Русский Лондон - Сергей Романюк

Въехали в Лондон, не заметив этого, потому что город, так сказать, сливается с предместьями, которые почти ничем не отличаются от Саутварка, т. е. части Лондона, лежащей на правой стороне Темзы. Поэтому мне даже не хотелось верить, что мы уже в Лондоне, который я совсем иначе представлял себе. Мы ехали по широким прямым улицам. Дома построены совершенно так, как я уже описывал прежде, т. е. из кирпича, большей частью желтого или темного, без штукатурки. В иных улицах перед домами с обеих сторон род палисадников вроде тех, что в Москве в Садовой. Однако же, несмотря на то что дома так некрасивы, темны и мрачны, и эта часть города производит какое-то впечатление грандиозного. Несмотря на чрезмерную широту улиц, трудно было скоро ехать от множества экипажей разного рода, верховых и пешеходов. Это многолюдство, движение и множество экипажей увеличивается по мере приближения к центру города, так наз[ываемому] Сити.

Трудно вполне описать все, что с первого раза представляется нового глазам путешественника, въезжающего в первый раз в такую столицу, которая мало имеет общего с другими столицами Европы. Тут все имеет свой особенный характер, свой оригинальный покрой, свою собственную манеру: и дома, и экипажи, и даже физиономии, походка, вывески – все здесь особое. Во всем англичане представляются народом самобытным, оригинальным, ничего не заимствовавшим у других. От этого Лондон производит с первого раза такое впечатление, в котором трудно отдать отчет. Он не нравится вам, как другие красивые столицы, но поражает своею грандиозностью, развитием жизни общественной, движением промышленности и торговли, признаками богатства и роскоши. Атмосфера туманная, сырая, наполнена дымом и запахом каменного угля, от которого все чернеет, – и дома, и платье, и самые лица; множество фабрик и заводов в самом городе, мрачность наружного фасада домов с внутренним их устройством, опрятным, прихотливым, комфортабельным; наконец такое множество экипажей самых разнообразных видов и всадников – все это свойственно одному Лондону и никакой другой столице в свете. Поэтому самому с первого раза, когда я ехал по широким улицам Саутварка, мне не хотелось верить, что я уже в Лондоне.

В самом городе вы иногда видите огромное здание без окон, без дверей на улицу и на голой стене черными буквами гигантскую – во всю длину фасада – надпись, по которой узнаете вы, что это фабрика или завод такого-то. Переезжая через Темзу по Лондонскому мосту, мы увидели вполне, что такое судоходство на Темзе: река эта не очень широка в этом месте, сажень 100 или 150. Берега ее не представляют красивых набережных, а, напротив того, заняты фабриками, складами и магазинами, но зато какое множество мачт, труб пароходов, мелких судов. На Темзе такое же движение, как на самой многолюдной улице: пароходы быстро бегут навстречу один другому, проходят под мостом, опуская трубы и, как омнибусы, выпускают пассажиров на разных пунктах берега. Видя это, перестаешь удивляться, что Темза считается в Лондоне как бы особой частью или кварталом города и имеет свою особую полицию и управление. Вправо видны были целые леса мачт и кораблей, стоящих в доках. На мостах особенно много движения и тесноты. Несмотря на это, экипажи ездят очень быстро, но странно, что здесь ездят не по правой стороне, как во всей Европе, а левой.

С моста въехали мы в Сити, то есть собственно город – ту часть Лондона, где сосредоточение всей торговой и деловой деятельности. Здесь улицы не так широки, как в Саутварке и в новой части Лондона (Вестминстерской), но они более чем где-нибудь заполнены народом и экипажами. Однако же и здесь, в самом центре Лондона, дома такие же, большей частью кирпичные, неоштукатуренные, темного цвета, но уже, теснее, чем в предместьях и малых городах. Это также немало меня удивило. Мне столько наговорили о красоте и величественности Лондона, что я не мог понять, почему он так мало поразил меня. Я видел только город огромный, набитый народом, но город мрачный, дымный. Потом уже объяснилось дело: Сити – старинная и торговая часть Лондона, лучшая же часть его – Вестминстер. Там находятся крупнейшие новые здания, парки, скверы, дворцы и пр., и пр. ~~~

1(13) мая четверг. После долгих хлопот и ожиданий добились мы наконец проводника (комиссионера). Пошли мы прежде всего к собору св. Павла*. Этот обширный храм, второй после св. Петра в Риме, выстроен на маленькой площадке, так что только издали можно видеть весь купол, а, подошедши к самому зданию, видишь только стены, не имея возможности обозреть общность здания. Только против главного фасада идет длинная прямая улица, с которой здание представляется в обширных размерах. В архитектурном отношении собор св. Павла вообще мне не нравится. Правда, купол его довольно величествен, издали делает хороший, но он построен как будто на огромном подносе, составляющем плоскую крышу обширного здания собора. Главный фасад отдален от центра, то есть от купола. Две башенки по обеим сторонам его не согласуются с архитектурой главного купола. Весь этот фасад имеет что-то театральное и также все здание не имеет никакого единства. К этому должен прибавить, что все здание, выстроенное из белого камня, сделалось совершенно черным, как все лондонские строения. Перед главным фасадом отгорожено некоторое пространство, на котором поставлена жалкая и также потускневшая статуя королевы Анны. Кругом церкви решетка, за которою старое кладбище.

Если нельзя сравнивать собор св. Павла с базиликою св. Петра относительно наружного вида, то еще меньше можно поставить их в параллель по внутренней отделке. Как базилика св. Петра богата произведениями изящных искусств – портиками, мозаиками, статуями, также всякого рода украшениями, разнообразными мраморами, разными аллегорическими изображениями, так собор св. Павла беден, гол и пуст во внутренности. Стены совершенно белые, ни одной картины – только несколько статуй белого мрамора, едва заметных в обширных размерах собора ~~~. Так как в Англии все обложено платою, на все есть такса, то и вход в собор также стоит несколько пенсов, смотря по тому, какую часть собора желают видеть. Чтоб войти только в церковь, платят 2 пенса, чтоб войти на первую галерею – 4 пенса, в библиотеку – 2 пенса, в залу Модслея – 6 пенсов и т. д. Чтобы видеть весь собор со склепами, стоит 2 шиллинга 8 пенсов (около 3 р.).

По нашему счастью в тот самый день в соборе происходила торжественная церемония в пользу вдов и сирот духовенства. За 2 1/2 шилл. мы купили билеты для входа во внутренность церкви или хора, где происходила церемония. Церковь эта была набита цветом лондонской публики. Тут имели мы случай увидеть всю аристократию лондонскую, двор, самого принца Альберта в нарядных мундирах. Королева не была по причине нездоровья. Принц Альберт в красном мундире, с большими золотыми эполетами, в ботфортах. Он может быть назван молодцом. В физиономии его много приятного и благородного. В концерте участвовали лучшие артисты столицы, и поэтому нечего говорить, что музыка (вокальная и инструментальная) была хороша.

Но больше всего удивило меня то, что лондонская публика и, можно сказать, лучшая часть этой публики так мало соблюдает приличия и важность, которые привыкли мы считать отличительными чертами англичан. В церкви в присутствии всего двора и всех властей служба и концерт были прерываемы беспрестанными криками и шумом. Такая была теснота и беспорядок, что беспрестанно раздавались голоса, призывавшие на помощь полицию. Больше всего делали беспорядок и давку – кто вы бы думали? Дамы. Насилу удалось мне вырваться из этой тесноты, перескочить через балюстраду, не дождавшись окончания концерта: надобно было дорожить временем и выполнить все, что предположено было на этот день, т. е. осмотреть до обеда юго-западную часть города.