий чаще теряет в разы большие, чем обороняющийся. Однако, как видим, заявленная цифра немецких потерь превышает урон наших частей (около 16 тыс. человек).

Согласно проведенной оценке, потери наших и немецких войск относятся с некоторой натяжкой как четыре к одному. «Нормальное» соотношение при наступательном бое: три к одному. Учитывая спешку, в которой готовилась наступление, уровень подготовки войск и сложные погодные условия нужно признать, что такое соотношение потерь выглядит совсем не так удручающе, как кажется с первого взгляда.

К сожалению, по убитым это соотношение, скорее всего, значительно хуже. Наши войска находились в более сложных условиях с точки зрения оказания помощи раненым на поле боя и их эвакуации. Немцы, наоборот, оборонялись в населенных пунктах, которые иногда удерживали длительное время. Поэтому первая медицинская помощь часто оказывалась у них не в чистом поле, а в теплом помещении. Если принять соотношение между убитыми и ранеными у немцев один к трем или один к двум, то получим число их убитых 1000–1300 человек. Тогда соотношение наших и немецких потерь составит восемь или шесть к одному.

Тем не менее, был достигнут несомненный успех. Захвачено или уничтожено: 164 танка, 31 броневик, 6 танкеток, 1706 грузовых автомашин, 68 легковых автомашин, 136 орудий разных калибров, 25 зенитных орудий, 180 минометов, 1300 автоматов, 423 пулемета, 472 мотоцикла, 9 раций, 38000 снарядов, 26500 разных мин и 3 миллиона патронов[1264]. Некоторые из трофеев могли быть посчитаны дважды. Однако это не отменяет факта их значительного количества. Нельзя сбрасывать со счетов и тот моральный урон, который понес противник.

Итоги, подведенные в предыдущей главе, названы предварительными, поскольку Клинско-Солнечногорская наступательная операция еще не закончилась. Считается, что это произошло 25 декабря. Но уже 15–16 декабря 1941 г. в штабе 30‐й армии явно возникло ощущение того, что достигнут не просто успех, а удалось полностью сокрушить противника и обратить его в бегство. И соответственно часть войск можно вывести с линии фронта на отдых.

Об этом можно судить по тому, что уже 15 ноября в 10.45 363‐я стрелковая дивизия получила Боевое распоряжение № 100 штаба армии, которым предписывалось «немедленно выступить по маршруту РЕШЕТНИКОВО, СЕМЧИНО, ТРЕТЬЯКОВО и организовать преследование отходящего противника. Если противник еще продолжает удерживать ВЫСОКОВСК, то предварительное совместное с частями армии, действующими восточнее ВЫСОКОВСК, ликвидировать Высоковскую группировку противника и потом продолжить преследование противника на запад»[1265]. Полоса, в которой должно было проходить преследование противника, примыкала слева к полосе наступления 1‐й ударной армии.

Одновременно Боевым распоряжением № 101 371‐я стрелковая дивизия отводилась в район Минино, Селевино, Березино, 348‐я – в район Губино, Щапово, Шевелево, северо-восточнее Клина, 8‐я и 21‐я танковые бригады – в Ямугу, 18‐я и 24‐я кавалерийские дивизии – в район Борозда, Белозерка, Акатьево. 365‐я стрелковая дивизия должна была сосредоточиться в Голяди и Полуханово. По прибытии на указанные места дислокации требовалось привести части в порядок и готовиться к дальнейшим действиям[1266].

И маневр 363‐й стрелковой дивизии, и отвод трех других на отдых давали врагу передышку и явно не соответствовали сложившейся обстановке. Похоже, что к выполнению этих приказов даже не успели приступить. Немцы продолжали находиться на небольшом расстоянии от города: в Высоковске, Некрасино, Воздвиженском. Их отступление не переросло в безудержное бегство. Они старались удерживать передовые опорные пункты до последней возможности. К этому врага принуждала сверхпредельная загруженность немногочисленных дорог. Отходившие по ним боевые части и тылы вынуждены были по многу часов просто стоять на месте. Поэтому наши дивизии видели перед собой врага и продолжали атаковать его. Согласно сводке № 279 штаба 30‐й армии к 6.00 16 декабря 348‐я стрелковая дивизия занимала Полуханово, Ильино, Помельцево, 371‐я – Василево, Селинское, Тетерино, а 363‐я продолжала сосредотачиваться в районе Спас-Заулка[1267].

Приказ армии № 37, изданный в 4.00 16 декабря[1268], фактически отменял упомянутые распоряжения № 100 и № 101, и согласно ему всем стрелковым дивизиям предстояло преследовать противника без всякой паузы.

Воодушевление охватило и высшие штабы.

16 декабря директивой Ставки Верховного Главнокомандования № 005794 30‐я армия с 12.00 была передана в подчинение Калининского фронта. Граница между Калининским и Западным фронтом была установлена по линии: ст. Решетниково, Котляково, Бол. Ледники, Покровское. Следовательно, прежняя граница между 30‐й и 1‐й ударной армией существенно сдвигалась к северу. Командующему 1‐й ударной армией В. И. Кузнецову было приказано принять от 30‐й армии участок южнее новой разграничительной линии[1269]. Переподчинение армии было мотивировано следующим образом: «При дальнейшем наступлении правого крыла Западного фронта на Волоколамск обстановка не вызывает необходимости иметь на этом сравнительно узком участке фронта наступающих здесь четырех армий (30‐й, 20‐й, 16‐й и 1‐й ударной)»[1270].