Французское искусство жить не напрягаясь - Оливье Пуриоль

заиграть как Зизу. Это было бы слишком просто. Но если вы – Зидан, иногда бывают моменты, когда не нужно думать, когда лучше вообще не думать. Если футбол давно стал для вас второй натурой, инстинктом, а ваше тело знает, что делать, – надо просто дать ему сделать это.

Самое примечательное в этом ударе – не сам по себе удар, а то, что Зидан вообще осмелился на него в такой момент. Для него это был не просто финал – к тому времени он проиграл уже два финала Лиги чемпионов, в 1997 и 1998 гг., когда еще выступал за «Ювентус». Самое страшное – проиграть еще раз, уже с «Реалом», и стать в глазах одноклубников да и в глазах всего футбольного мира «черной кошкой», проклятием, талисманом неудачи для команды. В матче, где ставки были чрезвычайно высоки, Зидан не позволил страху провала себя парализовать: именно это, а не гол и есть его величайшее достижение. Как ему это удалось? Он не рассказывает о своем методе, и я не уверен, что он у него вообще был.

Зато Зидан может описать, что делается у него в голове, когда он принимает сложное решение. Четыре года спустя, в финале чемпионата мира 2006 г., ему пришлось бить пенальти уже на седьмой минуте матча. А противостоял ему Буффон – легендарный вратарь, который знал его как облупленного по тем временам, когда Зидан играл за «Ювентус», поскольку постоянно сталкивался с ним в матчах итальянского чемпионата. Пенальти – это и без того невероятное психологическое испытание, а для такого великого игрока, которому есть что терять, и подавно. Промах с пенальти в финале чемпионата мира стал бы неизгладимым клеймом, непоправимым позором, учитывая, что это был последний матч в карьере Зидана. При пробитии пенальти «нерешительность – худшее из зол», как выразился Декарт за несколько веков до появления футбола. Как объясняет сам Зидан, забить с пенальти – совсем не то же самое, что с игры: к удару с «точки» готовятся, поэтому положиться на чутье уже невозможно: «Лучше заранее решить, куда будешь бить, чтобы не было неприятных сюрпризов». Надо еще до разбега определиться, с какой силой и куда будешь бить – влево, вправо, вверх, вниз. Передумать на полпути нельзя: малейшее сомнение, вызванное, например, движением вратаря, обойдется дорого. Когда Зидан взял разбег, весь мир следил за ним, затаив дыхание. Все знали, что обычно он с силой бьет внутренней стороной правой стопы в левый угол. Но в тот раз, вопреки всем ожиданиям, логике и осторожности, Зидан позволил себе кое-что безумное: удар «черпачком» (или «паненку» – в честь Антонина Паненки, который первым исполнил такой трюк). Он пробил прямо по центру, буквально во вратаря, но пробил не сильно: подсек мяч и отправил его в сетку а-ля «сухой лист». Он рассчитывал, что Буффон дернется раньше, и тот действительно стал прыгать в правый от себя угол, куда обычно и бил Зидан. Обманутый итальянский вратарь успел остановиться движение – чтобы, обернувшись, увидеть, как мяч отскакивает от перекладины за линию ворот. Это все равно что теннисисту в решающий момент неожиданно исполнить хитрый и неберущийся резаный удар вместо мощного. Янник Ноа восхищается: «Миллиарды людей на Земле перетрусили бы и пробили со всей дури, а он решил рискнуть. Невероятно, правда?» Да, невероятно, но факт. Но зачем идти на такой риск в финале чемпионата мира, когда на тебя смотрят миллионы? Даже сам Зидан не может ответить: «Это было нечто спонтанное. Я поставил мяч на точку и начал разбегаться, чтобы пробить, – тогда-то мне и пришло в голову так сделать. Не раньше. Я сказал себе – ну ладно, давай пробьем вот так». Получается, что Зидан ослушался собственного совета: он не знал заранее, что будет делать, просто сделал, и все. Но это не совсем так: ведь он говорит, что знал решение за мгновение до удара. Таким образом, Зидан подтверждает второй принцип Декарта: для принятия хорошего решения не надо думать долго, а иногда и вовсе не надо думать. Нужно принять решение и его придерживаться. Просто в случае с пенальти Буффону это произошло мгновенно. Между намерением и действием был лишь миг, и места для сомнений не оставалось. Вернее, не места, а времени. Все случилось так быстро, что трудно сказать, Зидан принял решение или, наоборот, решение пришло к Зидану. Эта непосредственность, эта мгновенность – залог успеха.

Так что у Зидана все-таки есть метод: да, при пробитии пенальти чутье не поможет, но ему удалось сделать удар максимально инстинктивным, приняв решение в последний момент. С одной стороны, он и не раздумывал, с другой – все-таки сделал выбор. Это было ослепление или озарение (что, по сути, одно и то же, которое толкнуло его на невероятный риск и позволило выйти победителем. Есть в этом и некоторая обезличенность, почти потеря себя. Когда вы оказываетесь в точке действия, вас будто не существует и будто ничто, даже ваш собственный разум не может встать на пути того, что продиктовано моментом. Точка действия – это еще и точка бездействия. «Кто-то за мной присматривает», – говорит Зидан и тем самым признает: он не чувствует, что его действия полностью зависят от него самого. Он просто знает, что именно надо сделать. Словно так предначертано, а он всего лишь повинуется судьбе. В то же время Зидан отмечает некоторую преднамеренность своего поступка: «Он должен был запомниться». Именно потому, что это его последний матч, потому, что это финал чемпионата мира, потому, что все смотрят, Зидан хотел оставить след. Это не мог быть обычный пенальти. Когда Ноа восхищается тем, что Зидана не парализовала мысль об огромной ставке, он упускает нечто важное: целью Зидана было не просто во второй раз выиграть кубок мира, а победить в его собственном, исключительном стиле – что навсегда вписало бы его в историю.

* * *

Саму идею судьбы часто ошибочно принимают за повод перестать бороться. Если все предначертано, возникает соблазн довериться высшим силам и больше не принимать активного участия в собственной жизни: не хотеть, не стараться – и в итоге выйти из игры. Но судьба – конечно, при правильном подходе – это не сдерживающая, а освобождающая сила. Если все предрешено, то не о чем тревожиться, можно пойти ва-банк. Это не обреченность, это шанс стать собой. Это и есть судьба. Это предложение не опустить руки, а отпустить тревогу и расслабиться. Именно поэтому освобождение, объясняет Ноа, позволит вам сыграть настолько хорошо, насколько это возможно. Как только вы сбрасываете груз ответственности и избавляетесь от страха ошибиться, остается только удовольствие от игры.

Вера – неважно, в кого и во что, – освобождает тело от мыслей. Для тех, кто берется за сложное дело, нет ничего полезнее, чем вера в то, что эта задача уже где-то, на каком-то уровне решена. Возможно, именно по этой причине боксеры, особенно тяжеловесы, то есть самые опасные, так увлекаются религией. Самый яркий пример – Кассиус Клэй, который принял ислам и стал Мухаммедом Али. А Джордж Форман, в 1974 г. противостоявший ему в «поединке века» в Киншасе (известном как «Разборка в джунглях»), по окончании карьеры стал пастором в Техасе. Нет сомнений в том, что вера в Бога – любого – помогает преодолевать испытания и держать удары. Мы меньше страдаем, когда верим, что у наших страданий есть смысл. Мы меньше боимся, когда знаем, что за нами присматривает Бог. Первый шаг Филиппа Пети по канату – ритуал, близкий к религиозному. Но он молится своим ногам, от которых зависит его жизнь. Они есть у него благодаря безупречной подготовке. Когда Филиппа Пети арестовали за прогулку по канату над собором Иоанна Богослова в Нью-Йорке (он такое уже проворачивал над собором Парижской Богоматери), настоятель Джеймс Паркс Мортон попросил полицию его отпустить, несмотря на явную незаконность этой выходки. Он объяснил, что канатоходец ничего не нарушил: ведь и он сам принадлежит (к) храму:

Ходьба по канату и храмы – это, по сути, две стороны одной медали. Это традиция. Загляните в средневековые рукописи. Это один из потрясающих моментов, когда все находится в равновесии. Жизнь, смерть, рай, ад. Храм сделан из камня, но канатоходец –