Доллар всемогущий - Даршини Дэвид

Возможно, фиксированный курс валюты воспринимается как признак ее силы. Чтобы вспомнить один из болезненных и дорого обошедшихся примеров этого, Китаю не обязательно заглядывать далеко за свои границы. В 1990-х годах многие другие азиатские экономики переживали подъем. Таиланд, Корея и Индонезия вошли в историю экономики под общим названием «азиатские тигры». Экспортный бум в этих странах привел к резкому росту экономики. Инвесторы вкладывали в нее деньги, чтобы поучаствовать в «золотой лихорадке». Вырос спрос на тайский бат. Но затем мощь тайской экономики начала вызывать сомнения, и инвесторы постепенно покинули этот рынок. Это означало падение спроса на бат, стоимость которого была привязана к доллару. Когда происходит нечто подобное, центробанк обычно вкладывает собственные средства, чтобы подстегнуть спрос и не дать валюте обвалиться. Правительство Таиланда и его союзники не смогли осуществить достаточно быстрые вливания, чтобы удержать бат от падения. Это дало импульс ударной волне, прокатившейся по валютным и фондовым рынкам региона, и привело к полномасштабному азиатскому финансовому кризису. Эффект домино затронул и остальных «тигров», заставив вздрогнуть даже Японию. Попытки сохранить фиксированный обменный курс не просто могут быть затратными, но и способны вызвать серьезные проблемы во всей экономике.

Многие страны решили, что проще позволить своей валюте пребывать в свободном парении, что в принципе полезно для экономики в целом. Если спрос на американские экспортные товары резко упадет, упадет и спрос на доллар. Тогда обменный курс снизится. Цена на экспортные товары становится более привлекательной, что снова подстегивает спрос. Гибкий обменный курс – это своего рода амортизатор для торговли. (Так дело обстоит в теории. Для того чтобы то же самое происходило на практике, спрос на экспорт/импорт должен реагировать на изменение цен, а так бывает не всегда.)

Страны, которые играют по этим правилам, позволяя своему обменному курсу плавать, считают поведение Китая игрой не по правилам. Политики на протяжении долгих лет утверждали, что, удерживая свой обменный курс на низком уровне, Китай искусственно занижает стоимость своих экспортных товаров. Американский производитель не может конкурировать с компанией Mingtian за симпатии Лорен Миллер.

По мнению многих, центробанк Китая прибегал к экстремальным мерам, чтобы раскрутить популярность своих услуг, и его действия привели к появлению кричащих заголовков в газетах всего мира. Фиксированный валютный курс имеет политическую цену. На Китай навешивали ярлык «манипулятора», который отказывается вести честную игру в торговой сфере. И это не была погоня за сенсацией в духе таблоидов. Серьезные политики, включая президента США, обвиняли китайского гиганта в «жульничестве» и в том, что он раздувает «полномасштабную валютную войну» с целью «ослабить» Америку. Это могло бы напоминать ссору в детской песочнице, если бы на кону не стоял невероятно крупный бизнес.

Не только США, но и азиатские страны-производители почувствовали, что действия Китая поставили их экспортеров в невыгодное положение. Многие страны, включая Японию, попытались поиграть со своим валютным курсом, но никто не смог достичь столь же впечатляющих результатов, как Китай. Американцы обвинили Китай в том, что он тайно крадет у них бизнес, подрывает позиции их производителей и способствует возникновению мощного торгового дефицита. Эти жалобы звучали все громче, и китайская хватка немного ослабла. Но только самую малость. Стоимость юаня до сих пор парит в промежутке от 6,5 до 7 за 1 доллар – примерно так же, как 10 лет назад. Компания Mingtian по-прежнему с удовольствием пользуется своим преимуществом перед конкурентами.

Контроль китайского правительства над своей валютой обернулся тем, что оно аккумулировало триллионы долларов, заработанных за долгие годы. Но эти доллары вовсе не спрятаны под гигантским матрасом в подвалах здания на улице Чэнфань.

* * *

Что бы мы купили, если бы у нас было сколько угодно денег? Если речь идет о паре миллионов, то Лорен Миллер или владелец Mingtian замахнулись бы на загородную виллу, а то и на остров в тропиках, и, конечно, озаботились бы приобретением частного самолета или яхты, чтобы было на чем туда добираться. Но что, если бы денег было в несколько раз больше, чем стоят все эти роскошества? Покончить с голодом во всем мире? Побороть все болезни? Билл Гейтс, основатель Microsoft, решил, что он победит малярию, и вложил в это благородное дело значительную часть своего личного состояния, насчитывающего почти 100 млрд долларов. Но куча денег, на которой сидит Китай, еще больше. Как насчет мирового господства? Звучит соблазнительно, даже для тех, кто не слеплен из того же теста, что и Блофельд. Деньги дают власть – много власти, над союзниками и противниками, даже если, как обнаружил Китай, это требует творческого подхода.

Mingtian относит свой доллар в Китайский промышленный и коммерческий банк – вместе с документами, подтверждающими, что он честно заработан на торговле. Одетый в аккуратный костюм, с седеющими волосами, в очках в тонкой оправе, И Хуэймань – председатель этого банка – выглядит как классический банковский менеджер. Гигантские доходы Китая от экспорта означают, что этот банк – крупнейший в мире, а у И Хуэйманя имеется ключ к его хранилищам. Он стал председателем только в 2016 году, но за свою 30-летнюю карьеру видел, как богатства банка умножились многократно.

Что он станет делать со всеми этими долларами, которые текут в банк? Вообще-то, поскольку это Китай, особого выбора у него нет. Он должен отправить их в центральный банк для обмена на юани по установленному последним курсу. Mingtian получает свои юани; Народный банк Китая – свои доллары. Затем они поступают в Государственное управление валютного контроля (ГУВК). Что будет с этими деньгами дальше?

Идет ли речь о Лорен Миллер с ее скромными сбережениями на черный день или о ГУВК, сидящем на куче денег, одно остается неизменным: если деньги просто лежат, то пользы от них никакой. На фоне роста цен деньги обесцениваются; на одну и ту же сумму можно будет купить меньше товаров, то есть их истинная стоимость упадет. Гораздо выгоднее заставить их работать.

Счастье за деньги не купишь, это правда, но за деньги можно купить выбор. Чем больше у вас денег, тем больше у вас доступных вариантов. Каждый, у кого есть излишек денег, – то есть инвестор – сталкивается с огромным разнообразием выбора. Как в случае с ресторанным меню, конкретный выбор зависит от его вкусов, бюджета и аппетита.

Вам хочется фастфуда – чего-то вкусного, но не слишком полезного? Акции или доля в компании – это жареная курица в мире инвестиций. Покупатель владеет кусочком компании и в довесок получает влияние в виде возможности голосовать. У вас разыгрался аппетит к приобретению влияния? Закажите себе большое блюдо акций. Не чувствуете особого голода к власти? Тогда будет достаточно маленькой порции. Если стоимость акций возрастет, вы сможете их продать и получить аппетитный бонус. Но если акции упадут в цене, вам достанется неприятное послевкусие.

Наиболее безопасная, но потенциально наименее интересная ставка – это классическое блюдо: облигация государственного займа. Правительство выпускает облигации для финансирования своих трат – вдобавок к деньгам, получаемым сбором налогов. Принцип действия здесь такой же, как у ссуды. Вы покупаете лист бумаги, то есть облигацию, выпущенную правительством, и оно платит вам процент. В конце срока займа вы получаете свои деньги назад. Обычно держателям облигаций предлагают низкий процент, поскольку они считаются безрисковым вложением – правительство способно расплатиться по своим долгам. Это относительно скучный, но безопасный выбор.