Отдай мне мужа! - Светлана Демидова

В конце концов я заблудился, оказавшись в каком-то заводском квартале Питера, меня окружали закопченные стены и трубы. Плохо вымощенные улицы перерезали трамвайные пути; водители грузовиков поносили мою белую машину последними словами, и часть пути я был вынужден ехать по тротуарам, потому что на мостовой асфальт был вспорот, виднелись канализационные трубы. Видимо, случившуюся аварию предотвратили, а закапывать и стелить новый асфальт собирались после праздников.

Я не имел ни малейшего понятия, где нахожусь. Вереница машин ползла, не останавливаясь, не давая мне никакой возможности выбраться из кабины и спросить дорогу.

Наконец, после многих поворотов и разворотов, я выехал на длинную, унылую улицу. Вокруг фонарей плясал туман, а обглоданные кустарники вдоль нее напомнили мне степные ковыли после пожара, которые я видел когда-то в детстве. Немногочисленные прохожие торопились быстрее попасть к своим новогодним столам. От этой картины веяло тоской, затхлыми запахами безнадежной жизни, давно утраченными иллюзиями.

Я устремился вперед. Улица растворялась в тумане, который в неопределенной перспективе становился разноцветным благодаря угадывающимся огням центральных улиц города. Я продвигался дальше. Позади огни, исчезая в тумане, становились все слабее, слабее от одного к другому – словно падал ряд костяшек домино.

Думая о Лизе, я старался угадать, какой наряд она выбрала для последнего вечера этого года. Я представлял ее смеющуюся, взбудораженную в уютной гостиной караяновского дома, занимавшей весь верхний этаж. Представлял себе, какой шум подняли сейчас около елки наши расшалившиеся малыши, пока женщины заняты приготовлением сюрпризов и угощений.

Мы часто туда ездили – в разрастающийся дачный поселок, расположенный вблизи небольшого темного озера. Нам нравилась атмосфера дома, веселая суматоха семьи Геворга и Карины, гости наших друзей, которые приезжали с детьми на выходные или праздники – годился любой повод.

Мне стало хорошо. По радио передавали какую-то веселую музыку. Я надеялся, что еду правильно, но все же следил, чтобы стрелка спидометра не заползала за отметку в шестьдесят километров в час.

Красный свет. Я остановился. Справа от меня возвышался темный зубчатый силуэт многоэтажного новодела. За перекрестком улица была более оживленной. Магазины с яркими витринами придавали ей веселый вид.

Светофор замигал красным глазом. Сразу за перекрестком стоял большой черный «Вольво». Водитель только что вышел из него и, облокотившись о дверцу, повернулся лицом к движению. Казалось, он собирается перейти дорогу – путь был свободен, – но почему-то колеблется.

Когда зажегся зеленый свет, между мной и приковавшим мое внимание мужчиной у перехода было расстояние в несколько шагов. И я, тронувшись, тут же притормозил, потому что подумал, а не решится ли он именно сейчас перейти улицу. Но он по-прежнему продолжал стоять и только необыкновенно пристально вглядывался в меня. Отпуская педаль тормоза, сквозь лобовое стекло я поймал его взгляд. Меня поразила напряженность и даже обреченность этого взгляда: голубые глаза широко распахнуты, словно в каком-то экстазе. В них было нечто неуловимое – страх, принужденность. Я уже приближался к этому человеку. И тогда он, отпустив дверцу, которая сама захлопнулась, неожиданно рванулся вперед, словно пленник от своих стражей. Чтобы очутиться перед моей машиной, странному пешеходу довольно было лишь шагнуть вперед. И он сделал это. Круглый глаз правой фары, брызнув золотистыми лучами, потух в его пальто. Руль передал мне удар. Вернее, это был даже не удар, а всего лишь легкий толчок. Я всем своим весом вдавил педаль тормоза. Машина остановилась как вкопанная. Все произошло так быстро, так молниеносно! Нервный спазм, от которого я задрожал, длился дольше, чем обмен взглядами. Через долю секунды придя в себя, я решил, что не произошло ничего серьезного. Не могло быть ничего серьезного! Человек отступил. Его не отбросило в сторону, он сам отступил. Но где же он? Может быть, отступая, зацепился каблуком за мостовую и опрокинулся на спину? Я подождал немного, надеясь, что он сейчас поднимется, но он все не возникал из-за капота, поэтому я вышел и обогнул свою «Волгу» спереди.

Мужчина действительно лежал на спине. К нему уже спешили прохожие, вокруг нарастал шум. Эта широкая улица, казавшаяся мне пустынной, вдруг в одну секунду завихрила вокруг меня людской водоворот. Какой-то тип в кожаном пальто схватил меня за воротник куртки и заорал, распространяя водочные ароматы:

– Вот эта сволочь! Он нарочно сбил его! В таком гробу можно наехать на кого угодно! У него наверняка тормоза не работают!

Тут вмешался пожилой, сухопарый, интеллигентного вида человек в длинном пуховике и берете.

– Успокойтесь, прошу вас, – сказал он, – я прекрасно видел, что произошло. Пешеход сам бросился под колеса.

Я не мог подойти к человеку, распростертому на дороге. Меня сковал шок. Слова долетали приглушенными, будто сквозь толщу воды, но все происходящее воспринималось невероятно четко. Я чувствовал, как в людях растет враждебность ко мне. Все произошло очень быстро, но на меня навалилась такая усталость, будто я долго бежал кросс.

Двое мужчин склонились над потерпевшим, осторожно ощупывая его. Они были в явном замешательстве, не зная, как определить, серьезно ли он ранен.

– Он, наверно, просто потерял сознание… – неуверенно произнес я.

Люди безмолвно расступились. И тогда я увидел сбитого мной человека. Его голова лежала на бордюре тротуара, неестественно вывернувшись набок. Глаза были открыты, казалось, он смотрит на меня, но взгляд его был пуст, ужасающе пуст.

– Думаю, что он мертв, – заявил один из мужчин и добавил взволнованно: – Посмотрите! У него из уха течет кровь, а это плохой признак.

– Надо вызвать милицию… то есть… полицию, – сказал интеллигент и выжидательно посмотрел на меня.

Я послушно вытащил из кармана мобильник, набрал «02», но внезапно сообразил, что даже не знаю названия улиц у перекрестка.

– Пожалуйста… Я не могу. – Я протянул мобильник человеку в берете.

Тот взял трубку, и я услышал:

– Несчастный случай… похоже, летальный исход…

«Не может быть… Этого просто не может быть», – стучало в голове. Мне стало страшно, очень страшно…

Я вспомнил школьные годы. Однажды с несколькими друзьями мы пошли гулять и добрели до заброшенной электростанции. Продвигаясь по ее территории, мы зашли в тупик. Дул сильный ветер, но в том странном месте стояла оглушающая тишина: ни шорох листьев, ни крик птиц не проникали через невидимую границу. Вскоре одна из девчонок сказала, что у нее заболели сразу все зубы. Мы кожей ощутили, как нарастает нервное напряжение вокруг, как под ребра проникает страх. Он накрывал нас тяжелой волной, но какое-то время мы не могли сдвинуться с места. Так до сих пор и не знаю, в чем там было дело. Что-то похожее происходило со мной и сейчас.

Подъехала полицейская машина.

Молодой сержант расстегнул пальто и пиджак потерпевшего, приложил руку к груди и долго пытался уловить биение его сердца. Полицейский попался весьма обстоятельный. Затем он встал, что-то сказал напарнику, повернулся к нам и сурово спросил: