Скеллиг - Дэвид Алмонд

— Сейчас Мина увлечена птицами, — пояснила миссис МакКи. — То были всякие плавучие твари, то ползучие, то исключительно ночные. А теперь все, что летает.

Я огляделся. Целая полка была заставлена глиняными игрушками: лисы, рыбы, ящерицы, ежи, мышки. Стояла здесь и сова — с круглой головищей, острым загнутым клювом и огромными звериными когтями.

— Это все ты сделала?

Мина засмеялась.

— Слушай, потрясно! — сказал я.

Она показала мне, как распределять глину, если лепишь птицу в полете, как прописывать перышки острием ножа.

— Потом обожгу, покрою глазурью и подвешу к потолку.

Я тоже взял глину, размял, раскатал ладонями в сосиску. Она холодила руки, и в ней ощущались маленькие твердые камешки. Мина лизнула свой палец, потерла глину и показала мне, как сделать поверхность зеркально гладкой. Я прилежно следовал всем советам. Снова размял свой ком, раскатал, а потом свернул змею обратно, и получилась человеческая голова.

И тут я подумал о малышке. И стал ее лепить: хрупкое тельце, ручки-ножки, головку.

— Правда, чудо? — спросила Мина.

— Чудо, — согласился я.

— Иногда я мечтаю сделать их совсем настоящими, чтобы они прямо выбежали или вылетели из рук А в школе вы лепите?

— Иногда. На моей памяти один раз.

— Мама, ведь Майкл может приходить и работать вместе с нами, правда? — сказала Мина.

Миссис МакКи посмотрела на меня очень внимательно. Взгляд у нее был такой же пронзительный, как у Мины, только мягче.

— Конечно, пусть приходит.

— Я ему рассказала, как мы относимся к школам, — заявила Мина.

Миссис МакКи рассмеялась.

— А еще я читала ему Уильяма Блейка.

Я продолжал лепить девочку. Попытался придать чертам лица хоть какое-то сходство. От тепла моих пальцев глина начала подсыхать. И крошиться. Я перехватил искоса брошенный Миной взгляд И попытался подать ей сигнал: пора идти.

— Можно, мы с Майклом немного погуляем? — немедленно спросила Мина.

— Иди. Только глину заверни. Доделаешь, когда вернешься.

Я быстро провел ее по улице, а потом по тропинке вдоль высоких заросших заборов.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Недалеко.

Я оглядел ее с ног до головы. Так, желтая блузка и голубые джинсы.

— Место грязное. И опасное.

Она тут же застегнула блузку доверху. И сжала кулаки.

— Отлично! Вперед, Майкл!

Я открыл заднюю калитку нашего участка.

— Сюда? — недоверчиво спросила она.

— Да. Да!

Мы распахнули дверь в гараж и остановились. Мина всматривалась во тьму. Я нашарил пиво и фонарик.

— Это нам пригодится, — пояснил я. — И это тоже. — Я достал из кармана капсулы с рыбьим жиром.

Глаза ее сузились, и пристальный взгляд опять пронзил меня насквозь.

— Верь мне, — сказал я.

Но сам все стоял на пороге.

— Дело не только в опасности. Понимаешь, я боюсь, что ты не можешь это увидеть. То, что вижу я. Вдруг мне кажется?

Она сжала мою руку.

— Я увижу все, что там есть, — шепнула она. — Веди.

Я включил фонарик, и мы ступили внутрь. По полу зашуршали-затопали чьи-то лапки. Я почувствовал, что Мина дрожит. Ладонь у нее вспотела.

Я покрепче взял ее за руку.

— Не бойся. Только держись поближе ко мне.

Мы пробирались среди мусора и ломаной мебели. На одежду и кожу тут же налипла паутина, нас облепили дохлые мухи. На потолке что-то скрипело, из прогнивших досок падали пыль и труха. Буфет уже виден. Он все ближе, ближе. Я тоже начал дрожать. Вдруг Мина никого не увидит? Может, он мне все-таки привиделся? Просто сны и явь бессмысленно перемешались в голове.

Я посветил в щель между стеной и буфетом.

— Опять ты? — отозвался скрипучий голос.

Мина чуть не вскрикнула. Рука ее стала холодной и деревянной. Я потянул ее за собой.

Все нормально, — шепнул я ей на ухо. И уже громко продолжил: — Я привел мою подругу, как обещал. Ее зовут Мина.

Он взглянул на нее мельком и снова прикрыл глаза.

Я протянул ему бутылку пива.

И это я тоже принес.

Он глянул и засмеялся, как всегда без тени улыбки.

Я протиснулся к нему. Открыл бутылку специальным лезвием швейцарского ножа и присел на корточки. Он откинул голову, позволив влить пиво прямо ему в рот. Сглотнул. Немного пива вытекло из уголков рта, по подбородку, на лацканы черного пиджака.

— Нектар, — произнес он. — Пища богов.

Он снова откинул голову, приглашая влить ему в рот еще пива.

Я оглянулся на Мину, маячившую в темноте, на ее бледное лицо, круглые глаза, изумленно приоткрытый рот.

— Кто вы? — прошептала она.

— Мистер Вы-меня-достали, — проскрипел он.

— Я говорил с врачом, — сказал я. — Не с доктором Смертью. А с таким, который может вам помочь.

— Никаких врачей. Никого. Ничего. Оставьте меня в покое.

— Но вы умрете. Рассыплетесь в прах.

— Рассыплюсь. Непременно. — Он снова откинул голову. — Еще пива.

Я влил ему в рот несколько глотков.

— Я еще кое-что принес, — сказал я и протянул ему капсулу с рыбьим жиром. — Некоторые люди говорят, что для них это единственное спасение.

Он принюхался.

— Рыбой воняет, — проскрипел он. — Юркие, скользкие, чешуйчатые, склизкие.

Мои глаза наполнились слезами.

— Он так и сидит здесь, — сказал я в отчаянии. — И ни о чем не думает. Словно ждет смерти. А я не знаю, что делать.

— Ничего, — проскрипел он и закрыл глаза. Опустил голову.

Мина тоже пробралась к нам поближе. Она присела на корточки и всмотрелась в его лицо, сухое и белое, как штукатурка, глядела на мух, пауков и жуков, на слой опутавшей его паутины. Она забрала у меня фонарик. Посветила на высохшее тело, едва проступавшее под черным костюмом, на длинные, безвольно вытянутые ноги, на распухшие узловатые ладони. Потом она подобрала один из валявшихся подле него пушистых комочков.

— Кто же вы? — прошептала она.

— Никто.

Она потянулась и дотронулась рукой до его щеки.

— Сухой и холодный… Сколько времени вы здесь пробыли?

— Довольно долго.

— Вы мертвый?