Нарцисс в цепях - Лорел Гамильтон

Он посмотрел вниз, на вопящую тварь, этими звезднымиглазами, и спросил:

— Как ты могла сделать такое?

— Я сделала то, что должна была сделать.

Он мотал головой, глядя на это:

— Я не настолько хотел жить.

— Я хотел, — сказал Мика.

Они встретились глазами: черные и зелено-золотые. Что-товроде бы пробежало между ними, и Ричард снова повернулся ко мне:

— Он умирает?

— Не совсем так.

Он закрыл глаза, и я успела заглянуть в него раньше, чем онпоставил щиты. Не ужас заставил его побледнеть — тот факт, что прилив силы быллучшим ощущением, испытанным им за всю жизнь. Щиты его закрыли, но глазаостались бездонно-черными.

— Уведите меня отсюда.

— Перекинься, Ричард, исцелись, — сказала я.

Он только качнул головой:

— Нет.

— Черт побери, Ричард!

Он только еще раз повторил: «Нет», потом Джемиль и Шанг-Даповели его к двери. Я смотрела вслед, но не пыталась его окликнуть. Изо всехсил стараясь не думать о нем, я опустилась на колени возле обтянутого кожейскелета, в который превратила Орландо Кинга. Я знала, как вернуть ему егоэнергию, и это тоже будет своего рода прилив силы, но Орландо хотел умереть, аХимеру опасно оставлять в живых. Я сделала, что хотел Орландо, и вынеслаприговор Химере. Еще раз я вызвала свою магию, влила ее в эту страдающую ивопящую тварь и выпустила душу. Она вспорхнула мимо меня невидимой птицей, итело испустило долгий свистящий вздох, который часто бывает последним звуком.Орландо Кинг умер неузнаваемым — разве что по отпечаткам зубов.

Мика помог мне встать — он снова вернулся в человеческийоблик. Я бы сказала, что Мика превращается легче любого другого, если бы невидела Химеру. Он втянул меня в круг своих рук, и я прижалась лицом к его голойшее, втянула запах его кожи, и ardeurвзметнулся во мне, будто ждал того. У негоруки покрылись гусиной кожей, и он нервно засмеялся:

— Не знаю, гожусь ли я на это. У меня был трудный день.

Я обняла его за спину, прижалась лицом к груди, чтобыуслышать сильное и ровное биение сердца. И по совершенно непонятной мне самойпричине заплакала, и ardeurсмыло потоком слез и рук. Рук не только Мики, но иволков, и гиен, и леопардов, которые не послушались и приехали драться. Инаконец, Зика и бывших с ним полулюдей. Все меня трогали, метили запахом,слезами, смехом. Мы смеялись и плакали, выли и рычали, издавали все звуки,которые только хотели. Ричард пропустил отличный праздник победы.

Ричард все-таки сделал меня своим Больверком. Но егоподругой я быть перестала. Не могу даже сказать, расстроило это меня или нет.Он свободен выбрать себе другую лупу, хотя я не уверена, что стая с нимсогласится. Кажется, я их всех вполне устраиваю. Мой первый приказ какБольверка Клана Трона Скалы был казнить Джейкоба. Пэрис до сих пор жива — понастоянию Ричарда. Я считаю это ошибкой, но он у нас Ульфрик. Ну и ладно.

В полнолуние я не покрылась мехом. Очевидно, Жан-Клод былправ насчет того, что леопард — мой подвластный зверь, как Дамиан — мойслуга-вампир. Я приобретаю способности Мастера Вампиров — кто бы мог подумать.

Змеелюди и Марко погибли в бою. Остальные оборотни Химерыразошлись по соответственным группам. У нас теперь есть коалиция оборотней,задача которой — обеспечить между группами лучшее взаимопонимание. Япредседатель, хотя пыталась отвертеться от этой должности. Мика и его пардостались в городе.

Мы с Микой продолжаем встречаться, если можно так назватьжизнь в одном доме и спанье в одной постели. Но с Жан-Клодом я не рассталась —встречаюсь теперь с обоими. Я — человек-слуга Жан-Клода и больше не могу отэтого прятаться. Жан-Клод тоже не ужасался тому, что я сделала с ОрландоКингом. Ему было приятно, приятно, что мы победили, что мы все выжили. Они сМикой вроде ладят пока что. Я жду, что вот-вот в стену прилетит второй сапог иони набросятся друг на друга, но пока что все в порядке.

Мы спасли Джозефа, Царя львов, и его жена все еще беременна,уже четыре месяца миновало, и пока так и остается — рекорд. Нарцисс оказалсягермафродитом, и он тоже беременный. Я не уверена, что следует разводить этупороду, особенно учитывая, кто отец, но меня не спрашивают.

Царь кобр и его сын оба погибли — их убили сразу, как толькоХимера их сломал.

Я просыпаюсь между Микой и Натэниелом. Нельзя питать ardeurкаждыйдень от одного и того же мужчины, пусть и ликантропа. Вот почему говорят, чтосуккубы и инкубы убивали своих жертв. Действительно можно залюбить человека досмерти — в буквальном смысле. Поэтому я кормлюсь на Мике и Натэниеле. Мика уменя Нимир-Радж, а Натэниел — pomme de sang.Нет, с Натэниелом я не имеюсношений. Оба они довольны такой организацией, хотя я все еще никак не могупривыкнуть. И все еще надеюсь, что ardeurпройдет.

Люди Белль Морт связались с Жан-Клодом. Договорились овизите Мюзетт, одной из лейтенантов Белль. Услышав ее имя, Ашер и Жан-Клодпобледнели.

Ронни ужасается, что меня чуть не убили, но это не заставилоее быть разумнее по вопросу о моей личной жизни. И мы снова очень редковидимся. Может быть, Мика станет моим новым партнером для тренировок — непоймите меня неправильно.

Я все еще люблю Ричарда, но это не играет роли. Тут ничегоне выйдет. Он не может принять себя такого, как есть, да и меня тоже. Никому изнас не переменить свою природу, а мне уже и не хочется. Мика принимает менятакой, как есть, целиком. Он любит меня всю — от игрушечных пингвинов дохладнокровной прагматичности. Его, как и Жан-Клода, не напрягают мертвые телана полу. Я надеюсь, что Ричард когда-нибудь придет к миру с самим собой, но этоуже не моя проблема. Безопасность стаи я буду обеспечивать с ним или без него.

В общем, когда я просыпаюсь на шелковых простынях, я знаю,что я у Жан-Клода. Если на чисто хлопковых, то я у себя дома. Но где бы я нибыла, Мика всегда со мной. Я засыпаю, уткнувшись в его гладкую теплоту, вдыхаямедовую сладость его кожи. Иногда простыни пахнут одеколоном Жан-Клода, иногданет. Иногда у Мики на теле два аккуратных следа клыков, и я чувствую, какЖан-Клод у себя в гробу устраивается на день, довольный и сытый, полный сексаот меня и крови от Мики. Жизнь чертовски хороша, даже если ты мертв.