Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба - Макс Мах

Он опустил рукав, надел камзол и прислушался. Ночь была тиха, а те слабые звуки, что все-таки ловило его чуткое ухо, не таили в себе очевидной опасности. Карл втянул носом воздух ночи, но и в нем не нашел ничего настораживающего. Тем не менее, поразмыслив, он решил не оставлять коня на произвол судьбы. «Играющий с Судьбой, платит дороже», – считали в Загорье. А в Илиме говорили еще более определенно: «Не играй с Судьбой в кости, все равно проиграешь». Вспомнив эту старую поговорку, Карл только усмехнулся. В самом деле, в его случае она звучала весьма двусмысленно. Но и оседлывать коня, тушить костер, идти сквозь ночь на поиски Марта не хотелось тоже. Впрочем, тихой ночью человеческий голос слышен далеко, а свист и того дальше.

Карл встал, обернулся в ту сторону, где – по его расчетам – должен был находиться аптекарь из Семи Островов, и громко свистнул. Свистел он по-убрски, длинно и протяжно, с усилением звука в конце, то есть так, как свистят обычно убру, собирая своих в ночной степи. «Я здесь. Жду тебя!» Что-то в этом роде. Повторив свист трижды, он выкрикнул еще и имя Строителя, надеясь, что Март услышит – если, конечно, находится там, где должен был находиться – и поймет. В том, что аптекарь поймет призыв правильно, Карл не сомневался. Лишь бы услышал.

Он постоял еще немного, прислушиваясь к голосам ночи. Затем достал из кармана камзола кисет и стал неторопливо и тщательно набивать трубку. Запах табака внес приятное разнообразие в палитру ночных ароматов, и Карл неожиданно для себя улыбнулся. Он с удивлением обнаружил, что даже такая безделица, как привычный запах, способна улучшить настроение человека, пережившего в течение одного лишь одного дня несколько отнюдь не простых встреч с теми, с кем уже не предполагал увидеться никогда, а напоследок узнал о смерти старого друга из его собственных, казалось бы, навсегда закрывшихся уст.

Перед тем, как раскурить трубку, Карл еще раз призывно свистнул в окружавшую тьму. Прошло несколько секунд, и откуда-то, со стороны дороги, послышался тихий отклик. Карл не ошибся, Март действительно знал убрскую «лошну» – пастуший свист. Услышав знакомое, «Иду, оставайся там, где стоишь», Карл усмехнулся и вернулся к костру. Однако прошло никак не менее четверти часа, прежде чем Март преодолел наконец разделявшее их расстояние и появился перед Карлом во плоти.

– Доброй ночи, господин мой Карл, – поклонился Март, шедший пешком, ведя своего огромного коня в поводу.

Март мало сейчас походил на скромного аптекаря из Семи Островов, каким увидел его Карл всего полгода назад. Встреть Карл здесь – на Гуртовой тропе – Марта впервые, принял бы, пожалуй, за сельского дворянина или за отставного офицера. Впрочем, нет. Такой ошибки он бы не допустил. Наверняка посмотрел незнакомцу в лицо, и тогда непременно встретил бы особый взгляд желтовато-карих глаз. Март был другим, он стремительно менялся с тех пор, как когг капитана Грига унес их от берегов Илима навстречу судьбе. И дело не только и не столько в одежде, которую носил сейчас Март, и не в тяжелой сабле на его боку, а в том, что и лицо аптекаря изменилось, и изменение это не являлось следствием усталости или необычного освещения. Здесь было что-то другое, гораздо более сложное и глубокое, связанное, возможно, с резко изменившимися обстоятельствами его жизни. Теперь Март выглядел старше – но все-таки не на свой истинный возраст – серьезнее, тверже, значительнее. Это был уже совсем другой человек, вот в чем дело. Это был человек, внешность которого пришла в соответствие с его сутью, происхождением и миссией.

Миссия? Возможно, что и так.

Вот только пути Строителей темны и причудливы, как утверждает молва, и что заставило Марта следовать за Карлом, вполне возможно, откроется только в конце пути.

– Доброй ночи, мастер Март, – ответно поклонился Карл. – Рад вас видеть, хотя и не припомню, чтобы приглашал вас быть моим спутником.

– Прошу прощения, господин мой Карл, я и не думал докучать вам своим обществом, но порой долг сильнее вежества, – Март был искренен и одновременно тверд.

– Кто еще отправился в путь по моим следам?

– Не знаю, – развел руками Март. – Но я видел в небе двух больших птиц. По-моему, это были орлы, но я не поручусь, что одна из этих птиц не была орланом. Слишком далеко даже для моих глаз.

Карл кивнул, соглашаясь со словами аптекаря, который, однако, аптекарем уже быть перестал. Что ж, если не разглядел Март, то и Карл тоже ничего не смог рассмотреть, но при том не сомневался, что, опустись птицы ниже, и оказалось бы, что одна из них – кондор, а другая – орлан.

– Садитесь, мастер Март, – сказал он, делая приглашающий жест в сторону костра. – Будем пить чай.

– Спасибо, но с вашего позволения, господин мой Карл, – Март обозначил вежливый поклон. – Сначала я должен позаботиться о коне. Он, разумеется, замечательно вынослив, но иногда и ему требуется отдых.

Огромный конь Марта весил, вероятно, как буйвол. Лошади этой породы – на родине Карла, в Линде, их называли першеронами – действительно были не только сильными, но еще и выносливыми, не говоря уже о несвойственной травоядным отваге. Такое сочетание качеств делало их незаменимыми в тяжелой кавалерии, но и в перевозке тяжестей им равных не было тоже.

Пока призванный, но незваный спутник обихаживал своего бурого конягу, Карл заварил чай, собрал ужин на двоих и, раскурив трубку, сел у костра. Через несколько минут к нему присоединился и Март, устроившись по другую сторону импровизированного «стола». Некоторое время сидели молча. Лишь потрескивали в огне сухие ветки, фыркали и переступали ногами кони, пасущиеся в прореженной серебром луны мгле, да долетали порой издалека еще какие-то невнятные ночные звуки. Ссутулившись по-медвежьи, Март сидел у костра, смотрел на пляшущие языки пламени и о чем-то думал, хмуря густые кустистые брови. Молчал и Карл, в который уже раз рассматривая внутренним взором события прошедшего дня, но неизменно возвращаясь мыслью к последней встрече, что случилась здесь, у костра, меньше часа назад.

Мышонок.

Визит Леона произвел на него неожиданно сильное впечатление. Годы и трудный опыт жизни, казалось, отучили Карла «открывать душу» и давать волю чувствам, но стена спокойствия, которое со временем начало подозрительно походить на равнодушие, дала трещину еще тогда, когда в его жизнь вошла Дебора. Прошлое ожило, вновь обретя кровь и плоть, и настоящее превратилось из намалеванного на стене пейзажа в жизнь, где всегда есть место и сладости, и боли. Однако произошедшие изменения не пугали, и отказываться от вновь обретенного «глубокого дыхания» Карл был не намерен.

«Как узнаешь счастье, если никогда не страдал? Как переживешь горе, если нет надежды? И нет истинной любви в сердце, не познавшем настоящей ненависти», – так говорил Лев из Сагеры, и, выходит, правильно говорил.

Карл достал из дорожной сумки флягу с тутовой водкой и, откупорив, протянул Марту.

– У меня умер друг, мастер Март, – сказал он ровным голосом. – Я знаю, на побережье так не делают, но в Загорье принято поминать мертвых глотком вина. Это водка, мастер Март. Помяните со мной моего друга.