Скеллиг - Дэвид Алмонд

— Вы должны пойти с нами, — сказала Мина. Он вздохнул и застонал.

— Я болен, — сказал он, не поднимая глаз. — Я смертельно болен.

Мы протиснулись за буфет, присели на корточки.

— Вам обязательно надо пойти с нами, — повторила Мина.

— У меня нет сил. Хилый, как младенец.

— Младенцы не самые хилые, — возразила Мина. — Вспомните, как они кричат от голода, как настойчиво учатся ползать. А вы видели, как отважно пускается в первый полет птенец дрозда?

Мина подсунула руки ему под мышки. Потянула, пытаясь приподнять.

— Ну, пожалуйста, — шептала она.

Я тоже дергал его. Тоже тянул. И в какой-то момент он чуть-чуть обмяк, поддавшись нашим усилиям.

— Страшно, — проскрипел он.

Мина склонилась, поцеловала его в бледную щеку.

— Не бойтесь. Мы ведем вас в безопасное место.

Он попытался встать. Раздался скрип суставов. Он охал и ойкал от боли. Опирался на нас всем телом и, наконец, поднялся, шатаясь, как былинка. Ростом он оказался куда выше нас, примерно с папу. Худющий, точно щепка, и легкий, почти невесомый. Мы подхватили его с двух сторон, так что пальцы наши соединились у него за спиной. В области лопаток прощупывались бугры. Словно сложенные руки. Покрытые чем-то мягким. Взгляды наши встретились, но мы по-прежнему не осмеливались произнести наши догадки вслух.

— Фантастическое существо, — пробормотала Мина.

— Вы можете идти? — спросил я.

Он охнул и ойкнул.

— Двигайтесь медленно-медленно, — предложил я. — И держитесь за нас.

Я попятился, поддерживая его спереди. Мина сзади. Он шел, шаркая, не отрывая ступней от замусоренного пола. Вокруг что-то шуршало, скребло, бегало по ногам. Гараж скрипел и сотрясался под порывами ветра. Со стропил валилась труха. Он дышал хрипло и неровно. Дрожал всем телом. Охал и ойкал от боли. Добравшись до двери, он закрыл глаза и отвернулся от нахлынувшего света. Но потом все-таки осмелился, подставил лицо утреннему солнцу. Прищуренными, с красными прожилками, глазами глядел он за дверь. Мы с Миной неотрывно глядели на его бледное, точно пергаментное, изрытое морщинами лицо, на спутанные встрепанные волосы. Весь пропылившийся, затянутый паутиной, усыпанный дохлыми муками, жуками и науками.

И мы вдруг поняли, что он совсем не стар. Нет! Скорее молод!

— Какой вы красивый! — восхищенно выдохнула Мина.

Я украдкой взглянул на наши окна. Папы не было.

— Пошли!

Открыв калитку, я потянул его за руку. Опираясь на Мину, он зашаркал следом за мной по тропинке.

Я вернулся прикрыть калитку.

Уже слышался гул машин — из города и с близлежащих улиц. На деревьях и крышах вовсю распевали птицы. Возле нас неслышно возник Шепоток.

— Придется нести, — сказал я.

— Давай.

Я встал за его спиной, подставил руки, и он с облегчением на них опустился. Мина ухватила его за ноги, приподняла…

До чего же он легкий! Мы подняли его, как пушинку, не веря самим себе. Я на миг прикрыл глаза. Может, это все-таки сон? И я сказал себе: во сне случаются любые чудеса. Бугры на его спине топорщились под моими ладонями. Мы двинулись вперед.

Прошли вдоль задних заборов, по одной аллейке, по другой и оказались возле зеленой калитки заколоченного дома. Мина вставила ключ в скважину, повернула. Вот мы уже в саду. Вот дверь с надписью "Опасно для жизни". Наконец мы вошли внутрь, во тьму. Добравшись до первой комнаты, мы опустили его на пол.

Мы дрожали от возбуждения и все не могли отдышаться. Он охал от боли. Мы принялись его гладить, успокаивать.

— Вы в безопасности, — сказала Мина.

Она сняла с себя шерстяную кофту и, свернув, положила ему под голову.

— Мы потом еще принесем кое-что и устроим вас поудобнее, — пообещала она.

— Вам будет хорошо, — сказал я. — Может, что-нибудь хотите? — Я улыбнулся. — Может, двадцать семь и пятьдесят три?

— Двадцать семь и пятьдесят три, — простонал он.

— Сейчас мне пора. А то папа проснется.

— Мне тоже пора, — сказала Мина.

Мы с ней улыбнулись друг другу. И опять взглянули на него, распростертого возле нас на полу.

— Мы скоро вернемся.

Мина поцеловала его в бледную морщинистую щеку. И снова провела ладонью по спине. Глаза ее сияли от восторга.

— Кто же вы? — шепотом спросила она.

Он поморщился от боли.

— Меня зовут Скеллиг.

Сразу после завтрака подъехала на велосипеде миссис Дандо. Завернула к нам по дороге в школу. Сказала, что все друзья меня ждут-не дождутся.

— Говорят, ты лучший дриблер в школе! Папа показал ей, что мы успели сделать по дому. И полурасчищенный сад тоже. Она сказала, что к возвращению малышки мы наверняка со всем справимся, и очень успешно. Сняв со спины портфель, она достала оттуда маленького плюшевого медвежонка — для девочки.

— А это, прости уж, тебе. — Она засмеялась. Оказалось, папка с домашними заданиями от Распутина и Гориллы. Такие листы, где надо заполнять пропуски и вписывать ответы на вопросы. Еще было письмо от мисс Кларц: "Обязательного домашнего задания нет, но попробуй написать рассказ. И скорей выздоравливай!"

На отдельных листах были задачки по математике и книжка "Юлиус и дикари" с красной наклейкой на задней странице обложки — для особо продвинутых читателей.

Потом она укатила в школу, а мы смотрели ей вслед.

— Вот ведь неймется людям, не дадут тебе отдохнуть, — засмеялся папа. — Ладно, сынок, я займусь ремонтом, а ты — своим делом.

Я взял листы, ручку и отправился к Мине. Они с матерью сидели на одеяле под деревом. Ее мама читала, а Мина что-то быстро писала в своем черном блокноте.

Заметив меня за оградой, она радостно улыбнулась и махнула рукой: мол, перелезай.

Я перелез, и она тут же принялась изучать мое школьное задание.

Предположительно человек п________ от обезьяны.

Это — теория э__________.

Эту теорию выдвинул Чарльз Д____________.

И так — предложение за предложением. Она принялась зачитывать их вслух. Добравшись до очередного пропущенного слова, тараторила:

— Пусто, пусто, пусто.

Однако хватило ее ненадолго. Она замолчала и недоуменно взглянула на меня.

— И этим вы занимаетесь каждый божий день?

— Мина, — укоризненно сказала ее мама.

Мина захихикала. Потом пролистала присланную мне книжку. Она оказалась про мальчика, который вечно выдумывал чудесные, небывалые истории, а на поверку они оказывались чистой правдой.