Мейси Доббс. Одного поля ягоды - Жаклин Уинспир

— Эрнест был настоящим сорванцом. Если где-нибудь что-то случалось, можно было биться об заклад, что без него дело не обошлось. Но Тони всегда наставлял его, и хотя между ними не было ничего общего, они всегда держались вместе. Всегда. Позже родился Уилфред, Уилл, наш младшенький. Любил книги, просто обожал читать. И такой был вдумчивый, а со стороны казалось, что он все время о чем-то мечтает. Соседи говорили, что я везучая: у меня трое сыновей и все ладят. Конечно, бывало, они и дрались. Как щенки, катались по полу, а Фредерик растаскивал их за шиворот. Он был крупный парень, мой Фредерик. А потом и сам начинал с ними возиться. Бывало, все на него залезут и катаются по всему саду. Люди говорили, я родилась под счастливой звездой — такие у меня были мальчики.

Билли подошел еще ближе. Мейси услышала, как вдалеке открылись главные ворота и зашипели покрышки подъезжавшей к дому «инвикты» Стрэттона. Затем послышался шум другого двигателя, вероятно фургона, в котором должны были увезти миссис Уиллис. Мейси жестом указала Билли встать у двери, чтобы не позволить полицейским шуметь.

— Сначала на работу к Уэйту устроился Тони. Потом Эрни, а за ним и Уилл. — Миссис Уиллис снова перевела взгляд на Мейси. — Мистеру Уэйту нравилось, что у него работают целыми семьями. Он был уверен: сыновьям полезно учиться у отцов. Своего Джозефа он тоже устроил на работу. — Женщина умолкла.

— Продолжайте. — Мейси слышала голоса, доносившиеся из коридора. Но едва полицейские натолкнулись на Билли, воцарилась тишина. Когда в комнату вошли помощник, Стрэттон и новоиспеченная женщина-констебль, Мейси жестом остановила их. Миссис Уиллис продолжила рассказ, заметив новых слушателей:

— А однажды Тони пришел домой после смены какой-то расстроенный. Сам не свой. Эрни и Уилл тоже вернулись домой, но ничего не сказали и сразу поднялись наверх. Я слышала, как они разговаривали, но подумала, наверно, что-нибудь стряслось на складе, ну всякое же бывает. Фредерика в тот день не было: он уехал на скотобойню. Мистер Уэйт любил посылать туда для проверки старших мясников, чтобы все было на высшем уровне.

Миссис Уиллис помедлила. Взгляды Мейси и Стрэттона встретились. Инспектор был готов подождать.

— Признаться, я и сама не знаю, как все обернулось. Как будто минуту назад мы были счастливой семьей. Мы не жили богато, отнюдь, но на квартиру хватало, особенно когда мальчики стали сами зарабатывать. А потом все изменилось. Однажды Тони и Эрни пришли домой и даже словом не обмолвились, что записались в добровольцы. На фронт! Мы с отцом просто не могли в это поверить. Все рушилось. Фредерик сказал, что не отпустит их одних и запишется сам, чтобы за ними приглядывать. Он и сам был еще молод. Ему не исполнилось и сорока. По возрасту он уже не подходил, но если человек был годен, на призывном пункте долго не разбирались. Фредерик пошел с ними, и, конечно, все, кто работал на Уэйта, записались за компанию. — Миссис Уиллис снова заглянула в глаза Мейси. — И понимаете, я даже тогда не знала, в чем причина, что заставило всех уйти на войну. Как сказал Фредерик, дело было в следующем: на службе они чувствовали себя важными шишками, хотя сами еще толком не оперились и не знали, что почем в этой жизни. Думаю, никто из нас не знал.

Миссис Уиллис умолкла. Женщина-полицейский шагнула к ней, но Стрэттон остановил ее, придержав за руку.

— Это Уилл все рассказал. Хотя уже пошли слухи о дочери Уэйта и ее подругах с белыми перьями. Бестолковые, безмозглые девчонки. — Сжав кулаки, миссис Уиллис ударила себя по коленям. По ее щекам снова покатились слезы. — Я и сейчас вижу, как в день отправки на фронт они стояли на пороге, все в военной форме — наша маленькая семейная армия, — и как Фредерик сказал Уиллу: «Присмотри за мамой, сынок. Останься и замени нас с братьями». — Она прижала ладонь к груди. — Но этот несмышленыш не послушался отца. Он был еще так молод. Господи, еще так молод! И решил, что должен поехать вместе с остальными. Сказал: никто не вправе называть Уиллисов трусами, и раз уж отец и братья на фронте, то и он тоже уедет. Ох, как бы я хотела, чтобы отец его остановил. «Все будет в порядке, мам. Мистер Уэйт присмотрит за тобой. Все будет нормально. Не успеешь оглянуться, как мы вернемся». Но они не вернулись. Даже Уилл, пусть и приехал целым, но будто и не возвращался вовсе. Это был уже не мой Уилл. — Миссис Уиллис вдруг опустила голову, закрыв лицо руками, и зарыдала. Мейси наклонилась к ней. — Из-за этих дряней я потеряла всех. И… и… просто не могла больше терпеть. Не осталось сил выносить эту… боль.

Мейси заметила, что слушатели притихли, но оборачиваться не стала. Она обняла женщину за плечи.

— Было так больно, будто ударили ножом прямо в сердце, — произнесла она, всхлипывая. — Потом принесли телеграмму, и первое время у меня ни на что не было сил. Не могла ничего слышать, не хватало сил дышать. Я просто застыла на месте, будто примерзла. — Миссис Уиллис приложила руку к груди. — Посыльный сказал: «Простите, дорогая», и так я и осталась совсем одна. Я оцепенела. Стояла с клочком бумаги в руке и все гадала: кто же, кто? И тут, как удар ножом, — вот сюда. И так три раза. А потом снова, когда я увидела, каким вернулся Уилл. И с тех пор боль не утихала… вот здесь, здесь… — Женщина, задыхаясь, била себя в грудь.

Мейси закрыла глаза и вспомнила последние три имени, увековеченные на плитках ручной работы над входом в магазин Уэйта на Оксфорд-стрит: Энтони Фредерик Уиллис, Эрнст Джеймс Уиллис, Фредерик Уиллис. Она заговорила тихо, стараясь, чтобы Стрэттон ничего не услышал:

— И поэтому морфина было недостаточно?

Миссис Уиллис кивнула.

— Сначала я их травила. Хотела, чтобы перед смертью они все слышали и не смогли ни сбежать, ни прогнать меня. Я хотела, чтобы они перед концом выслушали мой рассказ о сыновьях. Чтобы причина их гибели стала последним, что они услышат. Один Бог ведает, что пережили мои мальчики.

— А потом вы оставляли им белые перья?

— Да. Оставляла. Если их души еще блуждали там, я хотела заставить их мучиться. Хотела напомнить обо всем, чтобы они страдали так же, как мои мальчики, как страдали все сыновья и родители. Я хотела, чтобы они навсегда застряли между этим миром и иным. Чтобы никогда не обрели покоя. Никогда, никогда. — Обессилев, миссис Уиллис повалилась в объятия Мейси и зарыдала.

Прижав к себе скорбящую женщину, Мейси подняла голову и жестом позвала Стрэттона и женщину-констебля. Осторожно, как передают младенца матери, Мейси отпустила миссис Уиллис, и служители закона помогли ей подняться. Подойдя к Билли, она заметила, что в его глазах стояли слезы. Она взяла помощника за руку.

— Все нормально, мисс. Я в порядке.

Собравшись с силами, миссис Уиллис выпрямилась, а Стрэттон сделал ей формальное предупреждение, положенное при аресте. Когда они направились к двери, женщина остановилась перед Мейси:

— Вы навестите моего Уилла, мисс Доббс? Он даже не узнает, что меня нет рядом. Думаю, я навещала его больше ради себя самой. Но я хотела бы знать, что кто-то хоть изредка к нему заглядывает.

— Да, конечно, заеду, миссис Уиллис.