От Лукова с любовью - Мариана Запата

Я поцеловала его, и он поцеловал меня в ответ. Положив руки ему на плечи, я крепко схватилась за них. Мы двигались навстречу друг другу, его руки опускались ниже, стягивая шорты и трусики на бедра до тех пор, пока мне не пришлось сдернуть их вниз и сбросить со щиколоток.

Только тогда я поняла, что я – голая. Я стояла перед ним голая. Абсолютно, совершенно голая.

Но когда я бросила взгляд на его лицо, его прекрасные серо-голубые глаза были прикрыты, щеки порозовели, и он выглядел…

Иван сел и расстегнул рубашку, неумело сдергивая ее с плеч, словно он не привык раздеваться так быстро. А потом он встал, оставаясь на расстоянии сантиметров тридцати от меня, и знакомым движением расстегнул ремень и сдернул брюки и трусы к коленям и сбросил их.

И, черт побери.

Матерь божья.

Твою мать.

Господи Иисусе.

Раньше я видела Ивана одетым. Не в течение секунды, но в течение долгих минут. Часов. Я видела его.

Но я отнюдь не была готова к тому, как выглядит Иван обнаженным, без носка. Он был крепким. Крепким повсюду. От сухожилий на шее и грудных мышц, напоминавших камни, до всех восьми мышц брюшного пресса, а они были такими плотными, а бедра были такими, что о них можно было бы сложить песню…

Но от устремленной на меня твердой, длинной, толстой штуковины у меня перехватило дыхание.

Как вообще возможно, чтобы человек был так дьявольски идеален? Почему? Что за длиннющая хрень торчит у этого чудовища между ног?

– Я ненавижу тебя, – прошептала я.

А Иван рассмеялся. Рассмеялся:

– Ты любишь меня.

Я не смотрела ему в лицо. Не хотела смотреть.

Я смотрела на его ладонь, которая поднялась и обернулась вокруг стрелы, которая, покачиваясь, пыталась указывать на его живот. Он опустил руку ниже, к основанию, обрамленному густыми, курчавыми черными волосами, а потом перевел ее вверх, к большому, розово-фиолетовому наконечнику в виде гриба, который был таким влажным, что с него капало…

– Я предохраняюсь, – сказала я ему, сглотнув. – И еще неделю у меня не будет овуляции.

Только потому, что он опустил подбородок, я поняла, что он слышал меня, но он был так занят тем, что просто смотрел на меня, что мне показалось, что он не слышит.

Но он слышал.

Потому что очень легко и естественно сделал шаг ко мне и обвил свои руки вокруг моих бедер, подхватывая меня. Мое тело высоко поднялось, мои бедра инстинктивно обхватили его талию, его руки идеально удерживали меня. Я поспешно просунула руку между нами и обхватила пальцами член, от которого у меня слюнки текли. И я начала двигать рукой вверх и вниз, оценив нежную кожу и то, что, вероятно, было самой мощной мышцей во всем его теле. Потом я направила розово-фиолетовую головку себе между ног, подтвердив тем самым, что мы читаем мысли друг друга, и он стал опускать меня вниз.

Ниже, ниже, на два сантиметра, потом на семь сантиметров, на пятнадцать, неторопливо, до тех пор, пока я не села на него. Полностью.

Заткнутая. Заполненная. Я никогда не говорила Ивану, но было больно. Сначала.

Я задохнулась.

И он тоже, а потом застонал.

Следом за ним застонала я, издав звук, который я не могла бы назвать стоном, но кто-нибудь еще вполне мог бы.

Большие руки медленно скользили по моему телу, двигавшемуся на нем вверх и вниз. На пару сантиметров, потом обратно. На пять сантиметров, потом обратно, до основания. Снова и снова. До тех пор, пока это стало не сражением, а скольжением.

– Господи Иисусе, – выкрикивал Иван снова и снова. Все его тело напряглось, сжалось. Плечи и бицепсы, которые были способны повторять это движение сотню раз, если речь не шла о сексе, стиснулись и тряслись. Он дрожал. Его дыхание, дыхание спортсмена, было прерывистым. Его руки пошевелились, и он просунул одну руку мне под ягодицу, тогда как вторая остановилась где-то посередине моей спины и направляла меня, поднимая и опуская, при этом мои соски касались его груди. – Я люблю тебя, Джесмин, – сказал он, двигаясь все быстрее. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, – повторял он.

А я смогла лишь закрыть глаза, закрыть глаза и обвить руками его шею и изо всех сил держаться за нее, бормоча какие-то слова. Мои губы прильнули к его губам, и мы поцеловались, пока я двигалась вверх и вниз. То дальше, то ближе, то до самого конца.

– Люблю тебя, – прошептала я, раскачиваясь на его члене, ощутив приближение оргазма по легкому трепету внизу живота.

Он улыбнулся. Не просто улыбнулся. Он засиял. И его бедра заработали еще быстрее. Он крепче обхватил меня руками. Прижал ближе. Просунув руку между нами, он стал ласкать мой клитор. Не успел он сделать и нескольких круговых движений большим пальцем, как наши тела покрылись потом и я кончила. Я вскрикнула, уткнувшись ему в плечо, обвивая его всем своим телом, изо всех сил вцепившись в него, черт бы меня побрал.

Он задышал так тяжело и так хрипло, что я почти не слышала его сдавленного стона, вырвавшегося у него несколько секунд спустя. Он пульсировал внутри меня, глотая ртом воздух. Я цеплялась за него, а он крепко прижимал меня к себе.

Мы оба были в поту. Задохнувшись, мы пытались отдышаться, но безуспешно. Я глотала ртом воздух, потом снова, раскачиваясь еще сильнее.

– Господи, помоги мне, – простонал он.

Я задрожала. Я затрепетала. Я могла бы умереть, но это стоило каждой секунды.

Поддерживая меня, Иван подошел к кровати и медленно опустил меня на нее. Его тело, оказавшись поверх моего, накрыло его. Вытянув руки, подпирая мои ноги своими, он, задыхаясь, проговорил с кривой улыбкой:

– Повторение – мать учения, Джес.

Черт.

Я попробовала дышать носом, когда, вскинув брови, посмотрела на него, его все еще довольно твердый член лежал на моем бедре.

– Разве это не было совершенством?

– Было, – сказал он, нависая надо мной. – Но я хочу потренироваться еще.

Я лишь засмеялась так громко, и это возбудило меня.

Но что действительно возбудило меня, так это широчайшая улыбка, с которой Иван смотрел на меня сверху.

– Снова и снова.

– Кто сказал, что мне этого хочется снова?

Поднеся руку к моей голове, он прикоснулся пальцами к моему виску.

– Ты кончила, когда я был в тебе, – сказал он так, как будто я этого не знала. – Вместе у нас все получается отлично. Ты знаешь это.

Я действительно знала это, но ему этого знать было не нужно.

– Мы – самая лучшая пара. Мы великолепно делаем то, что должны, – сказал он, опускаясь на меня всей своей тяжестью, широко расставив свои бедра поверх моих, его голени касались моих лодыжек, его руки обрамляли мое лицо.