Стекло и дерево - Сергей Буянов

– Так значит, только после выписки? – вроде безразлично спросила Эвелина.

– Да, но я вас отвезу домой! Ты, не поедешь к этому садисту и не останешься с ним ни на секунду!

– А вещи? Все детские вещи у него.

Ах! Какой бальзам на душу Карины Львовны! Дочь сказала: «У него»! – а не у нас!

– Отдаст, куда денется! Не волнуйся!

– Хорошо, мама, – стараясь не глядеть на Карину Львовну, сказала Эвелина. – Я ничего ему не скажу. Выписка будет через три дня. Забери нас с утра!

– Обязательно! А завтра я слетаю на сутки в Москву. Ты оформишь метрики, и я сразу заберу тебя!

– Да, мама.

– Вот и ладненько! – Карина Львовна, не чуя под собой ног от счастья, покинула палату.

Ничего, Эвелине осталось терпеть недолго. Очень скоро она поедет домой! К любимому и навеки!!!

Владимир, узнав новость, немедленно отправился к Риму.

– Рим! Ты читал статью? – спросил Владимир, не успев раздеться.

– Какую ещё статью? – отмахнулся Любимов, до статьи ли ему? Совершено профессиональное преступление против личности, а доказать ничего невозможно! Дулина во всём обвинит его! Скорее всего, она будет давить на преждевременную выписку Киборга, недолеченность и так далее. Что далее, и подумать жутко!

– А напрасно! Вся сетка всколыхнулась! У меня аж экран перекосило!

– Да о чём ты?

– Мощная статья в интернете! Знаешь, я даже подумал…

– Что ты подумал?

– Да, так, – ушёл от ответа Иванов, не мог же он ляпнуть прямо: «Если Вика жива, то это – её работа»!

– И в чём мощь статьи?

– Ты точно не читал? Или разыгрываешь меня?

– Владимир, сам знаешь, мне сейчас не до развлечений с сеткой!

– Сам прочитаешь. А смысл таков: если открытие сделано в России, то это вовсе не открытие, пока его не украли с Запада! Резонанс хороший будет!

– Это о нашей работе?

– Да! О Нобеле! В пух и прах разбиты соискатели-конкуренты! Официальная реакция уже последовала – остался лишь один чех, отыскавший какую-то дополнительную биохимическую веточку в ферменте.

– В каком ферменте?

– Не помню, да и не суть важно! Он что, может сравниться с твоей работой?

– С нашей работой, во-первых. А во-вторых, может, его открытие важнее?

– Да ты что? Это же муть просто какая-то! Веточка, понимаешь!

– Так в статье написано?

– Грамотно написано. Я, конечно, жутко сомневаюсь в нашей победе, но всё же приятно, что кто-то в мире понял смысл и оценил по достоинству!

– Я тоже рад.

– Тебе, в суд?

– Нет, всё отменилось. Иск забрали, свидетели покаялись!

– А что ты кислый такой?

– Больной погиб.

– По твоей вине?

– Отчасти.

– Такая судьба у него – в генах так обозначено!

– Вижу, ты генетиком стал!

– По совместительству.

– Значит, премию получим?

– Получишь! – подбодрил друга Владимир на прощание.

Неприятный осадок на душе у Рима растворился. Действительно, никого же не убили! И Данилыча он видел живым, и эту медсестру. Да какое ему дело, в конце концов, до того, как это получилось! А у Киборга, видать, точно судьба. А против судьбы ничего не попишешь.

Рим взглянул на часы: пора в роддом!

Когда он вошёл в палату, Эвелина что-то судорожно сунула под подушку. Любимов не придал этому значения: мало ли какие там женские штучки? А Эвелина огорошила его. Она попросила немедленно забрать её домой! В крайнем случае – завтра! Она больше не может, эта атмосфера её убивает! Как в клетке, скорее домой, домой! Рим понимал её состояние. Он сразу согласился.

Любимов прошёл в ординаторскую и пообщался с аукшерами-гинекологами. Они что-то лепетали о койко-днях, о двойне, о сокращающих препаратах, в итоге сдались.

– Хорошо, Рим Николаевич! По инструкции положено выписывать на восьмые сутки с двойней, а так – на шестые. Будем считать, что всё нормально, а оно так и есть, и скостим двое суток! Уж по знакомству! – заговорщицки подмигнул заведующий родильным отделением.

Когда Рим порадовал известием и ушёл, Эвелина вынула из-под подушки упаковку транквилизаторов от Губельмана. Она методично выдавила таблетки из облатки выложила их в карман. Незачем врагам знать название таблеток.

Дулина начала сбор свидетелей, подтверждающих кражи медсестры. Со зла Ежиха набрала, готовых подписаться под любой бумагой, десятерых!

С утра Евгения Евгеньевна чувствовала себя превосходно! Пусть где-то что-то сорвалось, но в целом всё идёт просто великолепно! Этот гадёныш дотягивает, свои последние деньки в качестве покера. Завтра он перейдёт в шестёрки, послезавтра – в двойки! А отделение с его прибылями автоматически отойдёт в собственность больницы, то есть её, Дулиной! И сокроется от посторонних глаз, как и: крохотный трёхэтажный особнячок, несколько квартир по всей России, сдаваемых внаём, да и так – по мелюзге. Лишь кое-что из этой самой мелюзги и записано на неё лично. Остальное принадлежит разным людям и юридическим лицам: приходится делиться – что делать? А вот частное психиатрическое отделение с обильно финансируемой базой будет принадлежать ей одной! Любимов может остаться формальным владельцем, если попросит. Попросит, ещё как попросит! На коленках будет елозить, умолять! Жить-то ему надо, кормить жену и детей! Дулина представила себе эту картинку и улыбнулась. Мечты, мечты, – где ваша сладость?

– Дзинь!

– Алло! – выкрикнула Дулина, недовольная отрывом от грёз.

– Евгения Евгеньевна Дулина? – мерзкий, подавляющий личность, голос!

– Что надо?

– Соблюдая инструкцию, мы вас предупреждаем о своём визите, – отчеканил капитан.

– Да кто вы такие?

– Проверка!

– Когда?

– Через час! – длинные гудки!

Что ещё за дурацкая проверка? Наверно будут спрашивать о Любимове, что ж, ответим! Дулина звякнула Главному, его оказывается, тоже предупредили. Тоже ничего не сказали! Стало быть, о Любимове речь. Дулина извлекла из стола всю компру на Рима, присовокупила журнальчик Сулимовича: приготовилась во всеоружии.

Едва она закончила, агентура начала докладывать.

– Евгения Евгеньевна, они зашли в административный корпус.

– Евгения Евгеньевна, их шестеро.

– Евгения Евгеньевна – это менты! Хоть и в гражданском. Меня не обмануть, по глазам вижу – менты!