Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков

Чехия и Словакия разом лишились гарантированной безопасности, прочности своего положения и вернулись в состояние, в котором они пребывали накануне Второй мировой войны.

В послевоенные годы неровно складывалась судьба румынского народа. Румыния по уровню промышленного и сельскохозяйственного производства отставала от многих европейских стран, бросалось в глаза социальное неравенство, демократические институты не получили заметного развития в жизни государства. В первые послевоенные годы сказывались последствия участия Румынии в войне на стороне гитлеровской Германии, хотя для страны мирный договор благодаря роли Советского Союза и лично Сталина был выгодным.

После 1945 года историю Румынии можно разделить, конечно весьма условно, применительно к личностям, ее возглавлявшим, на три периода: до 1965 года, то есть до смерти Георгиу-Дежа, затем до 1990 года, то есть до казни Чаушеску и его супруги, и настоящее время.

Мудрый от природы, профессиональный революционер, человек высоких волевых качеств, ставший крупным политиком, Георгиу-Деж прошел тяжелый путь борьбы, лишений, тюремные застенки.

Он ходил в любимцах Сталина и мог позволить себе то, что не было позволено другим. В строительстве нового государства ему удалось в значительной мере сохранить румынский национальный колорит, причем не поднимая особого шума по этому поводу. При его жизни в стране была установлена жесткая власть — сверху донизу — на основе строго централизованных плановых начал. Из системы выжималось все, на что она была способна.

На первом этапе централизованная система действительно позволяла решать многие задачи. Сам Георгиу-Деж был от природы рачительным хозяином, того же требовал от своих подчиненных, а в подчиненных у него, как у первого секретаря ЦК Румынской компартии, по тем временам и порядкам ходили все.

Незадолго до его смерти мне, как заведующему сектором отдела ЦК КПСС по Венгрии и Румынии, приходилось несколько раз встречаться с Георгиу-Дежем. Был он не словоохотлив, любил послушать, но и сам активно задавал вопросы, с готовностью рассказывал о положении дел в своей стране. У него совершенно отсутствовала такая черта, как бахвальство. К Хрущеву относился с внешним уважением, но только с внешним. По отдельным признакам можно было заметить его, по крайней мере, сдержанное и даже скептическое отношение к Хрущеву. Он не только не понимал, но и не одобрял многие, отличавшиеся крайностями и импульсивностью мероприятия в Советском Союзе.

Как-то в разговоре Георгиу-Деж с улыбкой сказал, что коллеги в соцстранах называют его «кулаком» — выражение Хрущева, — и тут же добавил, что это не такое уж плохое качество. Важно, чтобы в стране были резервы, запасы, и, показав на карманы брюк, заметил: чтобы в них было полно. По его твердому убеждению, превыше всего важны результаты хозяйственной деятельности. Повышение жизненного уровня должно быть постоянным фактором, однако, говорил он, нельзя выбрасывать все на прилавки магазинов. В Румынии есть запасы золота, его должно быть столько, чтобы выдержать два-три тяжелых года, рассчитывать на чужого дядю, во-первых, опасно, потому что никто не даст денег даром, а во-вторых, «я не хочу портить свой народ иждивенчеством», — произнес как-то Георгиу-Деж.

Этот разговор я вспомнил, услышав по радио сообщение о том, что после смерти Сталина золотые запасы Советского Союза составляли 2500 тонн, а к октябрю 1991 года они сократились до 240 тонн.

В 1960—1970-х годах я познакомился в Москве с Чаушеску. Знакомство было фактически протокольным, но наслышан о нем был много. После смерти Георгиу-Дежа он стал его преемником.

Румынское руководство рассматривало его фигуру как временную, переходную. Понимал это и сам Чаушеску. Однако, пробыв во главе страны более двадцати лет, Чаушеску подтвердил еще раз известную мудрость, что нет ничего более постоянного, чем временные решения.

Чаушеску производил впечатление нервного, болезненного, неуравновешенного человека. Очень быстро выходил из себя, терял над собой контроль, отличался властолюбием, нетерпимостью к иному мнению, был болезненно самолюбив.

Бесконечные перетряски кадров на всех уровнях, выдвижение на руководящие уровни родственников, лиц по признаку личной преданности, откровенная подготовка в преемники своего сына, никоим образом не подходящего для этого, вызывали растущее недовольство в обществе. Были и открытые попытки проявления недовольства, выступления против Чаушеску, но они решительно пресекались.

Страна держалась на жестких административно-командных методах управления, ни о каких демократических началах речь не велась, процветал культ супругов Чаушеску. Страна шла к пропасти и рано или поздно должна была в нее свалиться. Это произошло в результате решительного и массового выступления рабочих, поддержанных армией.

Я не касаюсь способа смещения Чаушеску с поста руководителя партии и главы государства. Организацию суда над ним, казнь супругов Чаушеску многие расценили как внутреннее дело Румынии, однако думаю, что в Румынии еще вернутся к этому вопросу и, вполне возможно, еще дадут окончательную оценку. Нет-нет да проскальзывают призывы внести полную ясность во все обстоятельства смещения Чаушеску и казни супругов. До сих пор еще не ясны внутренние и внешние пружины этих событий, последние наверняка имели место.

Многое будет зависеть от того, как пойдут дела в Румынии в самое ближайшее время, удастся ли преодолеть серьезные кризисные явления, охватившие страну после смещения Чаушеску, насколько будет поправлено положение с жизненным уровнем, удастся ли сбить социальную напряженность, остановить брожение в настроениях общества. Во всяком случае, после смещения Чаушеску Румыния вступила в переходный период, который может продлиться довольно длительное время, но все-таки он будет переходным.

Трудные испытания выпали в последние полтора десятка лет на долю Польши. Их остроту обусловило сочетание в одном клубке нескольких факторов, которые с разной степенью воздействия определяли политический климат в стране и в конце концов привели к смене общественного строя.

К числу важнейших факторов следует отнести роль и место католической церкви. Долгое время между официальными властями и церковью шло открытое противостояние. В этой борьбе партия допустила исторический просчет. Церковь развивалась, укреплялась веками, пустила глубокие корни в обществе, вошла в жизнь практически каждой семьи. Мимо церкви не проходило ни одно крупное событие в стране; ее неофициальное влияние на человека, а через него и на массы было постоянным и огромным. Когда-то в Польской объединенной рабочей партии считалось несовместимым посещение костела и членства в партии. Из запрета ничего не вышло. Соединение церкви и членства в партии происходило в душах людей тайно, благодаря чему больше стало лицемерия. В итоге в морально-нравственном отношении выигрывала церковь: она не отлучала тех, кто вступал в партию.

В Польше отношение к церкви и глубокая вера в Бога, да просто религиозные традиции привычны. Польская церковь не стоит на месте, не застыла в одном состоянии — она современна, современны ее формы и методы деятельности, ее священнослужители улавливают настроения людей, особенно молодежи, и не столько приспосабливают ее к церкви, сколько приспосабливаются к ней сами. Церковь активно откликается на важнейшие политические события.