Мейси Доббс. Одного поля ягоды - Жаклин Уинспир

— Все было так неочевидно и проявлялось в каких-то мелочах. Отец возвращался с работы и едва замечал Джо, как глаза его сразу загорались. Он трепал его по голове, все в таком роде. А потом видел меня. И мне улыбался уже не так… оживленно.

— Вы с братом ладили? — спросила Мейси.

— О да, да, конечно. Джо был моим кумиром! Он знал, как я к нему относилась. Он вечно выдумывал всякие игры, а когда отец хотел поиграть с ним в крикет, Джо всегда говорил: «Чарли тоже должна пойти с нами». Чарли — так они меня называли.

Мейси слушала молча, потом снова коснулась руки Шарлотты, чтобы та продолжала.

— Не знаю, когда именно, но однажды такое отношение начало меня злить. Думаю, мне тогда было лет двенадцать-тринадцать. Я чувствовала себя так, словно участвую в гонке, в которой мне все равно не победить, а сил продолжать уже не осталось. Конечно, к тому времени мама уже засела в Йоркшире. Отец просто избавился от нее. Дела у него тогда пошли в гору. Открывались новые магазины, и рядом всегда был Джо. Брат был старше меня на семь лет, и отец собирался передать дело ему. Помню, однажды за завтраком я заявила, что хочу делать то же, что и брат: работать у отца и, как все новички, начать с самого низа. Но отец просто рассмеялся. Сказал, что я не гожусь для тяжелой работы — «работенки», как он тогда выразился. «Руки у тебя не для тяжелой работенки».

Шарлотта в точности сымитировала грубый отцовский говор.

— А потом он отправил меня в школу, в Швейцарию. Там было просто ужасно. Я так скучала по Джо, моему лучшему другу. И еще скучала по дому. Но… со мной что-то произошло. Я много об этом думала. — Шарлотта впервые посмотрела на Мейси. — Размышляла о причинах своих перемен. Стала такой… отчужденной. Понимаете, меня так долго отталкивали. — Шарлотта стала запинаться. — Мне просто показалось, что не стоит ничего менять. Если суждено быть отвергнутой, то пусть я там и останусь. Понимаете?

Мейси кивнула. Она понимала.

— У меня появились подруги, девушки из школы: Розамунда, Лидия и Филиппа. Наша школа была из тех, где девушек скорее «умерщвляли», нежели обучали. Так унизительно было сознавать, что, по мнению отца, я гожусь разве что составлять букеты, покупать наряды и правильно обращаться к слугам. А потом, когда объявили войну, мы все вернулись домой в Англию. Конечно, мой отец, крупный бизнесмен… — в тоне Шарлотты Мейси отметила саркастические нотки, — уже обзавелся правительственными контрактами на поставки продовольствия в армию. — Она подняла глаза. — Стоит только задуматься, удивительно, как люди умеют нажиться на войне. Деньги на мои наряды давали солдаты, которых кормил Джозеф Уэйт. — Шарлотта отвернулась в сторону, и некоторое время они сидели в тишине, пока она вновь не собралась с силами продолжить рассказ.

— После возвращения домой нам четверым было совершенно нечем заняться. Мы пробовали вязать шарфы, носки. Сворачивали бинты. Джозеф тогда работал на складе. Он начал с самых низов и к тому времени уже стал клерком. Он учился у мясников, развозил заказы, и все любили «младшего Джо». — Шарлотта снова перешла на южнолондонский акцент, и Мейси тут же подняла на нее глаза.

— Какие отношения складывались у вас с Джо после возвращения?

— В общем, дружеские. Когда я попросилась на работу к отцу и тот отказал, Джо вступился за меня, сказав, что это неплохая идея, хороший пример. — Шарлотта снова смотрела в пустоту. — Джо был отличным парнем.

Мейси молча ждала, пока Шарлотта вновь собиралась с мыслями.

— И вот мы, четыре подруги, уже кое-что умеющие, имели кучу свободного времени, и — что касается меня — деться нам было… некуда. — Шарлотта глубоко вздохнула. — А потом я узнала про орден Белого пера. Увидела на улице плакат. От нас ничего особенного не требовалось. И мы пошли на митинг. — Шарлотта беспомощно протянула руки вверх. — Тогда все и началось.

Мейси внимательно следила за ней. «Прирожденным и решительным лидером».

— Началась наша игра, и играли мы от души. Каждый день храбро выходили на улицу с сумочками, полными белых перьев, и раздавали юношам в гражданской одежде. Все мы брали одинаковое количество перьев, а когда позже встречались, проверяли, все ли раздали. Конечно, мы думали, что поступаем правильно. Иногда… иногда, проходя мимо призывного пункта, замечала там молодых людей, все еще державших в руках перья, которые я им вручила. И тогда думала: «А вот и хорошо».

— Дома никто не знал, чем я занималась. Отец был вечно занят, а Джо трудился на складе. Никого мои дела не интересовали. Джо всегда спрашивал обо мне, когда возвращался домой. Думаю, он знал, что я от рук отбилась. Но я… — Шарлотта коснулась ладонью пряжки пояса на платье, — я обижалась на Джо. Как будто не знала, куда еще деть всю ту гниль, скопившуюся во мне как опухоль. — По щеке девушки скатилась слеза. — А однажды придумала, как достучаться до отца и на время отодвинуть Джо в сторону. Вот только совсем не думала головой. Не знала, что все так и останется навсегда.

Наступило молчание. Мейси растирала вновь похолодевшие руки. «Пусть мне не придется судить».

— Продолжайте, Шарлотта.

Шарлотта Уэйт взглянула на Мейси. Со стороны она могла показаться надменной, но Мейси знала, что девушка искала поддержку.

— Я сказала девчонкам — Розамунде, Лидии и Филиппе, — что мы должны раздать как можно больше белых перьев, и сама же предложила способ, как этого добиться. На складе работало множество парней — курьеров, водителей, упаковщиков, мясников, клерков, и все трудились посменно. Окончание смены отмечалось звоном колокольчика. И я предложила подождать у ворот склада, а когда смена закончится, раздать всем перья. — Шарлотта прижала к губам ладонь, а потом снова заговорила: — Мы раздавали перья всем мужчинам, выходившим из склада, независимо от возраста и должности. А закончив, отправились в главные магазины и побывали везде, куда могли успеть за день. Там тоже раздавали перья. Когда отец нас нашел, я раздала все перья, кроме одного. — Шарлотта опустила подбородок. — Он ехал мимо на машине, а за ним следовала вторая. Дверь открылась, и он вылез весь вне себя от ярости. Отец поручил второму водителю отвезти Розамунду, Лидию и Филиппу по домам, а меня схватил за руку и бросил в машину. — Открыв глаза, Шарлотта вновь посмотрела на Мейси. — Мисс Доббс, вы, конечно, знаете, как во время войны мужчины записывались на фронт «по дружбе», собирались вместе все, кто жил на одной улице, работал вместе?

Мейси кивнула.

— В общем, Уэйт лишился не меньше трети работников, когда мужчины стали скопом записываться добровольцами. «Парни Уэйта», как они себя называли. И с ними был Джо.

Внимание Мейси было приковано к рукам Шарлотты. Ногти одной вонзались в кожу второй. У нее текла кровь. Шарлотта закрыла ранки и продолжила:

— Мой отец — человек неглупый и проследил за тем, чтобы после войны все его люди вернулись на прежнюю работу. Он предлагал работу их женам и дочерям, обещая платить им мужскую зарплату. Во время войны все его работники на фронте регулярно получали посылки от фирмы. Отец умел заботиться о семьях. Вот только на меня его сострадание не распространялось. Рабочие считали его удивительным человеком, настоящим начальником. Детям он всегда устраивал утренники, дарил подарки на Рождество. И всю войну Уэйт помогал им и сам преуспевал.