"Тигр" охотится ночью - Виктория Дьякова

– Что за глупые мысли?! – укоризненно воскликнула Маренн. – Нет, так дело не пойдет, девочка моя. Я, конечно, знаю, что человек быстро привыкает к одиночеству, однако не считаю это лучшим способом существования. Так что идем в дом, дорогая, тебя все ждут, – она энергично потянула Натали за собой.

– Я еще немного погуляю и приду, – осторожно высвободилась из ее рук Натали.

– Ну хорошо, только не задерживайся, – сдалась, тяжко вздохнув, Маренн и удалилась.

Поднимаясь по ступеням на террасу, она услышала доносившийся из столовой бодрый голос Шлетта:

– Вот как выстрелит такой снайпер, так сразу смотровую щель и залепит…

Затем раздался смех Йохена и послышался вопрос явно озадаченной Джилл:

– Я не понимаю, над чем вы смеетесь. Чем залепил? О чем вы вообще говорите?

– Не обращай внимания, Джилл, Франц просто фантазирует, – сказала Маренн, входя в столовую. – А тебя, Франц, прошу прекратить смущать мою дочь. – Она обошла вокруг стола и села рядом с Йохеном, который тотчас взял ее за руку.

Шлетт между тем недоуменно пожал плечами, чиркнул зажигалкой, закурил сигарету и с деланым равнодушием осведомился:

– А девушка что, до сих пор не в курсе?

– Девушка в курсе всего, что интересно и полезно ей самой, оберштурмбаннфюрер, – парировала Маренн. – И разным скабрезным шуточкам предпочитает изящную словесность. К тому же ты, Франц, увы, не оригинален. Когда-то, еще в Берлине, мою дочь уже пытался воспитывать в подобном духе Науйокс, но я ему этого не позволила.

– Ах, ну раз речь идет об изящной словесности, тогда извиняюсь, – Шлетт шутливо покаянно склонил перед дамами голову. – Помнится, один из наших фюреров, Гиммлер, тоже был приверженцем изящной словесности. И даже создал ради этого весьма разветвленный аппарат. А уж сколь горазд был наш рейхсфюрер на выдумки! Помнишь, – он повернулся к Йохену, – одно из его изобретений? Да, да, тот самый специальный гель в трубочке, который рейхсфюрер рекомендовал всем наносить на пенис, чтобы не реагировать на славянок. Фрау Ким, – осклабился Франц в широкой улыбке, – уж не в вашей ли клинике в Шарите сей препарат разработали? Не сам ли профессор де Кринис – автор столь мудреного состава?

– Ну что ты, Франц?! – наградила его аналогичной улыбкой Маренн. – Куда уж французским профессорам до немецких изобретений!

– У профессора были слишком чистые белые манжеты, чтобы заниматься такого рода делами, – хохотнул Йохен. – Он бы просто побоялся испачкать их. Случайно. Этим самым гелем. Вдруг бы его жена Фредерика что-то не то о нем подумала.

– Налить тебе еще кофе? – Маренн повернулась к притихшей Джилл.

– Да, мама, спасибо.

– Неужели рейхсфюрер сам состав геля придумал? – не унимался развеселившийся Шлетт.

– А ты на себе-то его, кстати, испытывал? – полюбопытствовал Йохен с неприкрытой иронией.

– Нет, что ты, – замахал руками Франц, – меня и Тося устраивала! Один раз посмотрел, правда, но он зеленый оказался, какого-то ядовитого цвета, и мне себя сразу жалко стало. А к гелю этому, между прочим, еще и грелка прилагалась. Ну это вообще что-то из области фантастики! Сам-то ты, ясное дело, этими изобретениями Гиммлера не пользовался, – он подмигнул Йохену, красноречиво кивнув в сторону Маренн. – Пусть с перерывами, но у тебя женщина всегда под боком была. А остальным каково? Вот и приходилось довольствоваться Тосей.

– А я-то все гадал: зачем Франц столько шоколада набирает? Оказывается, для Тоси! – расхохотался Йохен.

– Без шоколада не давала, это точно. Но ты хоть потише говори, – Франц бросил взгляд на террасу, – чтобы фрейляйн Натали не услышала. Ей, помню, еще и там, на Балатоне разговоры про Тосю не нравились, а уж теперь, думаю, и подавно не по душе придутся. Фрейляйн Натали – это тебе не фрау Ким, она никакой Тоси мне не спустит.

– Фрау Ким тоже не спустит, – Йохен с улыбкой взглянул на Маренн. – Это она только с виду мягко стелет, а попробуй поперек пойди – вмиг в пантеру превратится! Загорится быстрее, чем ты зажигалкой чиркнешь. Никакой Тоси мне не спустила бы.

– Я не понимаю, мама, о каком геле вы говорите? – Джилл уже чуть не плакала. – Что за грелка? Для чего все это?..

– Не бери в голову, дочь. Мужчины просто развлекают друг друга солдатскими анекдотами, – заверила девушку Маренн. И строго, хотя и едва сдерживая улыбку, посмотрела на Шлетта: – Франц, я вынуждена повторить свою просьбу относительно разговоров в присутствии моей дочери.

– Фрау Ким, но вы же доктор! – нарочито обескураженно всплеснул тот руками.

– Смею вам напомнить, Франц, что в моем доме живут не только доктора.

– Я уже заметил, что фрейляйн Джилл – ну просто нежный цветок в вазе! – Шлетт дурашливо прижал руки к груди. – Вот фрейляйн Натали, – он снова оглянулся на море, – ничем не смутишь и не испугаешь. Правда, увы, ничем и не возьмешь. Ни с гелем, ни без геля. Она вообще ледяная. А вот фрейляйн Джилл, – он галантно поклонился девушке, – само очарование!

– Благодарю, – Джилл, запунцовев от смущения, опустила глаза.

– Но это не повод отпускать сальные штучки, чтобы получать удовольствие от того, как фрейляйн Джилл краснеет, – строго и на сей раз без намека на улыбку отчитала Шлетта Маренн.

– Ты с Ханнелорой на подобные темы беседуешь? – спросил Йохен Франца, решив занять сторону хозяйки дома.

– Нет, конечно, – округлил Шлетт глаза.

– Вот и здесь помалкивай.

– Понял и замолчал. А что, – он снова кивнул в сторону моря, – фрейляйн Натали вообще не собирается возвращаться с прогулки? Или она просто не хочет видеть меня?

– Я могу сходить за ней, – сказала Джилл, вставая из-за стола.

– Не сто́ит, – Маренн жестом усадила дочь на место. – Я недавно ходила, Натали обещала скоро прийти. Кстати, Франц, что между вами произошло? – она внимательно посмотрела на Шлетта. – Признавайся, здесь все свои. Я должна знать, ведь Натали мне не чужая. К тому же в отличие от моей Джилл, – мать ласково поправила выбившиеся из прически волосы дочери, – она на твои шуточки не реагирует, ибо много чего наслушалась и насмотрелась на родине. Так в чем же дело, какая кошка меж вами пробежала?

– Если хотите, мы с фрейляйн Джилл сходим покормить зверушек Клауса, – деликатно предложил Йохен.

– Останьтесь, – по-хозяйски распорядилась Маренн. – Какие у нас могут быть друг от друга секреты? К тому же я не думаю, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Или я ошибаюсь? – она снова пристально посмотрела на Шлетта.

– Отнюдь, – пожал тот плечами. – Вы правы: ничего особенного не случилось. Я, во всяком случае, именно так и думаю. А уж как там думает фрейляйн Натали, мне неведомо. Просто недавно я побывал в ее квартире на Монмартре: проводил после ресторана, и она сама пригласила меня на чашечку кофе. Возможно, надеялась, что я откажусь, но я согласился: в гостях все лучше, чем скучать в одиночестве в номере отеля. Так вот, пока фрейляйн Натали варила кофе, я заметил у нее на комоде ворох бумаг и, разумеется, заглянул в них. Оказалось, банальные счета за квартиру, но почему-то все не оплаченные. Я удивился, поскольку знаю, что она работает у тебя в клинике, Ким, и заработок, значит, имеет приличный. Однако за кофе не удержался и спросил ее об этих счетах напрямую. И тут фрейляйн Натали словно подменили! Она страшно на меня разозлилась и велела не совать нос в чужие дела. А уж когда начала жаловаться на разыгравшуюся у нее якобы головную боль, я понял: хочет, чтобы я ушел. Одним словом, романтический вечер не состоялся. Но квартирные счета у нее не оплачены, Ким, и это факт. Причину я так и не выяснил, поэтому выясняй сама. А фрейляйн Натали наверняка догадывается, что я тебе все расскажу, вот и не спешит примкнуть к нашей компании.