Жил отважный генерал - Вячеслав Павлович Белоусов

Прождав лишних десять минут на конспиративной квартире, Веневицианов возвратился в «контору», разнёс в пух и прах Грейча, поручил разобраться. Тот до конца дня и весь следующий день не смог добиться никакой информации. «Ома» пропал! Это бесило Павла Сергеевича, он понял, случилось непредвиденное, возможно, непоправимое, чего он не ведал до этого на протяжении всей своей, вообще-то, удачной жизни, если не считать его перемещение из «Белого дома» в эту «контору». Но чего же теперь об этом?…

На следующий день к вечеру чёрный, как ночь, Грейч принёс Веневицианову убийственную весть, что красотка обнаружена в квартире матери в ванной со вскрытыми венами.

Его забил нервный озноб. Теперь он предчувствовал, что кончится не только этим. «Ома» не подавал признаков жизни, но красотка была именно той. Грейчу удалось под каким-то предлогом побывать в прокуратуре района и выяснить: делом занялась областная прокуратура.

– Почему? Кому понадобилась взбалмошная девчонка, изменявшая мужу направо и налево? – вопрошал, буйствуя, Павел Сергеевич.

– Можно только догадываться, – отвечал, не поднимая головы, майор и выдал свою версию, крупинки которой собрал в районной прокуратуре и поблизости.

Вокруг смерти дочери известная мама не постеснялась поднять большой шум. Как это бывает в провинции, дело сразу приобрело характер вонючего скандала. Задребезжали звонки в «Белом доме», забегали клерки в облисполкоме, поднялся на ноги весь облздравотдел и прежде всего вездесущий и повсюду вхожий Алексей Моисеевич. Веневицианов никогда не допускал и мысли, что такое возможно. Он по-настоящему схватился за голову. Грейч принял все дела на себя, Дрейч поддерживал шефа, как мог нравственно и психологически. Возраст начальника был не тот, что у них, об этом они сейчас оба вспомнили. Но в «конторе», кроме них, об этом проколе не догадывались, Павел Сергеевич запретил что-либо докладывать начальству… А собственно, что докладывать? Если ничего не зарегистрировано, то и докладывать нечего. Свербело нутро у Грейча: Веневицианов признался, что пошёл на поводу у любимчика и, когда тот попросил выдать ему липовую красную книжку на имя несуществующего сотрудника их «конторы», согласился; теперь как бы эта книжица где-нибудь не всплыла, да ещё в одном деле со смертью красотки. Поэтому предстояли две задачи: отловить агента и разобраться с обстоятельствами гибели красотки и следить за действиями прокуратуры. Второе вытекало из первого так же, как первое из второго. Грейч сообщил, что Игорушкин поручил следствие криминалисту Шаламову. Тот – известная фигура, в убийствах специалист. Это настораживало, Шаламов мелко не копал. Но отстранить его от следствия не было оснований, оставалось отслеживать ситуацию и наращивать усилия в поисках агента.

На второй день неизвестный попытался убить мать красотки. Грейч рвал на себе волосы, боялся докладывать шефу, подозревая «Ому», ему уже стало известно, что тот понаделал кучу оперативных нарушений: бегал по улицам со своими завербованными, сводил их вместе в одну конспиративную квартиру и много ещё чего…

– Но зачем? К чему ему старуха? – возражал капитан Дрейч. – Здесь пахнет сумасшествием или налицо маньяк.

– И он его создал сам, – поджал губы Грейч. – Когда мальчишка начинал под моим руководством, за ним не наблюдалось никаких подобных странностей. А он развил у него манию величия! Якушева из него начал творить, видите ли! Новая версия операции «Трест» башку его партийную не покидала! Великих исторических лавров захотелось!..

Старуха, слава богу, выжила, но грянула новая беда – убилась насмерть подружка красотки.

– Из известной «кружковской семёрки», исключая двоих арестованных Шаламовым, и семьянина, укатившего в Саратов, – докладывал Веневицианову почерневший от бессонницы Грейч, – в живых остался один, еврей. Двоих он угробил. Что будем делать?

– Почему он? – У Веневицианова раскалывалась второй день голова от боли, он постоянно прикладывал ко лбу мокрое полотенце, таблетки глотать уже было опасно.

– Больше некому.

– Это ваши инсинуации, – стонал Павел Сергеевич.

– Они основаны на анализе.

– Так где же этот паршивец? – из последних сил заорал Веневициванов. – На что вы все годитесь, если не можете отловить своего же человека!

– Поэтому и затрудняюсь. Много успел узнать паршивец. Но я уверен, он явится к нам сам.

– Когда?

– Когда сделает то, ради чего устроил весь этот концерт. Он заметает следы.

– Что вы называете концертом? Массовые убийства, совершённые психически больным человеком? Похоже, он вздумал чинить над ними свой суд. Его надо остановить до того, пока он не натворил больших бед!

– Есть безобидные средства.

– Что? Не расслышал?

– Автоавария, несчастный случай, электрошок, в конце концов.

– Хлопоты и лишние свидетели.

– Тогда остаётся одно, – криво усмехнувшись, процедил сквозь зубы Грейч. – У нас много водоёмов и ещё больше желающих поплавать в запрещённых для купания местах.

– Ну и пусть… купается, – отмахнулся, как от мухи, слабой рукой Веневицианов. – Только прекратите это сумасшествие…

Нат Убиенный и Воскресший

Сколько ему пришлось уговаривать Варьку, больше рассказывать, только своего он так и не добился: глупая баба, чего с неё взять! Выхода не было, Лаврентий решился действовать в одиночку. Ничего другого теперь, когда время было упущено, он уже придумать не смог бы, так как чувствовал, если придут они к нему, то ждать надо уже этой ночью. Следовало торопиться, так как дел для осуществления его плана предстояло немало.

Варька куда-то убегала, что-то затевала сама, он не вникал, благодарен был уже за то, что не суетилась у него под носом, не лезла к нему со своими вопросами глупыми, не мешала. Когда она возвратилась, он, уже все свои приготовления закончивший, успокоился на диванчике с газетой, лежал, дурачком прикидывался, а внутри всё дрожало, металось; эксперимент, что его голову замутил и завладел наглухо, теперь вдруг показался и ему самому не таким уж верным, а наоборот, не только нелепым и пустым, но страшным непредвиденными последствиями. А всему виной опять эта Варька непутёвая, сама всучила ему дурацкую книжку про сыщика того, Ната Пинкертона, он, читая ещё в первый раз, наткнулся на аналогичный случай, когда герой книжный, применив такой приём, разгадал ужасную тайну своих врагов. После того как про Инку Забурунову сообщил ему Поленов по телефону, появились и у него некоторые соображения по этому поводу, а потом и одолела эта мысль окаянная. Решиться было легче, чем осуществить, но когда удалось всё подготовить, нутро его забило – а что выйдет из этого? что получится? Не сломать бы самому себе шею!

Лежал теперь с газеткой на диване, а самого так и подмывало: не плюнуть ли ему на личные амбиции, не отомстить ведь ему одному ни за Светку, ни за Инку, не выручить и Вадима с