Тень ушедшего - Джеймс Айлингтон

Она подмигнула, и Давьян покраснел до ушей.

Несколько секунд он приходил в себя, потом покачал головой.

– Нет. Либо ты ошиблась, либо это какая-то ловушка. Терис не такой.

Глядя в упрямо замкнувшееся лицо Давьяна, Дрисцин вздохнул.

– Вероятно, это тебе придется решать самому.

– И каким же образом?

– Спроси его.

Ишелла, выступив вперед, положила ладони на плечи Давьяну.

– Ты умеешь распознавать обман – я видела, в последние несколько минут ты этим и занимался. Ты знаешь, что мы тебе не лжем, Давьян. Твой долг перед самим собой хотя бы проверить: вдруг мы правы?

Давьян скрипнул зубами. Он бы еще поспорил, если бы не понимал, что будет выглядеть тупым упрямцем.

– Что бы я ни узнал, моего мнения о Толе Шен это не изменит, – уже обороняясь, проговорил он.

– Не понимаю. А куда тебе еще податься? – Ишелла скрестила руки на груди. – В Толе Атьян ты никого не знаешь, даже если они согласятся тебя принять. Кроме тебя, из всей вашей школы выжил один Торин Андрас, а он, можешь быть уверен, постарается как можно реже иметь дело с одаренными.

– Откуда ты… – Давьян осекся и поморщился. – Ну, если тебе и это известно, ты должна знать, что мы с ним друзья. В любом случае вместе с Вирром – Торином – я добьюсь большего, чем вступив в Тол Шен.

Дрисцин покачал головой.

– Не обманывай себя на этот счет, – мягко посоветовал он. – Он – принц крови, сын Стража Севера. Как бы вы ни дружили, дружба не сделает вас равными. Даже пожелай он встретить тебя объятиями у ворот дворца, ему не позволят.

– К чему это ты? – нахмурился Давьян.

– К тому, что, оставшись в городе, чтобы помочь принцу Торину, ты всю жизнь проживешь в тени. Даже если Договор вскоре изменят, много лет пройдет, пока он сможет публично признать свою связь с авгуром. – Дрисцин серьезно взглянул на мальчика. – Твое влияние будет в лучшем случае ограниченным. Твой дар пропадет напрасно.

Давьян ответил сердитым взглядом. Доводы старшего звучали разумно, но мальчик не желал их слышать. Он считал, что главное – добраться в Илин-Иллан, связаться с Вирром, а там все как-нибудь устроится. Найдется способ задержаться, помочь единственному оставшемуся у него другу.

Дрисцин, поняв, о чем он думает, вздохнул.

– Я тебя не убедил… Что ж, может быть, со временем. Но ты хоть согласен, что Рубеж следует запечатать?

– Да, – нерешительно кивнул Давьян.

– Хорошо. – Дрисцин поднялся. – Тогда делай сейчас, что должен. Ступай в Илин-Иллан, помогай, чем можешь. Но помни о том, что я тебе сказал. Когда вторжение отобьют, найди меня в Толе Шен. Если ты, запечатав Рубеж, все еще захочешь вернуться в Илин-Иллан, на тебя не будут давить. Даю слово.

Кивнув Давьяну, он натянуто улыбнулся девушке и, не прощаясь, покинул комнату.

Давьян с Ишеллой долго молчали, неловко поглядывая друг на друга.

– Я могу идти? – бросил наконец Давьян. Бурлившее в душе раздражение заставило его говорить грубее, чем он собирался.

Ишелла, сдавшись, шутливо вскинула руки.

– Можешь. Но я подумала, может, на полный желудок ты станешь не таким колючим? – она улыбнулась, показывая, что просто дразнится, и кивнула на поднос с хлебом у кровати. – Ты наверняка голодный. Поешь.

Давьян ответил недоверчивым взглядом.

При виде его лица девушка расхохоталась.

– На этот раз, клянусь, ничего лишнего.

Давьян хотел бы отказаться, но в животе у него забурчало. Та малость еды с сонным зельем, что он успел проглотить, давно переварилась. Да и выглядеть мелочным ему не хотелось. А случая поесть могло не представиться до самого города.

Насупившись, он опасливо откусил от намазанного маслом ломтя. Убедившись, что руки и ноги повинуются ему как должно, мигом проглотил остальное, но, жуя, не сводил с Ишеллы настороженного взгляда. Девушка, по всей видимости, не желала ему дурного, но доверие так скоро не возвращается.

Доев, мальчик утер губы рукавом.

– Пойду, – сказал он, вставая. – Я и так слишком много времени здесь потерял.

Ишелла нахмурилась.

– В Илин-Иллан? На ночь глядя? Тебе же надо отдохнуть… – она кивнула на кровать. – Эта комната, если хочешь, достанется тебе даром. – От улыбки у нее на щеках показались ямочки. – Вместо извинения за зелье в жарком.

– Благодарю, – сухо отказался Давьян, – но не нужно.

Ишелла по-прежнему улыбалась.

– А может, сторгуемся? Ты, чтобы доказать, что на меня не в обиде, хотя бы поешь бесплатно. Настоящий ужин. Без приправ. И в моем обществе?

Давьян фыркнул.

– Почти уговорила, если бы не последнее предложение.

Ишелла все с той же улыбкой глядела на него, и мальчик, сникнув, вздохнул. Хороший ужин не помешал бы.

– Ладно, – нехотя согласился он и устало кивнул на дверь. – Показывай, куда идти.

Они по лестнице спустились в общий зал. Хозяйка – маленькая круглая женщина средних лет – быстро принесла тарелки. От предложения Ишеллы расплатиться отмахнулась, сказав, что ее монеты здесь не в ходу.

Ишелла ответила на вопросительный взгляд Давьяна:

– Я здесь месяц прожила. Она меня полюбила.

– Надо думать, не помешало и то, что ты всегда знала, о чем она думает, – заметил Давьян. Он видел нити плевы, протянувшиеся от Ишеллы к хозяйке. Новая приятельница читала мысли.

– Тут нет ничего плохого.

Фыркнув, Давьян покачал головой. Малшаш на этот счет высказался ясно, да тут хватило бы и здравого смысла. Обычных приличий.

Ишелла искренне удивилась:

– Ты не согласен?

Давьян выразительно кивнул.

– Не согласен. У этих людей… У обычных людей нет возможности закрыться. Какое у тебя право соваться в их личные мысли?

Ишелла покачала головой.

– Ты мало кого читал, да? Почти все они заслуживают того, что им достается. – Она со вздохом отмахнулась. – Не дуйся. Я же тебя не уговариваю этим заниматься.

Подали ужин, и оба принялись за еду. Сначала ели молча, потом Давьян, поймав любопытный взгляд Ишеллы, отложил на время ложку. Девушка с улыбкой откинулась назад, промокнула губы салфеткой.

– Так расскажи мне про Каладель! – попросила она и, отозвавшись на подозрительный взгляд Давьяна, добавила: – Не про резню, это я сама знаю. Каково было расти в атьянской школе? – Она покачала головой. – Мне всегда казалось, там так… скучно.

Давьян втянул в себя воздух – укололо столь легкое упоминание о гибели школы.

– Не хотелось бы об этом говорить, – произнес он, тщетно постаравшись изгнать из голоса обиду.