Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700 - Михаил Михайлович Богословский

то, чьто уже съколь сотъ лѣтъ завелось, мушьтукъ положить? Къ тому жъ i признакъ доброй iмѣетъ господинъ Лангъ — подагру»[785]. Добавим, что записка эта доставила большое удовольствие королю. 27 августа в лагере под Ригой русский резидент Судейкин был у короля во время утреннего завтрака, и король говорил ему, что получил два письма от царя, одно на немецком, другое на русском языке. Русское письмо он дал для прочтения Судейкину и при этом говорил, что он «барзо теми царского величества листами тешится. А как королевское величество, — продолжает Судейкин, — ранее снедание кушал и в то время воевода (иноврацлавский), и генералы, и ближние люди, тут же и он, посланник, стояли… покамест он кушал и за тем кушаньем изволил королевское величество пить из кубка стеклянного про здравие великого государя. А потом, наложа в тот же кубок, изволил из своих рук отдать ему, посланнику, а посланник, выпив тот кубок, на его, королевской, милости бил челом. А после его, посланника, пили воевода иноврацлавской, а за ним генералы, которые тут были. А откушав, его королевское величество поехал из обозу за Двину реку осматривать пушек и военных припасов, которые перегружают лодьями и стругами из-за реки Двины на сее сторону к шанцом»[786].

Военные приготовления Петра летом 1700 г. заканчивались, и то, чего не мог разглядеть шведский резидент, было ясно видно датскому и саксонскому дипломатам. В беседе с датским послом Гейнсом в Преображенском 4 июня царь уверял его, что формируются полки и делаются все необходимые приготовления для энергичной борьбы со Швецией[787], и это было действительно так. Оба союзных дипломата: и датский и саксонский, — судя по их депешам, в полном восторге от достигнутых результатов. «Новые полки чудесны, — писал в Копенгаген Гейнс, — и на ученье и парадах так же хороши, как могли бы быть и старые. Набрано этою зимою до 30 полков по 1200 человек каждый и два драгунских полка по 1000 лошадей»[788]. Приготовленную артиллерию он находил образцовой. По его сведениям, было снаряжено 400 бронзовых пушек, лучших в свете; к ним заготовлено 20 000 бомб, 30 000 каркасов, 40 000 ядер (licht kugeln)[789].

В конце июля и в начале августа барон Ланген доносил польскому королю о происходящих, вероятно, военных приготовлениях царя и о своем восхищении столь хорошо обученной и столь дисциплинированной пехотой[790]. В одной только Москве, по его словам, находится около 40 000 хорошей, прямо отборной пехоты, которая ежедневно, кроме воскресных и праздничных дней, с раннего утра до обеда упражняется с оружием и так подготовлена в заряжании и стрельбе, как только могла быть подготовлена немецкая пехота[791].

В записках Желябужского находим страницу, бросающую свет на личную деятельность Петра летом 1700 г. по комплектованию армии: «Июля в 9 день в Преображенском на Генеральном дворе генерал Адам Адамович Вейд докладывал великого государя по росписи о стольниках, которые писались в ту роспись за болезнью и старостью. И великий государь изволил их сам смотреть: больных изволил отставливать и отмечать в росписи своею рукою»[792]. Петр не терял интереса и к вновь созданным морским силам. Он ведет переписку с адмиралтейцем Ф. М. Апраксиным, с англичанином кораблестроителем Осипом Наем и с вице-адмиралом Крюйсом. Ф. М. Апраксину в письме от 27 июня он дает указание о переделке пяти венецианских, т. е. строенных венецианцами, кораблей, ссылаясь на изложенное в письме свое мнение об этих кораблях; уведомляет, что говорил с Любсом и Брантом по просьбе Апраксина по какому-то делу о 12 голландских плотниках, Любс и Брант за то взялись; просит предоставить Осипу Наю строить корабль, где он хочет, пересылает письменное рассуждение о кораблях, «которое мы по указу вашему чинили на Воронеже», и дает какие-то указания о постройке брандера, прилагая для этой постройки роспись размеров на тот случай, если Апраксин поручит его строить голландцам, «потому что они с текена (чертежа?) делать не умеют». В заключение Петр просит извинить его в замедлении ответом, «ибо самъ можешь разсудить», и заканчивает письмо так: «За сим во охранение Божие вашу особу купно и с добрыми помощниками вручив, пребываю вашей милости всегдашний слуга Piter, адмиралитейц верфа бас. С. Москвы, июня в 27 день 1700». В письме от того же числа к Осипу Наю читаем: «Her Nai. Письмо твое я принял и о деле твоем писал к Федору Матфеевичу, чтоб он учинил тебе всякое довольство. А когда зачнешь корабль делать, к нам отпиши. За сим отдаем вас в сохранение Божие. Piter. Ис Москвы, июня 27 д. 1700»[793].

На царское письмо от 27 июня Апраксин отвечал письмом от 15 июля, и это письмо, полученное в Москве 19 июля, должно было живо перенести мысль Петра в Воронеж в обстановку кораблестроения. «За премногую твою милость челом бью, — писал Апраксин, — что изволил писать ко мне, рабу своему, с Фадеем Поповым и с Савою Уваровым; они же мне вручили от милости твоей брандарам чертеж с размером и свидетельствованные статьи (т. е. письменное мнение царя о кораблях). И по указу твоему, что можем, станем управлять. Только, государь, в новом (т. е. новых постройках) гневу не положи: ей, старого не можем осилить, паче всего имею великую скудость в плотниках. Товарыщи мои, виц-адмирал и шоутбейнахт, великую между себя противность имеют, и был, государь, такой случай, что показали друг другу свои шпаги, а если бы не случился тут я, такожде и не помогли другие афицири, мню, что бъ из них кому был ущерб». Сообщая о вспыхнувшей между ними ссоре, Апраксин, однако, с большими похвалами отзывается об их работе и просит царя их не разлучать: «А в делех, государь, зело исправляются чисто и осмотрительно; дай Боже и впредь так, и чаять от них или до милости твоей или до господина адмирала (Ф. А. Головина) известие есть. Только, государь, разводить их не изволь, дондеже дела свои исправят. И если всемилостивый Господь Бог сподобит видеть очи твои, устне милости твоей донесу. Покорнейший твой раб Федка Апраксин челом бью. При сем моем писании был виц-адмирал и принес письмо до милости твоей, и то письмо, государь, я послал на сей же почте. С Воронежа, июля 15 числа 1700 году»[794]. Письмо вице-адмирала Крюйса также от 15 июля на голландском языке было ответом на полученное им 13 июля письмо царя и также вводило Петра в круг воронежских корабельных дел[795].

Эти письма из Воронежа отвлекали на время мысль Петра на юг