Блеск шелка - Энн Перри

Филофей принял гостью в сумрачной, жарко натопленной комнате. Как Зоя и рассчитывала, его съедало любопытство. Приподнявшись на локтях, морщась от боли, оскалив пожелтевшие зубы, старик произнес:

– А, Зоя Хрисафес? Пришла позлорадствовать, полюбоваться на то, как я умираю? – Дыхание с хрипами и свистом вырывалось из его легких. – Ну что ж, любуйся. Придет и твой черед. Ты увидишь, как этот город снова заливают реки крови и пожирает пламя.

Зоя положила на стол кожаный мешочек с травами и мазями. Они с Филофеем слишком хорошо знали друг друга, чтобы притворяться. Зоя не пришла бы, если бы у нее не было на то особой причины.

– Что там? – спросил Филофей, с подозрением глядя на мешочек.

– Это поможет тебе избавиться от боли, – ответила Зоя. – Временно, конечно. Все закончится, когда это будет угодно Господу.

– Ты не намного моложе, чем я, и этого не изменишь даже с помощью всех твоих притираний и благовоний. От тебя пахнет, как от лавки алхимика, – ответил старик.

– А от тебя – нет. Скорее как от склепа. Ты хочешь, чтобы боль немного утихла, или нет?

– И сколько это будет мне стоить?

Зоя заметила, что глаза у Филофея пожелтели, словно у него отказывали почки.

– Ты что, истратила все свои деньги? А красота уже увяла, и мужчины не хотят больше на тебя тратиться?

– Ну и оставь свои богатства себе. Пусть их похоронят вместе с тобой, мне какое дело? – ответила Зоя. – А еще лучше пусть они попадут в лапы крестоносцев. Солдаты в любом случае откопают твой труп, просто чтобы посмотреть, можно ли чем-нибудь поживиться.

– Пусть уж лучше издеваются над моими останками, чем над живым телом, – парировал Филофей, окидывая ее взглядом снизу вверх. Он задержался взглядом на ее груди и животе. – Наверно, тебе лучше покончить с собой, прежде чем они придут.

– Не раньше, чем я покончу с тем, что задумала сделать.

Ему не удастся отвлечь ее своей неприязнью!

Лицо старика зажглось любопытством.

– И что же это?

– Месть, конечно. Что еще мне осталось?

– Ничего, – согласился он. – И кому же ты теперь станешь мстить? Контакузены мертвы, Вататзесы, Дукасы, Виссарион Комненос тоже. Кто остался?

– Да, они мертвы, – нетерпеливо произнесла Зоя. – Но есть новые предатели, которые готовы нас продать. Начнем со Склеросов, потом, наверное, займемся Акрополитами и Сфрандзи…

Филофей снова выдохнул с резким хрипом, и его лицо побледнело еще сильнее.

Зоя испугалась, что он может умереть прежде, чем расскажет ей то, что она хотела узнать. На столе стоял кувшин с водой. Женщина взяла небольшой стакан и отмерила порцию жидкости из принесенного флакона, потом добавила туда немного воды. Затем вернулась к кровати и протянула стакан Филофею.

Он выпил раствор – и закашлялся. Приступ кашля лишил его остатка сил, и Филофей откинулся на подушки, закрыв глаза. Когда он наконец снова их открыл, на его щеках появился слабый румянец, а дыхание стало размеренным.

– Так чего же ты хочешь, Зоя Хрисафес? – спросил он. – Карл Анжуйский нас всех сожжет. Единственная разница между нами только в том, что я этого уже не почувствую, а ты – почувствуешь в полной мере.

– Возможно. Но тебе известно много секретов древних родов Константинополя…

– Ты хочешь их уничтожить? – удивленно спросил старик. – Но зачем?

– Конечно нет, старый дурак! – воскликнула Зоя. – Я хочу, чтобы они помогли справиться с заговорщиками и поддержали Михаила. Тебе нужны мои лекарства. Может быть, уже завтра ты будешь гореть в аду, как поросенок на вертеле, но сегодня тебе станет гораздо лучше, если ты расскажешь мне то, что я хочу знать.

– Тебя интересуют позорные тайны заговорщиков? – уточнил Филофей, обдумывая ее предложение. – Я мог бы тебе об этом рассказать. Их много…

Его лицо расплылось в злой, но довольной улыбке.

Зоя просидела у Филофея три долгих дня и ночи, отмеряя свои зелья. Она применяла свои знания и навыки, чтобы продлить ему жизнь. Мало-помалу, подстегиваемый собственной злобой и склочным нравом, Филофей открыл ей секреты, с помощью которых она могла бы шантажировать Склеросов, Сфрандзи и Акрополитов. Это будет стоить им тысячи золотых безантов. Если использовать эти деньги с умом и осторожностью, можно будет разжечь сомнения и недовольство на Западе и значительно ослабить власть Карла Анжуйского.

На следующий день после смерти Филофея Зоя побывала во Влахернском дворце и, когда они с Михаилом прогуливались по великолепным галереям, посвятила императора в часть своего плана. Свет струился сквозь высокие окна, не скрывая выбоин на мраморных колоннах и отбитых рук статуй из драгоценного порфира.

Император устало посмотрел на Зою, и обреченное выражение на его лице сильно ее испугало.

– Слишком поздно, Зоя. Мы должны думать об обороне. Я испробовал все что мог, чтобы повести за собой людей. Но даже сейчас они не видят, что их ждет полное уничтожение.

– Может быть, они не осознают опасности, которая исходит от Карла Анжуйского… – Зоя наклонилась ближе к Михаилу, игнорируя правила этикета. – Но их подхлестнут презрение и укор в глазах таких же аристократов, людей, которых они видят каждую неделю, с которыми общаются, ведут дела и участвуют в управлении страной. Людей, с которыми они будут вести дела и на новом месте, в новом изгнании. Они будут готовы заплатить за то, чтобы избежать огласки.

Михаил, прищурившись, внимательно посмотрел на нее:

– Огласки чего, Зоя?

– Старых семейных секретов, – улыбнулась она.

– Если они тебе известны, почему же ты не использовала их раньше? – спросил император.

– Я узнала их совсем недавно, – объяснила Зоя. – Филофей Макремболит умер. Ты слышал об этом?

– Все равно уже слишком поздно. Этот папа – француз до мозга костей. Испания и Португалия присоединятся к нему. Они просто не могут этого не сделать. И этого положения не изменит все золото Византии.

– Но он является понтификом, только пока жив, – тихо возразила Зоя. – Для чего ему теперь король двух Сицилий? Ты хочешь сказать, что он станет соблюдать все обязательства?

– Он выплатит долги, только если есть что-то, чего он по-прежнему жаждет, – произнес Михаил.

– Подумай о своем народе, – сказала Зоя. – Подумай о его страданиях в долгой ссылке, о тех, кто так и не вернулся на родину. Мы живем здесь вот уже тысячу лет, построили великолепные дворцы и храмы, создали всю эту красоту, радующую и глаз, и слух, и душу! Мы со всех уголков мира привозим специи, многоцветные, яркие, как солнце и луна, шелка, драгоценности, бронзу и золото, кувшины и вазы, статуи людей и животных. Мы измерили небо и проследили пути звезд, – воздела она руки. – Наша медицина способна излечить то, чему другие даже названий не придумали. – Зоя наклонилась ближе к Михаилу, словно говоря о сокровенном. – Но, что важнее всего, наши мечты зажгли огонь в человеческих сердцах. Наш образ жизни принес справедливость богатым и бедным, литература сформировала умы целых поколений. Мы сделали мир прекраснее, чем он был бы без нас. Не позволь варварам убить нас снова! Во второй раз мы не сможем подняться.