Королева Воздуха и Тьмы - Кассандра Клэр

Эмма обернулась. И правда, они почти беззвучно влились в толпу, раздвигая людей в стороны, как Красное море. Сумеречные охотники отступали, когда стража несла мимо носилки с Ливви и Робертом и остановилась между кострами.

Ливви была бледна и обескровлена, на ней было надето белое шелковое платье, белая шелковая лента закрывала ей глаза, на шее блестело ее золотое ожерелье. Длинные каштановые волосы были усеяны белыми цветами.

Ливви танцует на своей кровати, одетая в бледно-зеленое шифоновое платье, которое она купила в «Hidden Treasures». Эмма, Эмма, посмотри на мое новое платье! Эмма боролась с воспоминанием, с холодной правдой: это было последнее платье, в котором она увидит Ливви. Это был последний раз, когда она видела эти знакомые каштановые волосы, ее круглые щеки, упрямый подбородок. Ливви, моя Ливви, моя мудрая маленькая совушка, моя милая маленькая сестренка.

Ей хотелось кричать, но сумеречные охотники не показывают открыто свое горе, когда кто-то умирает. Вместо этого они произносили старые слова, передаваемые через века:

— Ave atque vale, — ропот прошел сквозь толпу. — Ave atque vale, Роберт Лайтвуд. Ave atque vale, Ливия Блэкторн.

Изабель и Алек повернулись взглянуть на носилки своего отца.

Джулиан и другие Блэкторны все еще были захаты сочувствующими. На мгновение Эмма осталась наедине с Саймоном.

— Я говорила с Клэри, перед ее уходом, — сказала она, слова жгли и сдавливали ее горло. — Она волновалась, что произойдет что-то плохое.

Саймон выглядел озадаченным.

— Что именно?

Эмма покачала головой.

— Просто…если она не вернется, когда должна…

Саймон посмотрел на нее взволнованно, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Джия вышла вперед и начала говорить.

* * *

— Сумеречные охотники умирают молодыми, — сказал кто-то в толпе.

Джулиан не узнал его. Мужчине было слегка за сорок. У него были густые черные брови и повязка на форме со знаком Некроситета, но это мало чем отличало его от десятков других нефилимов, подходивших к Джулиану, чтобы сказать ему, что они сожалеют, что его сестра умерла.

— Но в пятнадцать… — Мужчина покачал головой. Гладстоун, вспомнил Джулиан. его фамилия — Гладстоун. — Роберт прожил полную жизнь. Знаешь, ведь он был моим дальним родственником. Но то, что случилось с твоей сестрой, никогда не должно было произойти. Она была еще ребенком.

Марк издал сдавленный звук позади. Джулиан сказал что-то вежливое, чтобы отправить Гладстоуна дальше. Все вокруг ощущалось далеким, приглушенным, как будто он или весь мир были завернуты в вату.

— Не нравится он мне, — сказала Дрю, когда Гладстоун ушел. Кожа у нее под глазами была блестящей и натянутой, в тех местах, где слезы оставили следы, которые не удалось смыть.

Было будто бы два Джулиана: один — Джулиан «До», который потянулся бы к Дрю, чтобы утешить, взъерошить ее волосы. Джулиан «После» этого не сделал. Он остался неподвижным, когда толпа расступилась, пропуская похоронную процессию. Он увидел, как Хелен взяла Тавви на руки.

— Ему семь, — сказал он ей. — Он достаточно взрослый, чтобы ходить самостоятельно.

Она посмотрела на него полу-удивленным, полу-укоризненным взглядом, но ничего не сказала. Безмолвные братья шли между ними с носилками. Блэкторны замерли, когда воздух наполнился песнопением нефилимов.

— Ave atque vale, Ливия Блэкторн. Здравствуй и прощай.

Дрю прижала ладони к глазам. Алина обняла ее. Джулиан искал взглядом Тая, не мог не искать.

Марк подошел к Таю и говорил с ним, Кит стоял рядом с ним, засунув руки в карманы, плечи сгорблены, несчастный вид. Сам Тай уставился на тело Ливви, на каждой его щеке было по красному пятну. По пути из города он засыпал Джулиана вопросами: Кто прикасался к ней в Безмолвном городе? Они смыли с нее кровь? Они расчесали ей волосы? Они забрали ее ожерелье? Они позволили тебе забрать ее одежду? Кто выбрал ей платье для похорон? Они закрыли ей глаза, прежде чем завязать их шелковой лентой? Пока Джулиан не был истощен и едва не сломлен.

К кострам, каждый из которых представлял собой огромную гору бревен и поленьев, были поставлены лестницы. Один из Безмолвных братьев взял тело Ливви и начал подниматься по лестнице. Когда он достиг вершины, он положил ее тело; на втором костре другой Безмолвный брат делал то же самое с телом Роберта Лайтвуда.

Диана тоже подошла к Таю. К ее воротнику был прикреплен белый цветок, он бледнел на фоне ее темной кожи. Она что-то тихо сказала Таю, и он поднял на нее взгляд.

Джулиан ощущал боль внутри, физическую боль, как будто его ударили в живот и только сейчас он смог вновь начать дышать. Пропитанная кровью повязка на его запястье будто пылала огнем.

Эмма. Он искал ее в толпе, нашел стоящей рядом с Саймоном. Кристина подошла к ним. Лестницы были убраны, и Безмолвные братья вышли вперед с зажженными факелами. Их огонь был достаточно ярким, чтобы осветить даже дневную сцену. Волосы Эммы вспыхнули, отражая их сияние, когда Безмолвные братья заняли свои места вокруг костров.

— Все это: пламя, сжигание тел, — сказал Марк, появляясь рядом с Джулианом. — В Дикой Охоте мы практиковали небесное захоронение.

Джулиан посмотрел на него. Марк покраснел, его бледные кудри были в беспорядке. Тем не менее, его руны скорби были начерчены аккуратно и точно, что означало, что он не сам их нанес. Красивая тонкая работа, Кристина постаралась.

— Мы оставляли тела хищным птицам на вершинах ледников или высоких деревьев, — сказал Марк.

— Давай ты не будешь предлагать это еще кому-либо на этих похоронах, — сказал Джулиан.

Марк поморщился.

— Прости, я не всегда знаю, как правильно подобрать слова.

— Если сомневаешься, ничего не говори, — сказал Джулиан. — На самом деле, лучше, если ты вообще будешь помалкивать.

Марк посмотрел на него таким же взглядом, каким Хелен смотрела до этого — наполовину обиженно и наполовину удивленно, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Джия Пенхоллоу в церемониальном одеянии ослепительно белоснежного цвета заговорила:

— Сумеречные охотники, — сказала она, ее сильный голос разносился по Нетленным Полям. — Великая беда пришла к нам. Один из самых верных слуг Конклава, Роберт Лайтвуд, был убит в зале Совета, где всегда царил наш Закон.

— Отличная идея, не упоминать, что он был предателем, — пробормотал кто-то в толпе.

Это была Зара. Вокруг нее раздался всплеск тихих смешков, словно забурлил чайник. Ее друзья, Мануэль Вильялобос, Саманта Ларкспир и Джессика Босежурс, стояли вокруг нее узким кружком.

— Не могу поверить, что они здесь, — это была Эмма. Каким-то образом она незаметно подошла к Джулиану. Он не помнил, когда это произошло, но реальность, казалось, вспыхивала и гасла, будто открывался и закрывался затвор камеры. Она выглядела слегка удивленной, когда Джулиан так и не ответил, и ушла в толпу, дав отворот поворот Гладстоуну.