Лживый брак - Кимберли Белль

Энн Маргарет явно напугана.

– Конечно, я понимаю. Как только мы закончим, я выясню, чья это вина, и организую для вашей семьи личную встречу с этим человеком. Устраивает ли вас троих такое решение?

Отец сдержанно кивает, я же не двигаюсь. По-моему, она просто пытается нас задобрить, но я слишком устала, слишком потрясена и разбита, чтобы что-то говорить, иначе я бы давно уже придушила ее.

Мы сидим в представительском зале ожидания авиакомпании «Либерти эйрлайнс» в новеньком новом терминале аэропорта Хартсфилд. Это просторное, роскошно декорированное помещение с зонами отдыха и баром, одна из стен которого, полностью стеклянная, выходит на зону посадки и высадки пассажиров. Самолеты с ревом снуют туда-сюда по ту сторону стекла, словно гигантские снаряды, возбуждая во мне преступные намерения.

– Журналисты уже добрались до вас? – спрашивает Энн Маргарет, и я поворачиваюсь к столу.

Дэйв кивает.

– Они все утро звонили на домашний телефон, и на улице дежурит пара фургонов. Кое-кто из репортеров даже набрался наглости позвонить в дверь и попросить об интервью.

Она с отвращением качает головой.

– Мы специально просили представителей прессы уважать частную жизнь семей, но не все журналисты прислушиваются к нашим просьбам. Единственное, что я могу сделать, – это помочь вам избежать встречи с ними на выходе. Могу я предложить вам попросить кого-то из друзей семьи взять на себя общение с прессой? Тогда вам не придется встречаться с ними, пока вы не будете готовы.

Отец внес еще один пункт в свой список, занимавший уже несколько страниц.

Вокруг нас много людей, и все они плачут. Седой мужчина с небритым лицом, индианка в сари цвета бирюзы с серебром, чернокожий подросток, у которого брильянты в запонках больше, чем камень в моем обручальном кольце. Слезы текут у них по щекам, но они этого не замечают. Кажется, что сам воздух в зале пропитан отчаянием. Вид чужого горя так же заразителен, как зевота. Внезапно я тоже начинаю всхлипывать.

Энн Маргарет протягивает мне упаковку салфеток.

– Мисс Майерс, – говорит отец, – может, вы вкратце познакомите нас с последними новостями? Есть какая-то новая информация?

– Прошу вас, зовите меня Энн Маргарет. И да, конечно. Как вы, возможно, слышали, оба черных ящика, бортовой регистратор полетных данных и речевой самописец из кабины пилотов, найдены и отправлены в Национальный совет по безопасности на транспорте для исследования. Однако должна вас предупредить. Окончательный отчет будет готов только через несколько месяцев, а то и лет.

Я морщусь. Месяц и то звучит как целая вечность, а тут годы.

– Между тем… – Она чуть пододвигает к нам папку с документами и указывает кончиком пальца на напечатанный на ней адрес сайта. – Это теневой сайт, то есть он не предназначен для широкого доступа. На него нет ссылок, найти его можно, только набрав точный адрес. «Либерти эйрлайнс» будет размещать на нем отчеты и новую информацию, доступ к которым будет только у друзей и родственников пассажиров. Вы также сможете найти там список имен, телефоны и адреса электронной почты всех сотрудников группы помощи и содействия семьям погибших. Они доступны круглосуточно. Вы – моя семья, и помогать вам – моя первостепенная задача.

Я поднимаю голову и смотрю на нее.

– В каком смысле мы ваша семья?

Она улыбается мне:

– За семьей каждого из погибших пассажиров закрепляется специалист по оказанию помощи и содействия. Для вашей семьи – это я. Вы – моя семья. Если кому-нибудь из вас что-то понадобится, вам нужно просто сказать об этом мне, и я обо всем позабочусь.

– Превосходно. Для начала верните мне моего мужа.

Она опускает плечи, наклоняет голову и вновь надевает маску сочувствия.

– Мне жаль, что я не могу этого сделать, миссис Гриффит. Правда, жаль.

Я ненавижу эту женщину. Ненавижу так сильно, что на пару секунд даже начинаю верить во все, что случилось. Конечно, я понимаю, что в том, что кто-то небрежно провел проверку безопасности или совершил крен влево, когда надо было повернуть вправо, нет ее вины, но и в ее притворное «я на вашей стороне» тоже не верю. Если эта женщина действительно так печется о моих интересах, как утверждает, она скажет мне то, что я хочу услышать.

– Как мой муж попал в самолет?

Энн Маргарет не сразу улавливает, о чем идет речь, а потом виновато улыбается:

– Простите, но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, видел ли кто-нибудь, как он заходил в самолет? Дело в том, что он вышел из дома с опозданием, и, даже если он не застрял в пробке, что маловероятно, ему еще нужно было пройти досмотр и попасть в терминал. В самолет в таком случае он должен был войти последним, даже если каким-то чудом не опоздал.

Она ерзает на стуле и поглядывает на отца, словно ждет, что он ей поможет. Не дождавшись поддержки, она переводит взгляд на меня.

– Вы спрашиваете, почему в авиакомпании уверены, что ваш муж сел в самолет?

– Да. Именно это я и пытаюсь выяснить.

– О'кей. Давайте подумаем, хорошо? Все авиакомпании придерживаются определенных процедур. Так что ошибки, подобные той, о которой вы говорите, невозможны. Билеты пассажиров сканируются на контрольно-пропускном пункте, а потом еще раз уже на выходе на посадку. Прямо перед посадкой в самолет. Техника не врет. Она гарантирует нам отсутствие ложноположительного ответа.

Я слышу смех Уилла так ясно и отчетливо, как будто он сидит рядом со мной. Если бы это было так, он объяснил бы этой леди, что техника врет по определению, поскольку ее создают и контролируют люди. Бывают сбои. Бывают поломки. Бывают ложноположительные и ложноотрицательные ответы. Так что Энн Маргарет может сколько угодно пытаться убедить меня, что я напрасно трачу время, но я уверена, что тут не все так однозначно.

Вспышка гнева сменяется чувством удовлетворения. Если авиакомпания могла совершить столь вопиющую ошибку: не позвонив мне, прежде связаться с прессой, то кто возьмется утверждать, что имя Уилла в списке пассажиров тоже не было ошибкой? Гигантской, переворачивающей жизнь, но все же ошибкой.

– Что, если, уже идя по телетрапу, он повернулся и пошел обратно? А служащая на пропускном пункте проверяла билеты других пассажиров и не заметила, как он вышел.

– Полагаю, такое возможно… – Энн Маргарет отводит глаза в сторону и даже не скрывает своих сомнений. Она также не задает самый очевидный вопрос – почему кому-то вообще могло понадобиться развернуться и выйти? Если бы она спросила, я сказала бы ей, что это был не тот рейс, летевший не в том направлении. – Может, вы хотите поговорить с кем-нибудь?

Это другой разговор. Я уже собираюсь кивнуть, полагая, что она имеет в виду своего босса или, еще лучше, начальника службы безопасности Хартфилда.

– Со священником или с кем-то из светских служб? У нас здесь работают психологи из Красного Креста, а также представители основных религиозных конфессий. Кого вы предпочитаете?