Нарцисс в цепях - Лорел Гамильтон

— Не хочу вас торопить, — произнес Ашер, — новы потратите все время на разговоры, если не займетесь делом.

Жан-Клод посмотрел на него, и взгляд этот был не вполнедружелюбным. Что между ними происходит, раз Жан-Клод так на него смотрит?

Жан-Клод протянул мне руку. Я секунду поколебалась, потомвложила руку в его ладонь, и он отвел меня к стене возле стола.

— Что дальше? — спросила я.

— Теперь ты должна убрать щиты, ma petite,тот сильныйбарьер, что ты воздвигла между мной и своей аурой.

Я только посмотрела на него пристально:

— Знаешь, не хочется.

— Я бы не просил, если бы это не было необходимо, mapetite.И если бы я даже мог сделать это сам, ни тебе, ни мне такой поступокрадости не принес бы. Но нам не слить ауры, если моя не коснется твоей.

Вдруг мне стало страшно — по-настоящему. Не знала я, чтобудет, если я сниму щиты прямо сейчас. В критические минуты наши аурысливались, формируя уникальное целое. И мне этого не хотелось. Я помешана насамоконтроле, а все, связанное с Жан-Клодом, отъедало от него куски.

— Не знаю, смогу ли я.

Он вздохнул:

— Тебе решать. Я не буду форсировать, но я боюсьпоследствий. Действительно боюсь, ma petite.

Марианна меня просветила, и сейчас было действительно позднопраздновать труса. Либо я это сделаю, либо в конце концов кто-то из наспогибнет. Наверное, я. В мою работу входит биться с противоестественнымичудовищами — тварями, обладающими достаточной магией, чтобы ощутить дыру в моейзащите. До того как я научилась ощущать ауры, или по крайней мере понимать, чтоя их ощущаю, моя аура была целой. При моих природных способностях этогохватало. Но последнее время мне, кажется, приходится выступать против монстровпобольше и позлее. Так что меня в конце ждет поражение. Ладно, с этой мыслью якак-то свыклась бы. Но чтобы заплатили жизнью и Ричард, и Жан-Клод? Нет. Такчто я знала все причины, зачем мне это делать, но все же стояла и глазела наЖан-Клода, и сердце у меня билось в самой глотке, и щиты оставались на месте.Сознание понимало, что я должна сделать. Подсознание не было так уверено.

— Когда я опущу щиты, что будет?

— Соприкоснемся, — ответил он.

Я сделала глубокий вдох и полный выдох, как перед забегом. Исбросила щиты. Это было как разбивать каменные стены, как принять их обратно всвою сущность. Башня просто исчезла, и сила Жан-Клода обрушилась на меня совсех сторон. Я не просто ощутила половое влечение к нему в полной силе, яощутила его сердцебиение в своем сознании. На губах был вкус его кожи. Я знала,что сегодня он сыт, хотя знала это умом и раньше, потому что сердце у негобилось. Сейчас я ощутила, что он хорошо напоен чьей-то кровью.

Рука его потянулась ко мне, и я распласталась по стенке.Рука двинулась дальше, и я подалась от нее прочь. Подалась, потому что большевсего в мире мне хотелось, чтобы он до меня дотронулся. Хотелось ощутить егоруку на своем голом теле. Сорвать с него винил и смотреть на него, бледного ипрекрасного, надо мной. Так ясен был этот образ, что я закрыла глаза, будто этомогло помочь.

Я ощущала его перед собой, знала, что он наклоняется ближе.Поднырнув под его руку, я вдруг оказалась возле стола, оставив Жан-Клода устены. Я продолжала пятиться, а он на меня смотрел. И тут кто-то тронул меня заруку, и я вскрикнула.

Мою руку держал Ашер, глядя на меня своими светлыми глазами.Его я тоже ощущала, ощущала тяжесть его возраста, вторжение его силы в моесознание. Это было в моих силах, но я поняла сейчас, что отгораживая себя стольтщательно от Жан-Клода, я отгораживалась и от других своих способностей. Щиты —хитрая штука. Наверное, я их и сейчас не до конца понимала.

Жан-Клод отодвинулся от стены, протягивая ко мне изящнуюруку. Я попятилась, ладонь Ашера соскользнула с моей руки. Голова у менякачалась туда-сюда, туда-сюда.

Жан-Клод медленно шел ко мне. Глаза его манили синевой,зрачки скрывали его собственную силу. Я с внезапной ясностью поняла, что это неего сила вожделения смотрит из его глаз, а моя. Он чувствовал, как напряглосьмое тело, увлажнилось, и он шел ко мне. Не ему я не верила — себе.

Шагнув еще назад, я упала, споткнувшись о ступеньку, ведущуюк танцполу. Но кто-то подхватил меня, не дав хлопнуться на пол, сильные рукиобвили мою талию, прижав меня к голой коже очень мужской груди. Это я могласказать не глядя. Меня держали без усилий, ноги на весу, и мне были знакомы этируки, ощущение этой груди, близкий запах этой кожи. Я закинула голову назад иувидела Ричарда.

Я перестала дышать. Оказаться от него в дюйме после всехэтих долгих дней — это было слишком. До боли красивое лицо склонилось надомной, густые волны каштановых волос упали мне на плечи. Губы его нависли надмоими, и кажется, я сказала бы «нет», но тут случились одновременно две вещи.Он стиснул меня одной рукой за талию почти до боли. Потом освободившаяся рукавзяла меня за подбородок. Сила его рук, их прикосновение сбили меня с толку.Вот только что я на него смотрела, в эти глубокие карие глаза, и вот он ужецелует меня.

Не знаю, чего я ждала — невинного поцелуя? Он не былневинным. Ричард целовал меня до синяков, так, что у меня раскрылся рот, и онвполз внутрь, и я ощутила мускулы его рта, челюсти, шеи, как они движутся,когда он меня держит, исследует, овладевает. Я должна была разозлиться, выйтииз себя, но нет. Если бы он не зажал меня неподвижно, я бы повернулась у него вруках и прижалась бы к нему передом. Но я могла только ощущать вкус его губ,пытаться выпить его, будто он был лучшим в мире вином, а я умираю от жажды.

Наконец он отодвинулся от меня, и стало видно его лицо. Ясмотрела, затаив дыхание, будто глаза мои изголодались по этой безупречнойлинии скул, по ямочке, смягчавшей это мужественное лицо. Ничего женственного вРичарде не было. Мужчина во всех смыслах. В электрическом свете медью изолотом, как провода, сверкали локоны его темно-каштановых волос.

Он медленно положил меня на землю с высоты своих почти двухметров. Плечи у него были широкие, грудь колесом, талия тугая и узкая, живот плоский,и тонкая линия черных волос исчезала в черных виниловых штанах. Опять черныйвинил! Здесь угадывалась тема, но все равно глаза мои пошли ниже. Узкие бедра,а дальше куда не надо бы смотреть и чего не надо замечать, потому что мы средипублики, а сегодня я не собиралась видеть его голым. Кожаные сапоги до колензавершали наряд. А сверху на нем были только кожа, браслеты с металлическимизаклепками и такой же ошейник.

Чья-то рука коснулась меня сзади, я дернулась и обернулась,чтобы видеть их обоих, потому что я знала, кто это. Глаза Жан-Клода снова сталиобыкновенными.

Я обрела голос:

— Это ты его позвал.

— У нас было соглашение, что тот, кому ты позвонишьпервому, свяжется с другим.