Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

Дэ» до «христианской харис» гораздо более короткий путь, нежели от подлинного Закона Моисея – к Учению Христа о Царстве. И это – несмотря на то, что Закон Моисея является неотъемлемой частью христианской Библии.

В еврейском Писании небо «раскрывается» только для того, чтобы излить на землю благодатный дождь. По сути дела еврейское Писание имеет в себе очень мало такого духовного, которое могло бы ориентировать человека на развитие своих сокровенных ростков Духа. Бог Яхве не заинтересован в том, чтобы Его подопечные вышли из-под контроля. А приход человека к Элохиму означает именно это. И отсюда – «закон левирата» и запрет (под угрозой физической смерти) на любые поиски человеком духовного. Отметим, что главной евангельской заповедью Христа является заповедь «Ищи́те (и обрящете)!». Но это также постоянно повторяющаяся и одна из самых почитаемых фраз мандейского Писания. Эти же слова повторяет Конфуций в одном из своих суждений. Для иудаизма – такое немыслимо. А для Конфуция, как и для Христа, именно в этом заключается возможность «обретения Дэ».

Если подлинное китайское Дэ оставляет дверь открытой для дальнейшего духовного восхождения человека, то иудейский Закон намертво запечатывает в себе самом тот посмертный Рай, который гарантирован всякому иудею, безукоризненно исполняющему Закон. Ведь иудейское Писание об этом Рае (вне истории сотворения человека) не упоминает вообще: о патриархах Израиля после их смерти коротко сказано, что они «приложились к отцам своим». О существовании Рая иудеи узнали от других народов мира не ранее времени эллинизма.

Кстати сказать, немного раньше этого времени иудеи познакомились и с персидским (зороастрийским) мифом о Сайоша́нте – Спасителе мира, который должен будет родиться от Девственницы (она искупается в иранском озере, в котором чудесным образом сохранится семя Заратуштры). Идея появления в человечестве этого «иранского» Спасителя была хорошо известна во всем римском мире (вспомним Энеиду Вергилия), и именно эта идея впоследствии была переработана иудейской мыслью в Пришествие уже своего «спасителя мира» – иудейского Мессии. В то время как тема иранской «девственницы» нашла прямое отражение в евангельском тексте. Никакому мандею подобные мысли о «приснодевстве» никогда в голову бы не пришли.

При этом читатель должен правильно понимать и объективно оценивать все подобные заимствования иудейских авторов у других народов мира. Исторически евреи – это древний народ-скиталец, важной чертой которого была способность впитывать в себя, как губка, всё то прекрасное, что этот народ видел у других народов мира, создавших главные цивилизации на земле. Иудеи брали это у народов исключительно для самих себя, для своего маленького замкнутого племени, и в таком их поведении не было ничего «нечестного». Этот маленький народ пытался выжить в жестоком древнем мире «больших акул» (сначала египтян, потом персов и, наконец, римлян), используя для этого все возможные средства. То Писание, которое создали иудеи и которое включило в себя великие прозрения других народов мира, – это было только их Писание, и больше никого.

Христианская Церковь присвоила себе это Писание «не спросясь», по праву сильного. Фактически только после появления Церкви иудейское Писание стало достоянием всего мира, но весь текст этого Писания стал рассматриваться Церковью уже как «патент на изобретение», поданный еврейским народом. Все то, что было взято евреями у других народов, было приписано еврейскому гению. Так решила христианская Церковь, – она сразу же заявила свои собственные права на этот «патент», назвав себя «новым Израилем» и отодвинув «старый Израиль» куда-то на обочину древней истории. Предполагалось несомненное исчезновение иудаизма как религии.

К этому времени уже не сохранилось никаких текстов древнего Египта (тем более что знание египетских иероглифов было давно утрачено), практически ничего не осталось от персов с их Сайоша́нтом, а мандеи уже давно ушли на восток в болота Междуречья и замкнулись в своем маленьком мирке. Живых свидетелей «заимствования» не осталось. Но ведь иудеи, оставшиеся верными Закону Моисея, не просили христианскую Церковь забирать у них их собственное Писание – Септуагинту. Поэтому на иудеях нет вины «в плагиате», и они здесь чисты. Более того, именно еврейскому гению человечество обязано тем, что в мире существует канонический евангельский текст от Матфея и от Марка. И именно этот духовный труд был подлинным акмэ́всего еврейского народа, – труд, вложенный «золотым червонцем» в копилку всего человечества.

И здесь же, раз уж об этом вскользь зашла речь, еще раз коротко повторим о том «втором Пришествии», которое мы видим в евангельских словах Христа. Это вовсе не «пришествие», если рассматривать это древнее греческое слово в его традиционном для всей Греции значении. Паруси́а – это, в первую очередь, «присутствие», «наличие». То есть слова Христа следует понимать таким образом, что после смерти Его дух будет «присутствовать» в этом мире – точно так же, как в нем «присутствуют», даже сейчас, китайские «духи верха».

Но что же, в таком случае, обещает Христос своим последователям в качестве завершения пути к Царству Света? Не Свет, а нечто совсем другое: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и дам покой душам вашим». Это не наш земной и знакомый всем «покой», – как отдых от всего тяжелого и нежелательного. Это есть наиболее точная – в рамках возможностей человеческого языка – характеристика достижения состояния ниргуна-Брахмана. Этот «покой» выше любого Света. Кто хочет, может назвать это Высшим незримым Светом. Но лучше всего было бы спросить об этом у знатока назируты. Лет эдак тысячу, а еще лучше – полторы назад.

Суждение 3.3

3.3. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Человек (жэнь) – и (эр) не (бу) Жэнь! [В таком случае] на что (хэ) будет похож (жу) ритуал (Ли)? Человек (жэнь) – и (эр) не (бу) Жэнь! [В таком случае] на что (хэ) станет похожа (жу) музыка (юэ)?».

Ответим (и здесь полная аналогия с христианским богослужением): Ли станет похож на спектакль в театре, где публика – это одно, а актеры на сцене – совершенно другое. А Херувимская «музыка» превратится в платный концерт в филармонии. У современников Конфуция не возникало вопросов о том, почему он связывает воедино ритуал и музыку, а у нашего читателя такой вопрос может возникнуть, причем, вполне законно. В древнем Китае «музыка» существовала только в качестве сопровождения ритуальных действий, в том числе танцев, или в виде условных сигналов на поле боя, котрые тоже имели отношение к ритуалу. Потому что любая война – это переход души в мир мертвых. Причем, в качестве музыкальных инструментов использовались, в основном, «каменные барабаны», «колокола», «литофоны» и другие достаточно простые инструменты, которые фиксируют, в первую очередь, ритм действия, а не саму «музыку». Но и