Нарцисс в цепях - Лорел Гамильтон

— Ты должен был мне сказать.

Жан-Клод положил руки на бедра:

— В этом я своей вины не признаю. Он хотел явитьсясюрпризом, вопреки моим желаниям.

Я перевела взгляд на Ричарда:

— Это правда?

— Да.

— Зачем?

— Затем, что при честной игре я бы не получил поцелуя.А видеть тебя сегодня и не дотронуться — эта мысль была мне невыносима.

Не столько от его слов, сколько от выражения глаз и от жарав его лице я вспыхнула.

— Я сегодня играл честно, ma petite,и я же и наказан, ане вознагражден. — Жан-Клод протянул ко мне руку. — Начнем с поцелуя?

Вдруг я сообразила, что мы стоим на танцполе рядом сметаллической рамой и ожидающими «актерами». Внимание публики было устремленона нас, а мне этого не хотелось. Почти все в зале были оборотнями. Я ощущала ихэнергию как теплый электрический мех, а они ощущали нашу.

Я кивнула. Вдруг мне захотелось уединения, которое предлагалЖан-Клод. Но, переводя взгляд с Жан-Клода на Ричарда и обратно, я не доверяласебе самой остаться наедине с любым из них. Если бы у нас был номер, я не моглабы гарантировать, что секс останется чисто метафизическим. Признать это дажеперед собой было неловко. Насколько бы ни было неудобно делать это передпубликой, наедине все-таки хуже. Здесь я знала, что скажу «стоп!», а в другомместе — не уверена. Я сейчас думала не о леопардах, а о том, насколько я голая.Вот черт!

— С поцелуя? Почему бы и нет?

— Можем снять номер, — сказал Ричард, понизивголос.

Я затрясла головой:

— Никаких номеров.

Он протянул руку, но одного взгляда хватило, чтобы он ееубрал.

— Ты нам не доверяешь.

— Или себе, — тихо отозвалась я.

Жан-Клод протянул руку:

— Давай, ma petite,мы задерживаем представление.

Я мгновение смотрела на его руку, потом взяла ее, ожидая,что он притянет меня к себе, но этого не случилось. Он остановился от меня нарасстоянии ладони. Я посмотрела на него вопросительно, и он коснулся моеголица, нежными исследующими пальцами, ощупывая все изгибы щеки, будто осторожнаябабочка, будто боясь тронуть. Потом он наклонился ко мне, и кончики его пальцевлегли мне на кожу, ладони соскользнули, беря мое лицо будто в чашу рук, какхрупкую драгоценность.

Никогда он не был так робок, так сдержан.

Даже когда губы его придвинулись ко мне, я подумала, незатем ли он так нежен, чтобы подчеркнуть по контрасту силовой метод Ричарда. Итут его губы коснулись моих, и все мысли меня покинули. Касание было едваощутимым, потом он нежно поцеловал меня. Я ответила на поцелуй, так же бережно,как он, руки мои поднялись и накрыли его ладони, держащие мое лицо. Он откинулудивительно длинные волосы за плечо, и щека его заиграла под светом, а волосыперестали мешать поцелую. Я провела пальцами по его скуле, ощупывая контурылица. Он содрогнулся от этого легкого прикосновения, и у меня из горла вырвалсялегкий стон. Жан-Клод прижался к моим губам, и я ощутила давление клыков.Открыв рот, я впустила его, провела языком между тонкими остриями. Когда-то янаучилась целоваться взасос с вампиром, но это опасное удовольствие, им надозаниматься осторожно, а я растренировалась.

Проведя языком между клыками, я накололась. Боль былабыстрой и острой, а Жан-Клод издал грудной звук, и через мгновение я ощутилавкус крови.

Вдруг его руки оказались сзади, прижимая меня к нему.Поцелуй не прекращался, становился неодолимым, будто он пил из моего рта,пытаясь выпить.

Я могла бы отодвинуться раньше, но когда наши теласоприкоснулись, стало поздно. Не было возврата, не было «нет», было толькоощущение. Прохладный, леденящий ветер — это его аура коснулась моей. На миг мысжались воедино, наша энергия билась о нас как бока огромного зверя. Потомграницы, удерживавшие наши ауры на месте, поддались. Представьте себе, что вызанимаетесь любовью, и вдруг кожа у вас исчезает, проливая вас прямо на вашегопартнера, в него, создавая такую близость, которую даже вообразить себе нельзя,не то что задумать или пожелать.

Я вскрикнула, он отозвался эхом. Я ощутила, как мы падаем напол, но Ричард нас подхватил, прижал к себе и бережно положил. Сила не прыгнулак нему, и я не знаю отчего.

Жан-Клода оказался на мне сверху, прижимая меня к полу, пахк паху. Он двигал бедрами, раздвигая мне ноги, оборачивая их вокруг скользкоговинила. Я хотела, чтобы он оказался внутри, хотела, чтобы он ехал на мне, какехала на нас наша сила.

Он приподнялся на руках, оторвавшись от меня, но нижняячасть прижалась ко мне сильнее. Сила росла, покалывая кожу, нарастала,нарастала, как сияющее лезвие оргазма, растущее, нависшее, но поканедостижимое.

Ричард навис надо мной, как темная тень на фоне сияния ламп.Я хотела сказать «нет, не надо», но голос пропал. Он поцеловал меня, и силаполыхнула, но он все еще не включился в нее. Он целовал меня в щеку, вподбородок, в шею, ниже, и вдруг я поняла, что он делает. Поцелуями онприближался к дыре над моей чакрой сердца, моим центром энергии. Жан-Клод ужезакрыл ту, что была внизу, в паху. Грудь Ричарда простерлась надо мной,гладкая, твердая, так соблазнительно-близкая, и я подняла губы к его коже, ион, целуя меня все ниже, проползал по моему языку. Я пролизала на его телемокрую полоску. Он погрузил рот мне под топ и коснулся кожи над сердцем, и тут жемой рот нашел сердце у него.

Сила не возросла — она взорвалась. Будто в эпицентреядерного взрыва, и ударные волны понеслись вокруг, наружу, в зал, а мы в центресплавлялись в единое. В какой-то ослепительный миг я ощутила в себе их обоих, всебе, сквозь себя, будто они были ветром, чистой силой, проливающейся черезменя, через нас. Гудела над нами электрическая теплота Ричарда, прохладная силаЖан-Клода веяла ледяным ветром, а я стала огромной и еще росла, держа в себетепло живого и холод мертвого. Я была обоими — и ни одним. Мы были всем — иничем.

Не знаю, то ли я потеряла сознание, то ли перестала ощущатьвремя по какой-то метафизической причине. Помню только, что вдруг лежу на полу,а рядом свалился Ричард, прижав мою руку, и тело его свернулось вокруг моейгруди и головы, ноги вытянулись вдоль меня. Жан-Клод свалился сверху, прижимаяменя всей длиной своего тела, а голова его покоилась на ноге у Ричарда. Оба онилежали, закрыв глаза, дыша прерывисто, как и я.

Со второй попытки я только смогла сказать:

— Слезьте с меня.

Жан-Клод перекатился набок, даже не открывая глаз. Под еготяжестью ноги Ричарда отодвинулись чуть дальше, и мы с Жан-Клодом оказались вполукруге его тела.

В зале было так тихо, что мне показалось, будто мы осталисьодни. Будто все бежали в ужасе от наших действий. Но зал грохнулаплодисментами, разразился воем и звериными звуками, для которых я не знаюназваний. Шум оглушал, бился в меня волнами, будто у меня обнаружились нервытам, где их никогда не бывало.