Самый чувственный год - Рэйчел Стюарт

насчет будущего? Сколько пройдет времени, прежде чем она «разозлится» и убежит?

— Мне было восемнадцать. Кэтрин сделала все, что обещала, заботилась обо мне, пока я не стала достаточно взрослой, чтобы заботиться сама о себе. Мне пора было уходить.

— Одинокая волчица ушла, чтобы найти свое место в жизни.

Она хмурится, смотрит мимо меня.

— Раньше ты называл меня так.

— Но лишь тогда, когда ты нацепляла свою маску.

Она вздергивает подбородок.

— Может, это была не маска.

— Может быть, — соглашаюсь я, хотя она понимает, что я думаю иначе.

— Ну а что насчет твоей маски? — спрашивает она.

На моих губах появляется кривая улыбка.

Эта фраза переносит меня на двадцать лет назад, в ту самую комнату, где я рухнул на ковер перед камином после дня сбора рождественских подарков для местного детского дома.

— Я не единственная, у кого есть маска.

Мерцающий свет от камина плясал в ее глазах, когда она накидывала нам на плечи плед, который прихватила из своей спальни.

— Ты такой же, как и я.

— То есть?

— Ты носишь маску перед родителями. Отличные оценки, идеальная одежда, идеальные друзья. А со мной ты больше смеешься.

Она была права. Все детство я увивался вокруг родителей, пытаясь привлечь их внимание, стараясь вести себя наилучшим образом, быть лучшим в классе и на спортивной площадке, дружить с правильными детьми, с теми, у кого самые влиятельные родители. Все, что угодно, лишь бы привлечь хоть каплю внимания, почувствовать намек на любовь, которую, как я видел, получали мои друзья, и которую щедро расточала бабушка.

Прошло двадцать два года, а ничего не изменилось. Я по-прежнему слыл послушным сыном, играл свою роль.

— Ты когда-нибудь думал, что был бы счастлив, просто оставаясь самим собой?

— Я мог бы спросить тебя о том же.

— Может, нам стоит убежать и вместе стать самими собой?

Я рассмеялся, хотя внутри меня что-то откликнулось на эту идею. Если бы только она была серьезна.

— Сначала тебе нужно бросить курить.

Она рассмеялась и прижалась ближе.

— Я с лета не выкурила ни одной сигареты.

— Ты не говорила.

— Приберегла это на Рождество.

— Ты собиралась подарить мне на Рождество твое улучшившееся здоровье?

Она посмотрела на меня, слегка пожала плечами. Ее голова покоилась на моем плече.

— Довольно банально, да? Я думала, это сделает тебя счастливым.

Поцелуй ее. Поцелуй ее сейчас. Скажи ей, что ты чувствуешь.

И переступить черту? Воспользоваться преимуществом? Ей едва исполнилось восемнадцать, и она более уязвима, чем когда-либо.

Я посмотрел на огонь в камине, рассмеялся и притянул ее ближе.

— Да, ты права. Довольно банально. Но это делает меня счастливым.

Я возвращаюсь в настоящее. Она выжидательно смотрит на меня. Вокруг ее глаз морщинки, которых раньше не было. И она уже не так уязвима.

— Мне не нужна маска, Саммер.

— Твои родители, наконец, обратили на тебя внимание?

Я хмыкаю.

— Они тоже мне больше не нужны.

— Ты решил, что их любовь не стоит таких усилий?

— Нет никакой любви. За исключением бабушки. Но ее уже нет.

Она молчит, но в ее глазах столько вопросов.

— Тебе не нужна была маска для бабушки. И для меня.

Мое горло сжимается. По крайней мере, мои родители рядом, их любовь может быть поверхностной, жесткой, но они никуда не исчезали. А она здесь только из-за бабушки.

Мне нужно это помнить. Я отпиваю вина, чтобы смочить горло.

— Итак…

— Что?

В ее голове слышится раздражительность. Она ждет, когда я закончу предложение.

— В своих путешествиях ты встречала много людей.

— Наверное.

— И у тебя наверняка много друзей.

Она наклоняет голову.

— Я предпочитаю путешествовать одна.

— Тебе не одиноко?

— Я взрослая женщина, Эдвард, мне не нужны попутчики. — Она всегда убеждала себя в том, что ей никто и никогда не нужен. — Кроме того, в путешествиях я встречаюсь с огромным количеством людей, которые разделяют мои интересы.

— Конечно. Хотя я ни на секунду не поверю, что этих людей можно считать здоровой заменой друзьям.

— И у меня есть единомышленники, которым интересны мои путешествия.

— Единомышленники?

— Да, социальные сети.

Она заняла оборонительную позицию. Это заметно по тому, как пылают ее щеки, горят глаза. По напряженной позе.

— Знаешь, это сейчас популярно. Все пользуются этим через Интернет.

— Не все.

— Ну да, очевидно, не ты. Ты вряд ли опустишься до уровня масс.

— Что это значит?

— Ничего.

— Ничего?

Она вздернула подбородок.

— Я совершила ошибку, на секунду забыв, кто ты такой. — В ее глазах вызов и что-то еще, очень опасное. — Хватит обо мне! Давай о тебе. Последнее, что я слышала, — ты был помолвлен. И собирался жениться.

Кто бы мог подумать, что она вообще поднимет этот вопрос.

— Это было давно. — Десять лет назад, если быть точным. — Бабушка тебе сказала?

— Нет. — Она отпила вина, явно успокаиваясь. — Я узнала об этом из прессы.

— Ты следила за мной?

Румянец, заливший ее щеки и шею, служит ответом.

— А что случилось?

— Случилось с моей матерью.

— Она не одобрила?

— О нет, одобрила. Даже более чем.

— Что это значит?

— Это значит, что Анализа была выбрана моей матерью. Она думала, что, дергая за ниточки мою жену, как марионетку, она сохранит свою власть надо мной.

— О, Эдвард! Не могу поверить! — Она, прижав кулачки к груди, смотрела на меня широко раскрытыми глазами. — А как ты узнал?

— Классика жанра! Вернулся из поездки раньше времени, хотел удивить Анализу. Но застал ее в постели с нашим садовником. Как пошло, да?

— Эдвард. — Саммер качает головой, в ее глазах сочувствие, в котором я не нуждаюсь. — Мне так жаль.

— Не стоит. Я был рад, что все открылось.

— Но при чем тут твоя мать?

— С Анализой тогда вышла бурная ссора. Она обвинила меня в том, что я трудоголик. Сказала, что ей скучно, и она согласилась выйти за меня замуж, только чтобы моя мать была счастлива, а моя мать пообещала, что исполнит все ее желания. Словом, идеальная невестка. Мать хотела превратить ее в подобие себя.

Она драматично вздрагивает.

— Женат на собственной матери, брр…

У меня вырывается смешок.

— Ты никогда не была ее поклонницей.

— Это взаимно.

В ее голосе нет ни капли теплоты, хотя глаза блестят.

— Не принимай близко к сердцу. Мало кто пользуется ее одобрением.

Она кивает. Но мне кажется, мысленно она уже не со мной. Где-то далеко. Я наклоняюсь вперед, она отводит взгляд и тянется за бокалом.

— Значит, твоя мать не сильно изменилась?

Она смотрит на меня ясными глазами, будто и не отрывалась далеко в своих мыслях.

— Не совсем.

Она слегка фыркает и делает