Практикующий. Клятва ворона - Валерия Воронцова

Приподняв бровь, я молча вышла на кухню, попутно заходя в ванную, чтобы помыть руки и думая, что знакомство с «другом» в эти выходные не задалось не только у мамы. На кухне, набрав ее номер, я придерживала трубку плечом возле уха, наливая воду в чайник. Прошло семь гудков, и я добралась до холодильника, осматривая полки, заставленные вчерашними кулинарными шедеврами. Есть хотелось ужасно. Звонок закончился голосом диспетчера, и, смерив технику недовольным взглядом, я пару секунд всерьез раздумывала, не попросить ли Влада как-то соединить меня с мамой. Уж если практикующий умел блокировать чужие звонки собственными силами, то и заставить кого-либо заметить звонок для него тоже труда не составит. Я-то всегда знала, когда он хочет связаться со мной, и дело точно было не только в фамильярстве.

Не желая быть обвиненной в отсутствии гостеприимства, я все же вернулась в зал, заставая Игната за переключением каналов:

– Вам что-нибудь разогреть из еды? Или чай?

– Нет, спасибо, – покачал головой мамин ухажер. Чуть подумав, я прикинула, что ему где-то около сорока. На пальце не было ни обручального, ни следа от него, да и мама это посмотрела бы первым делом. Закоренелый холостяк.

– Ладно. – Я снова сбежала на кухню, чувствуя, что меня буквально вытесняют из собственной квартиры, а время поджимает. Предполагалось, что к восьми я уже буду подъезжать к Владу… Что такого могло случиться, чтобы маму выдернули в воскресенье, да еще и так надолго?

Разогрев себе отбивную с картошкой, я заварила чай и села за столешницу. Живот буквально сводило от голода. Набросившись на мясо, растворяясь во вкусовых ощущениях, я позволила себе позабыть обо всех тревогах. Однако дог думала иначе. Третий кусок встал поперек горла, когда мое обостренное, подхлестнутое близостью еды обоняние сработало на триста процентов из ста, улавливая все запахи квартиры.

Сквозь родные ароматы и одеколон гостя настойчиво пробивалось уже знакомое, встреченное ранее сочетание. Кожа и горчица. Я чуяла его прежде, в ночь полнолуния, подходя с Владом и Кельтом к воротам парка. Неизвестный мужчина долгое время стоял на пятачке, откуда виделся дом моего ведьмака, по словам практикующего, не испытывая никаких сильных эмоций.

Вскочив со стула, я на лету поймала вилку, прежде чем она ударилась об пол, судорожно думая, что делать. Мужчина, наблюдающий за домом моего практикующего, оказывается поклонником матери. Шансы на совпадение или случайность уходят в минус.

Как он познакомился с мамой? Помог достать банку горошка с верхней полки в магазине! Что за тупой подкат? Я не чувствовала, что человек, отделяемый от меня стеной – практикующий. Да и будь это правдой, мамин браслет предупредил бы ее, вон как она взвилась, коснувшись им Влада.

Вместе с холодком, пробирающимся от затылка к пояснице вдоль позвоночника, мне вспомнились слова Яблонева и Захаровой сегодня. Две «И». Игнат, мало ли, какая у него фамилия. Русский. Светлые волосы и глаза, высокий. Три из трех.

Предупреждающий рык стаи велел действовать. Если точнее, то убираться поскорее. Предлог… Судорожно заозиравшись, я вытащила из мусорного ведра пакет, ловко завязала его концы и, подхватив телефон, вышла в прихожую. Главное, выбраться из подъезда, а уже потом, отбежав на приличное расстояние, вызывать такси, звонить матери, чтобы не возвращалась домой сегодня, и что-то решать…

– Ты куда? – вышел в прихожую Игнат, когда я уже натягивала куртку.

– Мусор выбросить. – Я постаралась сказать это обыденно, но прозвучало все равно слишком нервно. – Не хочу, чтобы мама была недовольна еще и этим.

Мужчина тяжело вздохнул:

– Думаю, одна ты никуда не пойдешь. – Он медленно достал из заднего кармана джинсов мои ключи и потряс ими в воздухе.

– Вас не учили, что шарить по чужим карманам – это плохо? – агрессивно спросила я. – Отдайте.

– Брось, Агата. Или вернее скомандовать: «фу»? – поинтересовался он, все еще безмятежно улыбаясь.

Волосы на затылке встали дыбом. Никакой ошибки. Он точно знал, кто я. Маски были сброшены, понимание щелкнуло выключателем, наши взгляды столкнулись, когда мы оба осознали, что выхода, кроме как прорываться с боем, у меня нет.

Рванув вперед в попытке выхватить ключи, я на долю секунды провалилась в ментальное, где, скалясь и щерясь, дог бежала в окружении стаи. Моя реакция была куда быстрее, чем Игнат думал или ожидал, пальцы обхватили метал, отвоевывая его из чужих рук, но времени и пространства катастрофически не хватало. Мысль о том, что стоило прихватить из ванной или туалета какое-либо средство с распылителем, пришла слишком поздно.

Игнат схватил меня за шкирку, как несмышленого щенка, и я вскрикнула, выставив руки, когда он попытался столкнуть мою голову со стеной. Со всей силы вдарив локтем назад, я попала ему в живот, извернулась и вдарила еще раз, ногой по колену. Ключ в замке, всего два поворота до возможности отрыва, запахи и звуки оглушают, все так четко, резко, но по-прежнему медленнее, чем нужно.

Телефон заиграл «Князь тишины» как никогда вовремя и не вовремя одновременно. Отвлекшись на эфемерную близость Яблонева, я снова вскрикнула, когда Игнат, схватив за волосы до слез, оттянул назад и вдарил мною прямо в железо двери так, что в глазах потемнело, а рот наполнился кровью. Издав какой-то странный звук, я подалась назад и умудрилась впиться зубами ему в руку сквозь свитер, прокусывая кожу и стискивая челюсти до тех пор, пока удар по голове не заставил их разжаться и я не провалилась куда-то в туман и темноту.

Первым, что достигло темноты, в которой я плыла, были запахи. Сначала я различила общие, самые очевидные. Кожа, находившаяся буквально под носом, ночь, дувшая в лицо весенним, особенным, уже совершенно майским ветром, и сочетание чего-то сырого, затхлого и пыльного.

Медленно выбираясь из затягивающей пустоты на грани сна и яви, смутно что-то понимая и не понимая одновременно, я подумала, что так, наверное, чувствуют себя люди, отходящие от общего наркоза. Только вряд ли у них при этом во рту вкус крови и ощущение тряски, словно едешь в машине, где через каждый метр лежачий полицейский.

Впрочем, причина тряски стала ясна сразу же, как я снова начала ощущать собственное тело вместе с болью, ноющей в спине и лопатках, пощипывающей и обжигающей лицо и катающейся на карусели в голове. Меня несли на руках, и не вперед, а вверх по лестнице.

Осознав этот факт, я открыла дверь для памяти, влетевшей в голову разъяренной толпой мыслей, будто бесконечная очередь покупателей, берущих штурмом супермаркет в черную пятницу. Меня не просто несли неизвестно куда, а украли. Прямо из квартиры, мамин псевдопоклонник, оказавшийся напарником урода, нападающего на практикующих нашего круга.

Судорожный вздох и моментальное напряжение выдали с потрохами, Игнат остановился.

– С пробуждением, Спящая красавица, не притворяйся, что все еще в отключке.

Мне ничего не оставалось, кроме как открыть глаза и признать, что я пришла в себя. Где бы мы ни были – это точно разрушенное здание. В свете мощного фонаря в руке мужчины я видела над собой треснутый бетон, ржавые, торчащие из плит лестничной площадки штыри и чувствовала особую атмосферу заброшенности. Очевидно, у их тандема какой-то пунктик на этот счет.