Красный флаг. История коммунизма - Дэвид Пристланд

В отличие от 1953 года, революция 1959 года была организована не только во имя идей национализма и индустриализации, но и во имя идеи власти, служащей интересам «народных классов», а не имущих «экономических классов». Неудивительно, что революция подарила надежду беднякам, которых так вдохновили формы партизанской мобилизации, впервые примененные в горах Сьерра-Маэстра. Они настаивали на проведении более радикальных реформ, а Повстанческая армия Кастро, пользовавшаяся огромным влиянием в сельской местности, была на их стороне. Народ, казалось, так же массово поддержал суды над сторонниками Батисты, которыми руководил сам Че Гевара. Многие аргентинские друзья Че были поражены тем, как быстро он, бывший целитель больных, превратился в жестокое олицетворение революционной справедливости. Он, однако, не искал себе лишних оправданий. Одному из друзей он ответил так: «Понимаешь, в этой ситуации или убиваешь ты, или убивают тебя».

Разумеется, такой радикализм многих оттолкнул, в том числе либералов, собственников, а также США. Сначала Вашингтон настороженно отнесся к революции Кастро, усмотрев в ней связи с коммунизмом, но антикоммунистические высказывания Кастро убедили США в обратном, и Штаты признали его режим. Тем не менее ориентация Кастро на экономический национализм и перераспределение земли неизбежно обострила конфликт между кубинцами и американскими владельцами фирм и компаний на Кубе. Суды над сторонниками Батисты, их казнь[677], отмена выборов заставили американцев поверить, что Кастро встал на путь коммунизма и его уже нельзя повернуть обратно. Отношения с США ухудшились. К марту 1960 года Эйзенхауэр обратился в ЦРУ с просьбой подготовить план осуществления восстания на Кубе с участием эмигрантов, настроенных против Кастро. Они стремились к тому, чтобы Кастро постигла та же участь, что и Арбенса за пять лет до этого.

В 1959 году кубинцы и советские власти мало знали друг о друге. Уже в марте 1960 года Кастро, убедившись в том, что американцы планируют вторжение на его остров, попросил о встрече Анастаса Микояна, разъезжающего с визитами по всему миру и как раз оказавшегося в том регионе[678]. Микоян прибыл в Гавану, и новые знакомые сразу поладили: кубинцы усмотрели в СССР источник экономической и военной помощи, а Политбюро Хрущева отнеслось к кубинской революции как к возможности распространить свое влияние и поддержать стареющий организм советского коммунизма молодым бодрым духом и энергией. Микоян с восторгом говорил о Кастро: «Он настоящий революционер, абсолютно как мы. Я почувствовал, будто снова вернулся в детство». Советы согласились посылать на Кубу оружие и нефть в обмен на сахар. Кроме того, они направили на остров группу испанских офицеров-коммунистов, живших в эмиграции в Москве после окончания испанской гражданской войны. Они были призваны реорганизовать кубинскую армию.

Кастро не зря опасался американцев. Эйзенхауэр и Даллес в самом деле планировали поддержать военное вторжение эмигрантов на остров под прикрытием американской авиации, но кубинцам повезло: в США сменился режим. После избрания президентом Джона Ф. Кеннеди американская внешняя политика была снова во многом синхронизирована с действиями СССР.

Кеннеди пришел к власти (во многом как Хрущев), обещая применить новый способ борьбы с конкурирующей сверхдержавой, который будет как более идеалистическим, так и более продуманным. Пораженный «потерей» Кубы, самой крупной неудачей со времен «потери» Китая за десять лет до этого, Кеннеди был намерен отказаться от жестких военных методов Эйзенхауэра и отдалиться от европейского империализма и его эпигонов в ЮАР, где был установлен режим апартеида. Как он объяснял, Америка должна была быть «на стороне права каждого человека руководить своими поступками… так как итоговая победа национализма неизбежна».

При Кеннеди Вашингтон постепенно начал осознавать, что коммунизм является продуктом отсутствия экономической и политической несправедливости. Решением проблемы казалась теория модернизации, разрабатываемая такими академиками, как, например, советник Кеннеди Уолт Ростоу. Ростоу и его последователи утверждали, что все общества идут по одному и тому же пути «модернизации» к либеральной демократии, но на переходной стадии, не достигнув полной зрелости, они могут заразиться коммунизмом. Единственно правильным решением считалось ускорение процесса модернизации. По их мнению, мировым интересам можно было послужить, способствуя быстрому развитию с помощью финансовой поддержки и насаждением демократии. В 1961 году Кеннеди удалось привлечь тысячи молодых людей в «Корпус мира» и его программы по «общественному развитию» для распространения американского варианта модернизации во всем мире. В запасе оставалась «жесткая политика» военных действий, но она должна была сопровождаться продуманными контрреволюционными кампаниями, сдерживаемыми обращением к умам и сердцам людей, — так называемой Мягкой политикой.

Когда дело дошло до Кубы, Кеннеди долго сомневался по поводу планов вторжения Эйзенхауэра. Он полагал, что, если что-либо пойдет не так, вся кампания только навредит международной репутации Америки. Тем не менее Кеннеди, как и его предшественник, стремился истребить влияние коммунизма в стране, находящейся под носом у США. Он решил действовать, полагаясь на план тайной, партизанской операции без прикрытия с воздуха. Кеннеди надеялся, что высадка вооруженных эмигрантов и изгнанников повлечет за собой стихийное восстание простых кубинцев против режима Кастро. Операция в заливе Свиней в апреле 1961 года провалилась. Восстания в поддержку высадившихся изгнанников не произошло, войска Кастро действовали эффективно. Большинство десантников были захвачены в плен. Репутация США в странах третьего мира оказалась еще более запятнанной. Операция в заливе Свиней привела к противоположным результатам, подтолкнув Кубу еще ближе к советскому лагерю. Кастро был убежден в том, что очередное вторжение американцев неизбежно. Действительно, в Вашингтоне начали разрабатывать новый план. Тем временем ЦРУ развязало длительную серию попыток убийства Кастро необычным способом — от взрыва сигары до зараженного грибком костюма для дайвинга. Существовали даже планы сломить Кастро, устранив предполагаемый источник его харизмы — его бороду. По словам Кастро, ЦРУ и кубинские эмигранты покушались на его жизнь более 600 раз.

Вера в продуктивное сотрудничество с СССР укрепилась после того, как Кастро взял курс на более рациональное и упорядоченное управление внутренними делами. Кубинцы убедились в том, что неформальное, коллективное управление через повстанческую армию неэффективно в делах национальной обороны и государственного строительства. Разнообразные революционные организации слились в одну — Объединенную революционную организацию (ОРО)[679]. Кастро все больше доверял старым коммунистам из хорошо организованной НСП, в том числе в деле совершенствования работы административного аппарата.