Убить Пифагора - Маркос Чикот

Упавший всадник лежал рядом на спине. Милон сумел подняться на ноги, пошатываясь, двинулся вперед и поспешил выдернуть меч из головы убитого. Выпрямившись, он увидел, что Архипп схватил за повод лошадь и остановил солдата. Теперь он направлялся к Пифагору, который, оставшись один, упал на землю.

Второй всадник развернулся, вонзил пятки в бока своего коня и снова бросился на философа.

Архипп подошел к Пифагору и помог встать. Оба повернулись спиной к всаднику, не подозревая, что тот направляется прямиком к ним. Милон снова бросился на защиту. Он изо всех сил пытался бежать, но упал на колени. Потеря крови ослабила его. Побледнев, он созерцал трагическую сцену. Он понял, что не может даже кричать. Снова взял меч и прищурился, стараясь прояснить зрение. Всадник разгадал его намерения и закрылся щитом, по-прежнему двигаясь к Пифагору. Милон откинул руку назад и со сверхчеловеческим усилием метнул меч.

Он понимал, что не попадет в солдата.

Меч сделал полтора оборота в воздухе и вонзился в грудь коня. Передние ноги его подогнулись, животное брыкнулось и рухнуло. Падая, конь подмял под себя всадника.

Милон тяжело двинулся к солдату, чтобы достать свой меч. Солдат заворочался и попытался встать, но рухнул на землю и застыл. Архипп и Пифагор успели сесть на второго коня и крикнули ему что-то, но Милон не разобрал. Он махнул рукой, указывая на тропу. Архипп пришпорил лошадь, и они исчезли.

Меч вышел без труда. Лошадь ржала и билась, но так и не встала на ноги, захлебываясь кровью.

«Ты была моим последним шансом», — подумал Милон. Прежде чем метнуть меч, он подумал, что единственный способ уйти живым — захватить лошадь. Эта горькая мысль не изменила его решения. Пройдя по лесной тропинке пару километров, он бы добрался до берега, где стояла рыбацкая хижина. Рыбаки сочувствовали братству, и у них было две лодки. Они могли бы помочь сбежать дюжине людей.

«Спасение ждет нас через полчаса…» — подумал Милон.

Но сам он не мог сделать и двухсот шагов.

Шатаясь, он преодолел расстояние, отделявшее от тропы. В глубине леса по-прежнему виднелся Лисис, помогавший продвигаться раненому учителю. Остальные исчезли из виду. Он остановился в начале тропы и обернулся. В двадцати шагах от него из пробоины появились первые гоплиты.

«Они убили Эвандра», — с тоской подумал Милон.

Проем в стене был узок, и солдаты выскакивали по одному. Они продвигались к нему, но выглядели неуверенно, то и дело оглядывались назад, чтобы убедиться, что их отряд продолжает расти. Преданный главнокомандующий, славный Милон Кротонский, стоял перед ними, загораживая въезд на лесную тропу. Должно быть, именно по ней сбежали немногие пифагорейцы, пережившие бойню во дворе. Они готовы были устремиться в погоню, но сперва предстояло разделаться с самым опасным кротонцем.

Окровавленный Милон выглядел еще внушительнее. Льняная туника едва ли не полностью утратила первоначальный белый цвет. Раны, покрывавшие тело, выглядели ужасно, но он все равно держался прямо, выставив перед собой щит и меч.

Солдаты не догадывались, что Милон уже почти ничего не видит. Он различал лишь медленно надвигавшиеся размытые пятна. Всю свою силу он сосредоточил на том, чтобы устоять на ногах. Каждая секунда увеличивала вероятность того, что кто-то из учителей доберется до берега.

Бойцовская гордость оказалась сильнее боли и изнеможения. Его последняя военная хитрость удалась. Силы были ужасающе неравны, и все же получилось спасти нескольких человек. Он улыбнулся. Килон и человек в маске уверены, что все они погибли. Вскоре им сообщат, что Пифагор и еще несколько учителей сбежали, проделав дыру в стене, за которой никто не следил.

«Глупцы», — с презрением подумал Милон.

С одежды капала кровь. Взгляд потемнел. Он не понимал, стоит ли по-прежнему на ногах или уже упал, но изо всех сил держал наготове щит и меч.

И когда его пронзили первые копья, полемарх почти не почувствовал боли.

Ариадна чувствовала себя абсолютно беспомощной.

Все попытки вырваться оказались тщетны: рука, прижимавшая женщину к исполинской груди, не поддавалась ни на миллиметр. Она могла двигать только ногами. Отчаянно размахивала ими, чтобы не дать лапе великана полностью себя обездвижить, но огромные пальцы скользили меж ее бедер, как черви.

Борей хотел изнасиловать ее, держа на весу.

Ариадна подумала было, не попытаться ли его отговорить, признавшись, что беременна. Но сразу же отбросила эту затею. Ничего не поможет, к тому же она не хотела, чтобы чудовище знало о ней что-то сокровенное.

Борей мог осквернить ее тело, но не душу.

Она чувствовала на внутренней стороне бедер омерзительные прикосновения и сжала ноги. Борей тяжело задышал ей в ухо и выпятил грудь, заставляя принять нужное ему положение. Все еще сжимая ноги, Ариадна почувствовала, как ступни коснулись стены. Она прижала их покрепче и изо всех сил выпрямила ноги. Ее внезапный порыв застал Борея врасплох, он вздрогнул и отступил на пару шагов назад. Попытался выпрямиться, но потолок был слишком низок, и он продолжал топтаться на месте. Вдруг что-то запуталось у него в ногах. Стул, на котором сидела Ариадна. Борей предпочел рухнуть на спину, чем выпустить ее и удержать равновесие.

Оказавшись на упавшем великане верхом, Ариадна снова услышала его громоподобный смех. Ее охватила ярость: любое сопротивление лишь усиливало удовольствие чудовища. Оба рухнули на пол, и у нее перехватило дыхание. Тело гиганта смягчило удар, но рука врезалась ей в живот, как удар кулаком.

Через секунду давление на живот уменьшилось.

«Еще одна уловка, чтобы позабавиться со мной?» — подумала Ариадна.

Она обеими руками оттолкнула руку великана, скатилась по его груди и упала на пол. Отползла на четвереньках, с ужасом предчувствуя, что рука Борея вот-вот схватит ее лодыжку. Наконец встала и бросилась к двери.

Рев великана заставил ее вздрогнуть. Не сбавляя темпа, она обернулась.

«Что он задумал?» — спросила она себя, подозревая, что это новая игра. Борей лежал неподвижно, вытянув руки вдоль тела и уставившись в потолок.

Ариадна достигла двери, положила руку на дверной косяк и снова обернулась. Ей казалось, грудь вот-вот лопнет от нетерпения, инстинкт вопил, что надо бежать, и все же она внимательно наблюдала за Бореем.

И тут она увидела.

Под головой Борея лежала та самая доска, которой она пыталась его ударить. Гвоздь торчал острием вверх и, когда гигант рухнул на пол, вонзился ему в затылок. Ариадна заметила, что он вошел всего на три-четыре сантиметра, но, видимо, этого оказалось достаточно, чтобы его обездвижить.

«Беги, пока есть время!» — вопил у нее в сознании голос инстинкта.

Ариадна стояла у порога, на границе между свободой и темницей, где провела два дня в ожидании пыток и смерти, не в силах отвести взгляд от Борея. Гигант чуть слышно зарычал, и по его лицу прошла судорога.