Нарцисс в цепях - Лорел Гамильтон

Жан-Клод глядел вниз, будто подыскивал слово, потом поднялглаза на Нарцисса. Я видела, как это подействовало на оборотня — будто его ударилмежду глаз молот, красивый, очаровательный молот.

— Не — что? — хрипло спросил он.

— Не в моем вкусе, — ответил Жан-Клод. — Ктому же, очевидно, я не слишком много доставил тебе удовольствия, потому что тыне сделал того, чего желала моя покойная хозяйка.

Покойной Николаос оказалась благодаря мне. Она хотела меняубить, а повезло мне. Она погибла, а я нет. Мастером Города стал Жан-Клод, чегоя не планировала. Насколько все это спланировал Жан-Клод, вопрос до сих порспорный. Не просто предубежденность с моей стороны, что я доверяю ему меньше,чем Ричарду.

Нарцисс наступил коленом на кровать, не отпуская столб.

— Ты мне очень понравился.

На лице его было очень интимное выражение. Такие разговорынадо бы вести наедине. Но, судя по выражению, с которым Нарцисс глядел наЖан-Клода, это могло бы оказаться не слишком удачной идеей. В Жан-Клоде яощущала только одно желание: успокоить оскорбленные чувства. Но ручаюсь: еслибы я могла заглянуть в душу Нарцисса, то увидела бы там желание совсем другогорода.

— Николаос решила, что я плохо выполнил ее приказ, инаказала меня.

— Я не мог себе позволить стать ее союзником — дажеполучив тебя в вечное пользование.

Жан-Клод приподнял бровь:

— Что-то я не помню, чтобы это входило в предложение.

— Когда я в первый раза сказал «нет», она этопредложение подсластила.

Нарцисс забрался на кровать, оставшись на четвереньках,будто ожидая, что кто-то подойдет сзади.

— И чем же подсластила?

Нарцисс медленно пополз вперед, путаясь коленями в подолесвоего платья.

— Предложила мне тебя навсегда, и делать с тобой, чтозахочу.

Меня с головы до пят пробрала дрожь ужаса. Секунда ушла,чтобы понять: это не мой ужас. Мы с Ричардом вместе повернулись к Жан-Клоду.Его лицо ничего не выражало. Обычная вежливая, приятная, почти скучающая маска.Но мы оба ощущали холодный вопящий ужас у него в мозгу, возникший при мысли,что он мог бы стать постоянным... гостем у Нарцисса.

Этот ужас был связан не только с оборотнем. Образы,воспоминания вспыхнули у меня в голове. Я лежу на животе, прикованная кшершавому дереву, звук размаха плети, ослепительная боль и осознание, что этотолько первый удар. Отчаяние, последовавшее за этим образом, заставило менясморгнуть слезы. Припутался еще один образ: я привязана к стене, и рука, разложившаясядо зеленого гноя, гладит мое тело. Поток образов резко прервался, будто кто-тощелкнул выключателем. Но тело, которое ласкала сгнившая рука, было мужским.Воспоминания принадлежали Жан-Клоду, а не мне. Он их на меня проецировал, акогда заметил это, отключил.

Я посмотрела на него, не в силах скрыть ужас. Волосыскрывали мое лицо от Нарцисса, и я была этому рада, потому что не могла быизобразить равнодушие. Жан-Клод не смотрел на меня; он не отводил глаз отНарцисса. Я старалась не заплакать, а лицо Жан-Клода не выдавало ничего.

Жан-Клод вспоминал издевательства не только Нарцисса, но имногие, многие другие. Не страдание сквозило в этих воспоминаниях, а отчаяние,безнадежность. Мысль, что я... нет, он, что он не был хозяином своего тела. Онне был проститутом — точнее, никогда не торговал сексом за деньги. Но радивласти, ради каприза кого бы то ни было, кто был в тот момент его Мастером, иради безопасности он занимался сексом много веков подряд. Я это знала, носчитала его соблазнителем. А то, что я только что увидела, к соблазнениюотношения никак не имело.

Ричард издал какой-то звук, и я повернулась к нему. Глазаего блестели от непролитых слез, и на лице его застыл тот же оцепенелый ужас,что я ощущала на своем лице. Долгий неподвижный миг мы смотрели друг на друга,потом по его лицу скатилась слеза за секунду до того, как я ощутила теплуюдорожку у себя на щеке.

Он протянул мне руку, и я ее взяла. Оба мы повернулись кЖан-Клоду. Он все еще глядел, даже что-то говорил Нарциссу, хотя я ничего неслышала. Оборотень прополз уже через всю кровать на расстояние прикосновения.Но не всех насхотел он коснуться.

— Милый, милый Жан-Клод, я думал, что забыл тебя, носейчас, когда я увидел тебя там на полу с этими двумя, я не мог не вспомнить.

Он протянул руку к Жан-Клоду, но Ричард перехватил ее.

— Не трогай его. Никогда больше не трогай.

Нарцисс посмотрел на Ричарда, на Жан-Клода и снова наРичарда.

— Какой ревнивый. Это признак настоящей любви.

Я сидела в первом ряду и потому видела, как напряглись мышцыруки Ричарда, сжимающей хрупкое запястье.

Нарцисс засмеялся, и голос его дрожал, но не от боли.

— Какая сила, какая страсть! Ты не сломаешь мне руку,если я попробую коснуться твоих волос?

Добродушная насмешка звучала в его словах, и я наконецпоняла, что это возбуждение. Ричард его трогает, угрожает, делает больно... емуэто нравилось.

Я ощутила, что Ричард тоже это понял, но не отпустил его.Вместо этого он дернул Нарцисса на себя. Гиенолак издал удивленный тихийвозглас. Не отпуская его запястья, Ричард положил вторую руку ему на горло. Несдавил, просто положил, огромную и темную на бледной коже Нарцисса.

Телохранитель Аякс шагнул от стены, и Ашер сделал шаг емунавстречу. Дело могло обернуться очень плохо и очень быстро. Обычно это явыхожу из себя и обостряю обстановку, но не Ричард.

Нарцисс скорее почувствовал, чем увидел движение, потому чтоРичард отвернул его лицо от комнаты.

— Все в порядке, Аякс, все в порядке. Ричард мне ничегоплохого не делает.

Тут Ричард сделал что-то, от чего у Нарцисса захватилодыхание, и он хрипло сказал:

— Ты так сломаешь мне руку. Если это прелюдия, тохорошо, но если нет, мои ребята убьют вас, всех вас.

Слова его были разумными, а интонация — нет. В голосе слышаласьболь, но и предвкушение, и как бы Ричард ни ответил, это его возбудит ещесильнее.

Заговорил Жан-Клод:

— Не делай так, чтобы наша судьба зависела от егомилости, mon ami.Мы сегодня на его территории, у него в гостях. И мы должнысоблюдать обязанности гостей, пока он не злоупотребляет этим.

Я не могла бы точно сказать, в чем заключаются в таком местеобязанности гостя, но могла ручаться, что ломание конечностей в список невходит. Поэтому я тронула Ричарда за плечо, и он вздрогнул. Нарцисс издал протестующийзвук, будто Ричард невольно сжал тиски.

— Ричард, Жан-Клод прав.

— Анита советует тебе держать себя в руках, Ричард, аиз всех, кого я знал, она меньше всех к этому склонна. — Жан-Клод подалсявперед, положил руку на другое плечо Ричарда, и теперь мы оба касалисьего. — К тому же, mon ami,если ты ему что-нибудь сломаешь, это не исправитничего, что уже случилось. Ни на одну каплю крови не станет пролито меньше, нина один фунт мяса. Ни одно унижение не кончится раньше, чем это было. Все впрошлом, а воспоминания не ранят.