Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

объясняется также следующими вполне понятными и логическими размышлениями Конфуция. Если тот древний ритуал, – начиная от предшественников, – который является непосредственным источником получения опыта Вэнь, сегодня известен, причем, его можно реально практиковать, – значит, и древний опыт Вэнь-вана, который состоит в «просветлении сердца», – тоже достижим для того человека, который живет уже в совершенно иной эпохе (Конфуций имеет в виду эпоху свою). То есть такой переход от «известного ритуала» к желаемому Вэнь вполне логичен.

Данное суждение проясняет для нас еще один момент в биографии Конфуция. У любого читателя возникает вопрос: где и как Конфуций учился ритуалу? Из этого суждения становится понятным, что Конфуций обучался древнему ритуалу, посещая удельные княжества бывших династий, – т. е. те места, где древний ритуал сохранялся тщательнее всего. И возможно, именно это было его главной «школой», а не специальное исследование надписей на древних сосудах. Исследование надписей – это только дополнение и развитие прежнего обучения.

В рассматриваемом суждении для нас остается невыясненным только один вопрос: что такое то вэй, которое мы видим в конце этого суждения? Те из читателей, которые имеют под рукой текст на вэньяне, могут подтвердить, что это тот же самый иероглиф вэй, который уже дважды встречался в этом суждении. Давайте рассмотрим главные словарные значения этого иероглифа (БКРС № 10702):

1) Крошечный, маленький, незначительный;

2) Ничтожный, незнатный;

3) Легкий, тонкий;

4) Темный, неясный;

5) Приходить в упадок, слабеть, хиреть;

6) *Затмеваться (о светилах), тускнеть;

7) Прятать, скрывать.

Читателю понятно, где́ именно пребывает главное семантическое поле этого иероглифа. Это – «ослабевание», «становление маленьким» (по силе, величине, значению и т. д.). Отсюда – древнее значение «затмеваться». Отсюда же и «приходить в упадок», которое мы выбрали для первых двух случаев использования этого иероглифа в суждении.

Но как, при таком значении этого иероглифа, сам Конфуций мог бы осознанно стремиться к тому, чтобы «ослабеть», «захиреть» или «стать ничтожным»? Ведь смысл последней фразы становится именно таким. И это для нас становится тем более непонятным, потому что сам Конфуций полагает такое «захирение» (последнее вэй этого суждения) как бы конечным результатом своего «подражания» предкам в ритуале, т. е. результатом достижения опыта Вэнь. Вэнь равно «захирению»? Это непонятно.

Из подобных наших исследований – когда один и тот же иероглиф прекрасно вписывается в смысл суждения в одном месте, и «не лезет ни в какие ворота» в другом – становится ясно, что подобный путь поиска смысла – тупиковый. Подсказку в решении этого вопроса можно найти в этом же суждении. Мы перевели имеющийся здесь иероглиф сянь в соответствии с его древними значениями: «приношение», «подношение», «жалованный дар», «подарок», а также глагольные значения от всех этих существительных – «подносить», «дарить», «жертвовать». Эти значения иероглифа имеют прямое отношение к ритуальному аспекту, – например, древнее «приносить в жертву (собаку)» или «совершать жертвоприношение». О том, какую роль подобный «дар» (или «дары») имел в Западном Чжоу для реализации «стяжания Дэ», следует читать в книгах В. М. Крюкова.

И тем не менее, переводчики этого суждения из всего спектра значений иероглифа сянь выбрали иное – «мудрец». Ясно, что это значение более позднее, чем все производные от слова «дар», и скорее всего, значение «мудрец» появилось уже после того, как ученые мужи Китая стали размышлять над Лунь юем. Такое его значение объясняется широко распространенным в древнем Китае и уже известным нам правилом омонимии, – когда вместо одного иероглифа в текст ставился другой, с таким же звучанием. И этому другому приписывалось значение первого. Известный в древности иероглиф сянь, который имеет совершенно другое начертание (БКРС № 13978), – это и есть подлинный «мудрец». Его значение и было перенесено на тот иероглиф-омоним, который мы видим в этом суждении. Причем, сам принцип переноса смысла первоначально оправдывался тем, что иероглиф-заместитель был проще в рисунке. Здесь же – все наоборот: подлинный «мудрец» гораздо проще по написанию, чем тот иероглиф сянь, который мы видим в суждении. А значит, принцип омонимии использован здесь из-за полного непонимания смысла суждения и желания найти хоть какое-то приемлемое решение.

В этом суждении, по аналогии с сянь, также была произведена замена на омоним вэй, но замена здесь уже другого рода. Если в первом случае (с «мудрецом») смысл омонима был перенесен на имеющийся в тексте другой иероглиф, и при этом графика этого другого иероглифа осталась прежней, то во втором случае один иероглиф был полностью заменен на другой – его омоним. И важно здесь то, что мы уже встречали этот иероглиф вэй (БКРС № 11752) в Лунь юе. Он переводится как «авторитет», «влияние», «сила», «мощь», «величие», «устрашать», «запугивать».

В древности – той самой, о которой ведет речь Конфуций, когда он упоминает термин Вэнь – этот иероглиф входил в выражение вэй и, и означал «внушать священный ужас (трепет, страх)». Такое качество или способность появляется у человека, достигшего состояния Вэнь, т. е. «просветления сердца» и продолжившего свое духовное развитие. Мы об этом уже рассуждали во вступительной статье и при разборе одного из суждений. Конфуций это знал, и хотел быть обладателем этой способности. Для чего? А для чего он все время старался устроиться на службу к государям княжеств? Наличие такой способности – это то же самое, что иметь ружье для охотника, который отправляется в тайгу поднимать медведя из берлоги. А если вэй и нет, значит, считай, что идешь на медведя с пустыми руками или, в крайнем случае, с рогатиной.

Можно получить «просветление сердца», но при этом не владеть вэй и (как мы уже знаем, эта способность если и приходит к человеку, то значительно позже). Скорее всего, в Раннем Чжоу существовали особые практики, нацеленные исключительно на развитие этого вэй и у чжоуского вана. Это суждение показывает нам Конфуция, как человека, находящегося в процессе духовной работы над собой: Вэнь уже есть, а вэй и пока нет, и он желает стать обладателем этого состояния. Но как? – «Только в том случае, если я смогу достичь полной меры в подражании древним» – отвечает он сам себе. Речь, конечно, идет о подражании, в первую очередь, чжоуской практике.

Но скорее всего, это не «мысли вслух», а очень понятный слушателю метод обучения учеников, когда Учитель все объясняет «на самом себе». Это не выписка из «записных книжек» Конфуция, а одна из тех бесед, которая состоялась между Конфуцием и его учениками. А это означает, что сам Конфуций искомое вэй уже имел (мы это знаем по суждению о том, как Конфуций получал от незнакомых ему людей необходимую информацию), и говорит он – от своего собственного опыта его получения.

Разобравшись в главном,