Потом я проснулась - Ана Вилард

— Конечно, ты же знаешь: я всегда рада видеть тебя. Особенно если ты приносишь что-нибудь поесть.

— Значит, ты рада видеть меня каждый день, — отшутился мальчик.

Наклонившись ко мне, он чмокнул меня в щеку с таким спокойным видом, словно это было в порядке вещей. Меня еще никто не целовал, кроме моих родителей и вечно сопливого двоюродного брата, который был младше меня на целых семь лет. Так что я немного смутилась от неожиданности и втайне порадовалась тому, что в комнате было недостаточно светло для того, чтобы Агер заметил румянец, который разлился по моему лицу. Тем временем мальчик помахал мне рукой, еще раз пожелал скорейшего выздоровления и вышел за дверь. Несмотря на то, что меня переполняли самые разные эмоции, я не чувствовала в себе сил подняться. Казалось, что я на самом деле получила травму. Валяясь на жесткой кровати, я подумала о том, что, наверное, как раз в это время вторая Ана нежится в моей собственной постели. Интересно, смогу ли я, как и она, проникнуть в ее сон? Закрыв глаза, я сосредоточилась на образе двойника и попыталась представить ее рядом с собой, однако у меня ничего не вышло. Промучившись полчаса, я с раздражением отбросила в сторону кусок грубой ткани, который, по всей видимости, заменял покрывало, и уставилась в потолок. Рассматривая его неровную поверхность, я неожиданно почувствовала сильную сонливость. Понимая, что дрыхнуть сейчас совсем не время, я попыталась стряхнуть с себя оцепенение, однако это чувство было сильнее меня, и мои глаза сами собой закрылись — и снова открылись. Правда, теперь со мной рядом стояло зеркало. Во всяком случае, так мне показалось сначала, но уже спустя мгновение я поняла, что смотрела не на свое отражение, а на вторую Ану, которая с задумчивым видом сидела рядом. Резко сев на кровати, я автоматически протянула руку и попыталась схватить ее, но у меня ничего не получилось — образ девочки задрожал от колыхания воздуха, и она покачала головой:

— Ничего не выйдет. Я приняла меры.

— Ах, ты… — я не нашла нужных слов в своем арсенале ругательств. — Верни меня домой сейчас же, гадина!

— Нет.

Этот односложный ответ прозвучал как приговор, и мне пришлось приложить невероятные усилия, чтобы тут же не забиться в истерике. Возможно, мне так и следовало поступить, но я не хотела унижаться до мольбы, особенно перед самой собой — в конце концов, Ана в каком-то смысле была мной, пусть и не лучшей моей частью. Справившись с эмоциями, я, наконец, заговорила более спокойным тоном:

— Что ты собираешься делать дальше?

— Вот, так лучше, — с довольным видом кивнула моя гостья. — Ты молодец, быстро адаптируешься. Уже познакомилась с Агером? Он хороший парень, будь с ним ласковей.

— Мне не нужны твои советы! — внутри меня все клокотало, так что мне с трудом удавалось сдерживаться. — Я найду способ выбраться отсюда, и ты заплатишь за все, что сделала, можешь быть в этом уверена!

— Попытайся, — пожала плечами девочка, причем я заметила, что на ней была моя любимая кофточка, на которую я не сразу обратила внимание. — Вот только вряд ли у тебя что-то получится. Знаешь, почему Сол принял меня в ученицы?

— Не знаю — и знать не хочу! — злобно выпалила я, хотя, конечно, на самом деле думала иначе.

— В тебе говорит ярость, я это понимаю, — усмехнулась вторая Ана. — Поэтому не стану сердиться на тебя. Ты, наверное, знаешь о том, что каждый человек по-своему уникален, и что в каждом из нас есть и черная, и белая стороны? Можешь не отвечать. Суть в том, что грань между этими половинками зачастую так тонка, что ее невозможно разглядеть. Моя уникальность заключается в том, что я вижу эту грань. Кстати, мой учитель оказался не таким уж и непогрешимым, хотя сам он, конечно, об этом или не догадывается, или не хочет в этом признаваться.

— Не понимаю, к чему ты мне все это рассказываешь, — я осторожно вытянула руку перед собой и тут же отдернула ее — Ана была всего лишь миражом, проекцией, и я не могла прикоснуться к ней.

— А рассказываю я это затем, чтобы ты поняла, как выживать в этом мире, — моя собеседница не обратила внимания на мои манипуляции и продолжила свою речь. — Ты, конечно, можешь не слушать, но тогда у тебя не будет ни единого шанса. Я не горжусь тем, что сделала, но в этой жизни каждый сам за себя. Мне пришлось выбирать между твоей жизнью и моей — а ты бы что выбрала?

— Я не стала бы убивать ради улучшения своих жилищных условий!

— Это ты сейчас так говоришь, — возразила Ана. — Поживешь в моем мире — иначе запоешь. Ну, да ладно. Извиняться я не собираюсь, так что закончим этот бесполезный спор. Я пришла, чтобы помочь тебе уцелеть. И не пытайся понять, зачем мне это нужно — просто иначе нельзя. Возможно, ты думаешь, что моя жизнь зависит от твоей. Это не так. Если ты умрешь, я этого даже не замечу. Ты можешь считать иначе, как и остальные глупцы, но я все выяснила перед тем, как совершить…

— Подлог? — я не смогла удержаться, чтобы не поддеть предательницу.

— Замену, — уточнила она. — Так вот, наши миры практически не связаны. Есть, конечно, определенные моменты, но они несущественны и действуют исключительно на избранных, как мы с тобой, например.

— То есть?

Я уже поняла, что задеть Ану не получится, и теперь пыталась извлечь из беседы максимальную пользу. Моя собеседница сразу же заметила это и одобрительно улыбнулась. Вообще, у меня создалось впечатление, что я сильно уступаю своей темной половинке в плане развития, и мне стало не по себе от этого.

— Мостик между мирами — это тончайшая перегородка, которая видна лишь единицам. А тех, кто способен пройти сквозь нее, вообще можно пересчитать по пальцам на одной руке. Так уж получилось, что я оказалась среди них. В этом нет моей заслуги, это чистая случайность.

— А как же Агер… — я вспомнила свой недавний разговор с мальчиком, в котором он говорил о нашем мире как о чем-то естественном.

— Ты не поняла. Мы все знаем об оборотной стороне, но она остается для большинства игрушкой, не более. Это как сон, в который ты можешь погрузиться в любой момент. Вы для нас — всего лишь картинки — как на той воображаемой карте, помнишь? Да, реалистичные, но картинки. Наши люди видят вас, иногда вступают в контакт, чаще всего случайный, но дальше дело не идет.

— Почему?

— Существует барьер, который еще никому из непосвященных не удалось преодолеть.

— Кроме тебя?

— Да, ты все верно поняла. Теперь об остальном. Ты всю свою жизнь имела то, что мне было недоступно. И я понимаю, почему ты не ценила этого — так обычно бывает: тот, кто живет в горах, не замечает их красоты, а тот, кому было суждено родиться у моря, стремится на сушу. Такова человеческая природа. Твои родители — это чудо, которое нужно беречь. У тебя был выбор, которого меня лишили при рождении.

— И ты теперь решила расставить все по своим местам.

— Не совсем. Просто я так больше не могу жить. Наш народ привык к тому, что все решают за него. Если тебе предписано стать жрицей, ты не можешь быть никем больше. Солдаты, крестьяне, даже правители — всех назначает Бальтазар. Сначала я мирилась с этим, но потом начала мыслить шире и осознала, что мне нужно нечто большее, чем соответствие чьим-то ожиданиям. Потом появилась ты, и я увидела в этом шанс для себя.