Великая вершина - Татьяна Трушко

— Говорят, ключ дверника никому не подчиняется. Ты разве не знаешь? — спросил Илия.

Эрвин застыл — в сердце как будто впилась тонкая игла. Почему он решил, что если найдет ключи деда, то откроет дверь в другой мир? Разве это возможно? Кривонос прав: ключ слушается лишь того, кому принадлежит. А что Эрвин возомнил о себе? Он не владелец ключа. Зачем только полез в хранилище?

Илия снова хлюпнул носом. Эрвин неприязненно покосился на него. Кого он слушает? Этого размазню? Так просто внук дверника не сдастся. Клочок бумаги, на котором парень зарисовал форму замочной скважины и ширину двери, уже в руках. Ничего, здесь найдутся подходящие образцы, он не уйдет налегке.

Пока парень расталкивал по карманам подходящие ключи, он краем глаза следил за гвардейцем. Хорошо, что не наболтал лишнего Кривоносу. Эрвина и так два года разыскивают как уклониста. Родной дом стал чужим. Мало ему ищеек Высотомера, теперь прибавился еще один враг. То, что Кривонос будет мстить, ясно как драконий хвост.

— Сиди здесь до утра! — гаркнул Эрвин гвардейцу, пнул ногой злосчастный ящик, подобрал ружье Илии и двинулся вон из хранилища. — Вякнешь про меня, я в долгу не останусь, — припечатал парень напоследок.

На улице хозяйничала ночь. Прохладный ветер приятно освежал лицо. Удушающая вонь старого бункера осталась позади. Эрвин вдохнул полной грудью, бросил ружье и скрылся в ночной темноте. Войлочная обувь скрывала его шаги, но это не радовало. Эрвин знал: рано или поздно Илия донесет на него. И когда внука дверника найдут, ему определят место, которое он совсем не собирался занимать…

Тот ужас, который предчувствовала Соня, начался незамедлительно после ухода Ларри. Она осталась одна. В первый день новоявленная жилица старалась держаться: изучила весь дом, перемерила вещи Асанны около небольшого старого зеркала, подобрала себе цветастую широкую юбку и кофточку с рукавами-фонариками, осмелилась сходить к ручью, побродила в лесу недалеко от домика. Вниз по тропе, к Межгорью, девочка идти не решилась, хотя к тропинке, которая вела к людям, ее тянуло с неодолимой силой. Верный Горыныч сопровождал Соню повсюду: ходил к ручью, топтался около дома, бродил по полянке.

Стремительно наступившая ночь расставила всё по своим местам. Соня почувствовала удушающие объятия страха. Заснуть не получалось почти до утра, ночные звуки и шорохи не давали сомкнуть глаз. Соня, в сущности, еще никогда не оставалась одна — рядом всегда были люди. Дома — бабушка и мама, в школе — одноклассники и море ребят. На улице, во дворе, в магазине — везде и всюду ее окружали люди. Это было естественно, просто и обыденно.

Сейчас, в лесной глуши, в домике на краю поляны, она совершенно одна, если не считать зверя из ее детских сказок. И одиночество оказалось просто оглушительным и невыносимым. Теперь даже первая ночь в незнакомой стране в лесу под открытым небом уже виделась счастьем, потому что тогда рядом был человек, рядом был Эрвин.

Промаявшись до рассвета, Соня к утру в изнеможении заснула. Потом целый день провела почти в бессознательном состоянии, чтобы следующую ночь встретить в таком же страхе и оцепенении. Лежа на неудобной тахте, без конца думая о доме, она прислушивалась к ночным звукам, доносившимся из леса, вставала, на цыпочках подкрадывалась к окну, с затаенным волнением оглядывала поляну, облегченно вздыхала, видя спящего около крыльца Горыныча, вновь укладывалась, опять прислушивалась, вставала — и так по кругу несколько раз.

Привычки быть одной не возникало. Успокоение приходило только при взгляде на Горыныча, который ночью частенько спал у порога, а днем, переваливаясь на толстых лапах, бродил за девочкой, получая какое-нибудь лакомство из ее рук. Когда Горыныч исчезал, Соня испытывала сильнейшую тревогу, переходящую в безмолвную истерику. И только возвращение дракона дарило покой измученному сердцу, как утренняя заря, неизменно и преданно взирающая на невольную гостью из чужого мира.

Эти бесконечные бессонные ночи стали для юного создания настоящим мучением. И в одну из ночей, когда перевалило далеко за полночь, Соня, устав от постоянного недосыпа, крепко заснула. Страшный сон, так долго поджидавший свою жертву, не замедлил явиться: снились всполохи огня, гортанные выкрики, погоня. Не замечая ничего вокруг, Соня мчалась от преследователей, кровь стучала у нее в висках, трава цеплялась за ноги, по лицу хлестали ветки, хотелось бежать быстрее, но страх лишал сил. Смертельная опасность, приближающаяся во сне, как наяву, вырвала девочку из оков Морфея.

Мгновенно открыв глаза, Соня рывком села на низком топчане, огляделась. Сердце бешено колотилось о ребра, будто она действительно только что неслась по лесу. Спать расхотелось. Соня встала, отдернула льняные занавески с цветочным узором, осторожно выглянула в окно. Никого нет, только темный силуэт Горыныча на краю поляны — милый, добрый дракоша, единственный друг в чужой стране.

Накинув ветровку, она вышла на крыльцо, поежилась, утренняя прохлада бодрила. Солнце уже где-то близко к линии горизонта, свет пробивался сквозь ночную дымку, но ветер еще свеж. Прохладный воздух помог выбросить страшные видения из головы.

От стука входной двери зашевелился Горыныч. Увидев девочку, встал на короткие лапы, с хрустом расправил крылья, вытянул свой толстый змеиный хвост. Соня неторопливо подошла к дракону.

«Крылья как крылья, — подумала она. — Что Эрвину не нравится? Я бы даже сказала, могучие крылья».

После нескольких дней общения Соня совсем перестала бояться дракона. Она внимательно осмотрела его крылья, провела по шершавой грубой поверхности рукой. Горыныч приосанился и — вжик! — выпустил на концах крыльев острые, как ножи, шипы. Девочка испуганно отдернула руку. Дракон убрал шипы, гордясь произведенным эффектом.

— А что еще ты умеешь? — спросила Соня.

Вопрос поставил Горыныча в тупик, он возвел глаза к небу и задумался. Что же он умеет? Дракон присел на свои короткие лапы и подставил спину. Покататься? Ну конечно! Он предлагал полетать. Нет, это не для нее. Одно дело — сидеть за спиной Эрвина, другое — оказаться в одиночестве на малознакомом живом транспортном средстве. Соня помотала головой и похлопала Горыныча по шероховатой чешуйчатой шее.

— Спасибо, но, если честно, я боюсь высоты. Да и управлять не умею. А если мы заблудимся? Ты знаешь, куда лететь?

Горыныч засопел и отвернулся. Он всем своим видом выказывал обиду.

— Что, ты не можешь заблудиться? — спросила Соня.

Горыныч приосанился. Да, никогда!

— Понимаю. Ты же дракон! Но всё равно, Горыныч, я не буду летать. Спасибо за приглашение.

Горыныч вдруг протяжно вздохнул, его горестный вздох такой жалостью откликнулся в Сонином сердце, что она передумала. Почему она не доверяет дракону? Его, беднягу, и так Эрвин ни во что не ставит. Девочка решительно подошла к Горынычу.

— Давай полетаем, только недолго. Надо же хоть чуть-чуть познакомиться с окрестностями.