Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

Произошло следующее: внезапно «кадиллак» поехал не поповерхности шоссе, а углубляясь в него. Иллюзия асфальтового покрытия быланастолько убедительна, что у меня закружилась голова, хотя я сам создал этуиллюзию. Сначала «кадиллак» Додана погрузился до середины колес, затем доуровня дверей. Мне пришла в голову причудливая мысль: если «Дженерал моторе»захочет выпускать роскошные подводные лодки, при погружении они будут выглядетьименно так.

До меня доносился хруст ломающихся деревянных реек, поддерживающихбрезент. И я услышал треск рвущегося брезента.

Все это длилось меньше трех секунд, но эти три секунды язапомню на всю жизнь.

У меня создалось впечатление, что от «кадиллака» надповерхностью шоссе остались только крыша и пара дюймов поляризованных стекол.Затем послышался громкий тупой удар – звук бьющегося стекла и сминаемогометалла. В воздух поднялось облако пыли, которое порывом ветра унесло вдаль.

Мне хотелось скорее пойти к этому месту, но сначала нужнобыло привести в порядок знаки, указывающие на объезд. Мне не хотелось, чтобынас прерывали.

Я вышел из фургона, достал снятое колесо, поставил его напрежнее место и вручную затянул все шесть гаек. Я затяну их туже потом; покамне нужно было всего лишь подъехать к тому месту, где начинается объезд.

Трясущимися руками я выдернул домкрат и рысцой подбежал кзадним дверям фургона. Остановился и прислушался, наклонив голову. Я слышал войветра.

А из длинной продолговатой ямы на дороге доносились крики..,или, может быть, стоны.

Я быстро вывел фургон на дорогу. Снова вылез, открыл задниедверцы и достал яркие дорожные конусы. И постоянно прислушивался, неприближается ли какая еще машина, но ветер был слишком силен. К тому моменту,когда я услышу приближающийся автомобиль, он будет уже рядом.

Я соскользнул в кювет, проехал вниз на заднице и остановилсяна самом дне. Здесь я сдернул кусок брезента с большого знака «Объезд», струдом выволок его на дорогу и установил на место. Потом подошел к фургону изахлопнул дверцы. Устанавливать на место стрелку и подключать ее к аккумуляторуу меня не было ни малейшего желания.

Далее я переехал на противоположную сторону возвышенности,остановился вне пределов видимости объезда и как следует закрепил гайки наколесе. Отдельные крики теперь прекратились, зато неумолкающие вопли сталигораздо громче.

Я не спешил, затягивая гайки. Меня ничуть не беспокоило, чтоони могут выбраться из «кадиллака» и напасть на меня или просто убежать впустыню, потому что выбраться из автомобиля они не могли. Ловушка сработалаидеально. «Кадиллак» стоял сейчас на колесах в дальней части траншеи, причемдверцы с каждой стороны упирались в стены вырытой могилы. Трое мужчин, несходящихся внутри, не могли открыть их даже для того, чтобы высунуть ногу. Немогли они опустить и стекла в окнах, потому что стекла опускались с помощью электрическихстеклоподъемников, а аккумуляторная батарея превратилась в кучу металла ипластика, смоченную кислотой, где-то рядом с расплющенным двигателем.

Водитель и телохранитель, сидящий с ним рядом, на переднемсиденье, тоже, по-видимому, оказались раздавлены силой удара, но это меня некасалось. Я знал, что кто-то все еще жив в машине, равно как мне было известно,что Долан всегда ездил на заднем сиденье и аккуратно пристегивал ремень, как иполагается добропорядочному гражданину.

Надежно затянув гайки на колесе, я направил фургон к широкоймелкой части траншеи и вышел из кабины.

Деревянные планки большей частью сломались, остальныеторчали из асфальта. Брезентовая «дорога» комом лежала на дне траншеи – смятая,разорванная и спутанная, похожая на сброшенную змеиную кожу.

Я подошел к глубокому концу траншеи и увидел «кадиллак»Додана.

Капот его был полностью смят. Он превратился в гармошку ивдавился в салон. Беспорядочная куча металла, резины, шлангов – все это былопокрыто песком и глиной, осыпавшимися сверху в момент удара. Слышался шипящийзвук, стекала и капала какая-то жидкость. В воздухе ощущался ледянойалкогольный запах антифриза.

Меня беспокоило ветровое стекло. Нельзя было исключитьвероятность того, что оно разобьется и Долан получит возможность выбраться измашины. Впрочем, шанс был невелик. Я уже говорил, что автомобили Деланастроились в соответствии с требованиями диктаторов и военных деспотов, поэтомуветровое стекло не должно было разбиться, и оно не разбилось.

Заднее стекло «кадиллака» было еще прочнее, поскольку егоплощадь меньше. Долан не мог разбить его – по крайней мере не за то время,которое я намеревался ему дать, -и он не решится стрелять в стекло. Стрельба впуленепробиваемое стекло является вариантом русской рулетки. Пуля оставляет настекле всего лишь маленькую белую царапину и отлетает рикошетом внутрь машины.

Я не сомневался, что он сумел бы выбраться из «кадиллака»,окажись в его распоряжении достаточно времени, но я находился рядом и несобирался предоставить ему эту возможность.

Я поддал кучу грунта ногой, и на крышу автомобиля посыпалсяпесчаный дождь. Реакция была немедленной.

– Нам нужна помощь, пожалуйста. Мы застряли. Голос Додана.Он не пострадал, и голос звучал как-то до жути спокойно. Но я чувствовал, чтопод внешним спокойствием скрывается страх и только силой воли он держит себяпод контролем. Мне едва не стало жаль его: сидит на заднем сиденьесдвинувшегося вперед салона, один из его людей пострадал и стонет, а другойлибо мертв, либо без сознания.

Меня на мгновение охватило какое-то странное чувствосопереживания. Нажимает на кнопки дверей – ничего. Пытается опустить стекла –тщетно.

Затем я остановил себя – ведь он попал сюда по собственнойвине, не так ли? Да. Он купил билет и заплатил за него сполна.

– Кто там?

– Это я, но я не намерен оказывать вам помощь, которой выждете.

Я снова поддал ногой кучу земли, и на крышусеребристо-серого «кадиллака» опять посыпался дождь песка и гравия.

– Мои ноги! Джим, мои ноги!

Голос Делана внезапно стал осторожным. Человек, что стоялснаружи, возле траншеи, знал его имя. Это создало исключительно опаснуюситуацию. – Джимми, я вижу кости, они торчат из моих ног! – Заткнись, – холоднобросил Долан. Голоса, доносящиеся из-под земли, звучали как-то жутко. Пожалуй,я мог бы спуститься на крышу «кадиллака», сойти на багажник и попытаться заглянутьвнутрь через заднее окно. Нет, вряд ли мне удастся рассмотреть что-то, дажеесли я прижму лицо к стеклу. Как я уже говорил, стекла были поляризованными.

К тому же мне не хотелось видеть его. Я знал, как онвыглядит. Зачем мне на него смотреть? Выяснить, одет ли он в сшитые на заказджинсы и носит ли свой «Ролекс»?