Кровь и золото - Энн Райс

– Мать, я жажду твоей крови, – прошептал я и раскрылладони. – Позволь прикоснуться к тебе с любовью. Скажи, неужели я допустилошибку? Неужели нужно было допустить в твой храм приверженцев сатаны? Неужелинужно было открыть твою красоту Сантино?

Я закрыл глаза. И открыл.

– О Неизменные, – тихо проговорил я, – ответьтемне.

Я приблизился к ней и прижался ртом к ее горлу. Я пронзилзубами хрупкую белую кожу, и в мои губы медленно потекла густая кровь.

Вокруг меня вырос сад. Да, самое любимое видение. То былвесенний монастырский сад, восхитительный, чудесный, а рядом стоял мойсвященник. Мы с ним прогуливались под чистыми церковными сводами. Видениевысшего порядка – насыщенные цвета, яркие детали – я мог рассмотреть горы,обступившие монастырь. Я бессмертен, сказал я.

Сад поблек. Я видел, как со стен стирается краска.

Я оказался в полуночном лесу. Свет луны озарил несколькихтемных лошадей, впряженных в черную карету. Карета пролетела мимо меня подороге, из-под огромных колес взметнулась пыль. Следом ехал отрядсопровождающих, одетых в черные ливреи.

Пандора.

Очнулся я на груди у Акаши, прижавшись лбом к ее шее, сжимаялевой рукой ее правое плечо. Мне было так хорошо, что не хотелось уходить, аогоньки ламп и свечей слились в моих глазах в единое золотое мерцание, подобнотому, каким я воспринимал свет в длинных обеденных залах венецианских дворцов.

Наконец я нежно поцеловал ее и удалился, чтобы лечь на местои обнять Бьянку.

Мысли мои пришли в беспорядок. Я понимал, что настало времянайти новое жилище, и знал, что в наших горах скоро появятся незваные гости.

Городок у подножия горы вырос и процветал.

Но самое ужасное открытие, сделанное той ночью, заключалосьв том, что мы с Бьянкой можем поссориться, что устойчивый мир наших отношенийможно жестоко и бесповоротно нарушить. И что я при первых же резких словахмоего бриллианта я способен впасть в подлинное умопомешательство.

Что меня так удивило? Разве я забыл о болезненных ссорах сПандорой? Пора бы понять, что во гневе Мариус уже не Мариус. Запомнить иникогда не забывать.

На следующую ночь мы выследили двух разбойников,промышлявших на расположенных более низко горных перевалах. Кровь оказаласьхороша, и после небольшого пира мы отправились в небольшой немецкий городок,чтобы посетить таверну.

Нас приняли за мужа и жену, мы уселись за стол и несколькочасов проговорили за подогретым вином.

Я поведал Бьянке обо всем, что знал о Тех, Кого СледуетОберегать. Я рассказал ей о египетских легендах – как много веков назадлюбители поживиться Священной Кровью сковали Отца и Мать и заставили служитьдурным целям. Как сама Акаша пришла ко мне в видениях, умоляя вывезти ее изЕгипта.

Я рассказал ей о тех случая, когда Акаша обращалась ко мнево Крови. И только под самый конец объяснил, что за истинное чудо свершилось втот миг, когда Священные Прародители отворили дверь альпийского святилища,когда у меня не хватило сил сдвинуть ее с места.

– Нужен ли я им? – спросил я, заглядывая Бьянке вглаза. – Никак не пойму. Вот в чем весь ужас. Хотят ли они, чтобы ихувидели остальные? Мне и это неведомо.

Но позволь сделать последнее признание. Вчера ночью я таксильно рассердился, потому что много веков назад, впервые испив крови Матери,Пандора исполнилась мечтаний вернуть Священным Прародителям старый культ. Тоесть тот самый культ, что породил среди друидов легенду о богах рощи, тот самыйкульт, истоки которого нужно искать в египетских замках.

Я пришел в бешенство оттого, что Пандора поверила в подобнуюерунду, и прямо в ночь создания Пандоры разбил ее мечты железной логикой. Япошел еще дальше. Я заколотил кулаками по груди Матери и потребовал, чтобы онанас рассудила.

Бьянка пришла в изумление.

– Угадай, что произошло? – спросил я.

– Ничего. Мать не ответила. Я кивнул.

– Она не стала ни упрекать меня, ни наказывать. Возможно,Мать в самом деле привела ко мне Пандору. Есть вещи, которых мы никогда неузнаем. Но прошу, пойми – я боюсь самой мысли о том, что Священных Прародителейвозведут в ранг богов. Да, Бьянка, мы бессмертны, у нас есть царь и царица, нони на минуту нельзя впадать в заблуждение, считая, что мы их понимаем.

Она кивала в такт моим словам. Она долго взвешивалауслышанное, а потом сказала:

– Я глубоко ошиблась. Я была не права.

– Не во всем, – ответил я. – Возможно, если быАмадео в свое время увидел царя и царицу, он сбежал бы от римских фанатиков ивернулся к нам. Но есть и другая сторона вопроса.

– Какая?

– Знай он секрет Матери и Отца, Сантино мог бы заставить еговыдать тайну и демоны вернулись бы в Венецию искать меня. И смогли бы найти насобоих.

– Ах да, истинная правда, – сказала она. –Кажется, я начинаю понимать.

Сидя в таверне, мы совершенно перестали смущаться. Смертныене обращали на нас внимания. Я негромким голосом продолжал свою повесть ирассказал, как однажды Маэл с моего разрешения попробовал испить крови Акаши, аЭнкил его остановил.

Я описал ей страшный конец Эвдоксии. И объяснил, чтозаставило меня покинуть Константинополь.

– Любимая, ты обладаешь удивительным качеством, –добавил я, – тебе можно рассказывать все. С Пандорой я так не умел. И сАмадео тоже.

Она протянула руку и погладила меня по левой щеке.

– Мариус, – сказала она. – Ты можешь не стеснятьсяговорить о Пандоре. Даже не думай, что я не смогу понять твоей любви к Пандоре.

Я долго, слишком долго обдумывал ее слова. Потом взял ее заправую руку и поцеловал нежные пальцы.

– Послушай, любимая, – сказал я. – В каждоймолитве я спрашиваю царицу, позволит ли она тебе выпить ее крови. Нооднозначного ответа нет. А после того, что произошло на моих глазах с Эвдоксиейи Маэлом, я не могу подвести тебя к ней. Поэтому я буду продолжать давать тебемою кровь, пока она прибавляет тебе сил, но...

– Я все понимаю, – отозвалась она.

Я перегнулся через стол и поцеловал ее.