Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

занят своей работой и, услышав шум, подошел к окну, но увидел лишь, как Аристотель торопливо идет вдоль портика во внутреннем дворе. На следующее утро, бреясь перед зеркалом, он снова увидел, как философ, полностью одетый, с походной переметной сумой на плече, запрягает мулов. Скульптор вытер лицо, чтобы выйти и попрощаться, но в этот самый момент в дверь постучал слуга и вручил ему записку следующего содержания:

Аристотель – Лисиппу

Здравствуй!

Я должен немедленно отбыть по неотложному делу. Надеюсь на скорую встречу. Желаю тебе всяческих успехов в работе. Будь здоров.

Аристотель сел в маленькую повозку и поехал по дороге, ведущей на север. Наверху серело затянутое облаками небо, и было холодно, вот-вот мог пойти снег. Закрыв окно, скульптор закончил бритье и спустился к завтраку.

Философ ехал весь день, остановившись лишь перекусить на постоялом дворе в Китионе, на полдороге. Когда он прибыл в Эги, уже темнело, и он сразу направился к гробнице Филиппа, где по бокам от алтаря горели два треножника. Аристотель высыпал на треножники несколько щепоток драгоценного восточного благовония и в задумчивости постоял перед каменным порталом, украшенным на архитраве прекраснейшей сценой охоты. В этот момент перед его взором снова явился царь, слезающий с коня во дворике в Миезе; вот он, проклиная свою хромую ногу, кричит: «Где Александр?»

И философ вполголоса повторил:

– Где Александр? – после чего отвернулся от молчаливой величественной гробницы и ушел.

Он остановился в своем маленьком домишке на окраине города и весь следующий день провел, читая и подправляя некоторые свои записи. Погода делалась все хуже, над вершиной Бермия, уже припорошенной снегом, сгущались темные тучи. Аристотель подождал наступления темноты, потом надел плащ, накинул на голову капюшон и вышел на почти безлюдную улицу.

Он миновал театр, видевший, как царь на вершине славы падает в пыль и кровь, и зашагал по дороге, ведущей в поля. Он искал одну одинокую могилу.

Время от времени Аристотель поднимал глаза к свинцовому небу и плотнее укутывался в плащ, спасаясь от холодного ветра, который с наступлением темноты подул с гор.

Наконец легкий шум шагов на дороге заставил его свернуть налево. Он увидел, как мимо торопливо проскользнула маленькая женская фигурка. Она остановилась чуть впереди перед курганом.

Вот она опустилась на колени и что-то поставила на могилу, потом приложила ладони и голову к грубому камню и накрыла его своим плащом, словно желая согреть. Темноту начали прочерчивать белые кристаллы снега.

Аристотель попытался еще плотнее закутаться в свой плащ, но в этот момент порыв леденящего ветра вызвал у него приступ кашля. Женщина вскочила и обернулась к дубовой рощице.

– Кто там? – спросила она прерывающимся голосом.

– Некто ищущий истину.

– Тогда дай рассмотреть тебя, – ответила женщина.

Аристотель вышел из своего укрытия и подошел к ней:

– Я Аристотель из Стагира.

– Великий ученый, – кивнула женщина. – Что заставило тебя прийти в это печальное место?

– Я сказал тебе: поиски истины.

– Какой истины?

– Истины о смерти царя Филиппа.

Женщина, а точнее, молодая девушка с большими темными глазами опустила голову и ссутулилась, словно отягощенная непомерным грузом.

– Не думаю, что могу тебе помочь.

– Зачем ты пришла в темноте почтить эту могилу? Здесь погребен Павсаний, убийца царя.

– Затем, что он был мой жених и я любила его. Он уже дал мне свадебные дары, и мы должны были пожениться.

– Я слышал разговоры об этом. Потому и пришел сюда. Это правда, что он был любовником Филиппа?

Девушка покачала головой:

– Я… не знаю.

– Говорят, что, когда Филипп женился на молодой Эвридике, Павсаний устроил ему сцену ревности и это привело в ярость отца молодой жены, знатного Аттала. – Аристотель не спускал глаз с лица девушки, и ему показалось, что, пока он рассказывал эту позорную историю, на бледных щеках блеснули слезы. – По слухам, Аттал пригласил его в свой охотничий домик, а потом на всю ночь отдал на поругание своим егерям.

Девушка безутешно плакала, но это не разжалобило философа, который продолжал:

– Тогда Павсаний попросил Филиппа отомстить за его унижение, а когда царь не согласился, убил его. Так все и было на самом деле?

Девушка вытерла слезы краем плаща.

– Это правда? – спросил Аристотель.

– Да, – подтвердила она сквозь рыдания.

– Чистая правда?

Девушка не ответила.

– Про эпизод в охотничьем домике Аттала я знаю, что это правда: у меня есть свои осведомители. Но что послужило тому причиной? Или это просто темные дела любви мужчины к мужчине?

Девушка попыталась уйти, не желая продолжать разговор. Платок у нее на голове уже побелел от снега, и земля вокруг тоже покрылась тонкой белоснежной пеленой. Аристотель взял девушку под руку.

– Ну? – настаивал он, уставившись ей в лицо своими маленькими серыми глазками хищника.

Девушка покачала головой.

– Пошли со мной, – сказал ей философ неожиданно ласковым тоном. – У меня поблизости дом, и огонь, наверное, еще не погас.

Девушка послушно пошла за ним, и Аристотель отвел ее в свое жилище и усадил у очага.

– Мне нечего предложить тебе, кроме горячего настоя из трав. Я здесь проездом.

Он взял с огня кувшин и вылил его содержимое в две глиняные чашки.

– Ну, что тебе известно из того, чего не знаю я?

– Павсаний никогда не был любовником царя и никогда не имел любовных дел с мужчинами. Он был простой парень, низкого рода, и ему нравились женщины. Что касается царя Филиппа, про его романы с мужчинами ходило много сплетен, но никто никогда ничего не видел.

– Ты, кажется, хорошо осведомлена. С чего бы это?

– Я пеку хлеб во дворце.

– Твои слова не исключают возможности, что эпизод такого рода, пусть единственный, все же имел место.

– Я не верю в это.

– Почему?

– Потому что Павсаний рассказывал мне, как застал Аттала во время очень секретного и опасного разговора.

– Возможно, он это подслушал?

– Не исключено.

– И он рассказал тебе, о чем они говорили?

– Нет, однако то, что с ним сделали, по-моему, должно было напугать его, сокрушить, но не убить: убийство царского телохранителя вызвало бы много подозрений.

– Тогда предположим следующее: Павсаний застал Аттала во время опасного разговора и пригрозил все рассказать. Аттал пригласил его в уединенное место, чтобы поговорить, а потом, чтобы преподать урок, отдал его на поругание своим егерям. Но зачем Павсанию после этого убивать Филиппа? Это же не имеет никакого смысла.

– А когда говорят, будто Павсаний убил царя, потому что тот отказался отомстить за его истязания, – это имеет смысл? Павсаний был силен и хорошо владел оружием, он мог бы отомстить за себя