Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков

документа на английский язык. Суть соглашения он выразил словами: «Давайте встанем рядом. Это будет союз, конечно, чисто оборонительный, направленный исключительно против агрессора или агрессоров в Европе, нечто в виде страховки от пожара».

Из этой затеи, однако, ничего не вышло. Царь, ознакомившись с проектом, попросил у Вильгельма разрешение на то, чтобы показать его французскому правительству. Кайзер был против такого шага из опасения, что если до подписания договора сообщить его текст французам, то «в тот же вечер ее напечатают в «Times» и «Figaro», а тогда делу конец». Он написал канцлеру Бюлову: «Его величество начинает прошибать холодный пот из-за галлов, и он такая тряпка, что даже этого договора с нами не желает заключить без их разрешения… Такой оборот дела очень огорчает, но не удивляет меня: он (Николай II. – С. Ц.) по отношению к галлам – из-за займов – слишком бесхребетен».

Дело ограничилось тем, что Россия гарантировала вооруженную помощь Германии в том случае, если у нее возникнет конфликт с Англией из-за угольных поставок русскому военному флоту.

«Набросанный» кайзером проект договора был обречен на неудачу прежде всего потому, что 8 апреля 1904 года было подписано секретное англо-французское соглашение, положившее начало «союзу сердечного согласия» – по-французски, L'Entente cordiale или, просто, Антанте. Две давние противницы договорились уладить между собой все недоразумения и счеты во всех частях земного шара – Африке, Азии и Америке. Важнейший пункт соглашения касался Северной Африки: Франция отказывалась от каких бы то ни было притязаний на занятый англичанами Египет; Англия, в свою очередь, признавала право Франции на аннексию Марокко (французский министр иностранных дел Теофиль Делькассе почему-то считал присоединение этой нищей земли к Французской колониальной империи делом первостепенной государственной важности).

Канцлер Бюлов, внимательно наблюдавший за ходом переговоров кайзера с царем, был одержим мыслью о том, чтобы уронить международный престиж Франции. В это время он имел огромное личное влияние на Вильгельма, который признавался, что «обожает» своего канцлера. «Я предоставляю Бернгарду Бюлову полную свободу действий; с тех пор, как он есть у меня, я могу спать спокойно», – писал он другим своим друзьям. Они были так близки, что канцлер выдал кайзеру ключ от черного хода в свой дворец.

Бюлов собирался использовать слабость своего повелителя к эффектам. Он убеждал Вильгельма решиться на яркую демонстрацию – в ходе своего обычного средиземноморского круиза кайзер должен был внезапно высадиться в Танжере и сидя верхом на коне произнести речь в защиту независимости Марокко. Марокканский султан, заранее оповещенный об этом плане, обещал организовать высокому гостю торжественную встречу. По замыслу Бюлова, Франция не осмелилась бы в ответ объявить войну и таким образом обнаружила бы перед всеми свою слабость, снизив свою привлекательность как военного союзника.

Уговорить Вильгельма на этот шаг оказалось нелегко. Кайзер откровенно трусил. Он боялся испанских анархистов, которыми, по сообщениям секретной службы, был наводнен Танжер, боялся, что ему придется влезть на необъезженную берберскую лошадь – дело крайне опасное ввиду того, что кайзер мог управлять поводьями лишь здоровой правой рукой. И главное, он совсем не был уверен, что задуманная его канцлером выходка не приведет к большой войне, – а ее Вильгельм считал нежелательной, так как в то время германский флот уступал французскому в мощи.

Доламывать кайзера пришлось уже в пути. 23 марта 1905 года предоставленный в распоряжение Вильгельма лайнер «Гамбург» вышел в море. 29-го, у берегов Португалии, кайзер в телеграмме поделился с Бюловым очередной порцией своих сомнений насчет задуманного предприятия. Канцлер ответил, что такова воля германского народа. Когда 31 марта лайнер подошел к танжерской гавани, разыгрался шторм. Обрадованный Вильгельм известил немецкого консула в Танжере, что отменяет визит. Но тут ему передали новую телеграмму от Бюлова, в которой говорилось, что уже распространен пресс-релиз о пребывании кайзера в Танжере. Вильгельм закусил губу и отдал приказ готовиться к высадке.

Вопреки его опасениям, все прошло как нельзя лучше. Лодка, доставившая его на берег, выдержала напор волн, арабский скакун, хотя и шарахался от приветственных криков и выстрелов, но позволил седоку удержаться в седле, вместо бомб кайзера забросали цветами, речь удалась на славу, ее цитировала вся мировая печать.

Франции не удалось поддержать свой престиж. Делькассе на правительственных заседаниях горячился: «Европа на моей стороне, Англия поддерживает меня полностью. Она тоже не остановится перед войной… Германия не может хотеть войны, и ее нынешнее выступление не более как блеф: она знает, что против нее выступит Англия. Я повторяю, Англия поддержит нас до конца…». К концу мая обстановка раскалилась до предела. Германский посол в Риме открыто заявил, что «если французские войска войдут в Марокко, германские войска немедленно перейдут границу Франции». Войны все же не произошло. Франция согласилась с требованием Германии, чтобы участь Марокко решила международная конференция. Делькассе подал в отставку. Канцлер Бюлов получил княжеский титул.

Окрыленный неожиданным успехом, Вильгельм удвоил нажим на царя с целью склонить его к подписанию русско-германского соглашения. Поражение русской армии в войне с Японией и начало революционных событий в России заставили Николая внимательнее прислушаться к словам кайзера о монархической солидарности. 18 июля 1905 года «кузены» назначили друг другу новое свидание – через шесть дней, в финляндских шхерах, около острова Бьёрке, недалеко от Выборга. «Чудесное, тихое место», – по рекомендации царя. Все должно было быть замаскировано под обычную морскую прогулку под парусами.

В тайну их встречи не был посвящен никто. Весь день 24 июля Вильгельм ходил по палубе своей яхты «Гогенцоллерн» с «непроницаемо-таинственным» видом; под вечер последовал приказ: всем переодеться в парадную форму. Так Мольтке-младший и другие лица, составлявшие свиту кайзера, узнали, что «через два часа здесь будет царь». Осторожность Николая простиралась еще дальше: он не взял на борт «Полярной звезды» не только никого из министров, но даже обожаемую Аликс.

Царский дневник за 10—11 (23—24) июля регистрирует ряд приятных, но ничего не значащих с государственной точки зрения событий – обыкновенная светская хроника: визит Вильгельма на императорскую яхту «Полярная звезда», ответный визит Николая на яхту кайзера, поздний обед, посещение германского крейсера «Берлин», слушание концерта музыкантской команды Гвардейского экипажа, солнечная, жаркая погода, со свежим зюйд-остом…

О том, какие разговоры кузены вели с глазу на глаз, известно со слов Вильгельма, который, упиваясь своим триумфом, подробно описал их в письме канцлеру Бюлову:

«На протяжении последних нескольких дней моя голова буквально раскалывалась от дум – как найти правильное соотношение между поддержанием интересов моей страны и приверженностью принципу монархической солидарности. В конце концов я вознес руки к небесам и вверил все воле