Четвёртая четверть - Инна Тронина

Озирский заботливо меня укрыл, а я уже и спать не мог. Закрываю глаза и вижу их — утопленных, с замотанными лицами.

— Очнись! — сказал Андрей. — Ты плачешь, что ли?

— А разве нельзя?

Я закусил мякоть ладони. Только глянул на фотки, а уже кажется, что знал Колчановых. И хотя многих пацанов из моих знакомых убили, девчонку-первоклассницу никто пока не трогал.

— Жалко!

— И мне жалко, — шумно вздохнул шеф. — Но нам не реветь, а работать надо. Послушай ещё минутку, и я ухожу. Потом будешь переживать — сейчас некогда. Время у тебя будет — с недельку полежишь. Хвалю, что не зачерствел, не стал холодным циником. Но эмоции не должны мешать делу. Итак?…

— Я слушаю.

Да, надо с собой бороться! Или я из-за жара такой нежный сегодня?…

— Самое лучшее, что мы можем сделать, — поймать преступника. Или преступников. Вполне возможно, что их было двое. Больше — вряд ли…

— А почему ты думаешь, что двое? Маньяки обычно в одиночку шляются.

— Я только предполагаю. Вполне возможно, что маньяк был один. Свидетели в таких делах не нужны. За исключением тех случаев, когда один человек находится в полном подчинении у другого. Дети изнасилованы — значит, должен быть мужик. Но я заезжал в отделение, видел фотографии. На горле девочки заметны отпечатки пальцев. По всему видно, что душил Ксюшу человек с маленькими руками. Кроме того, кожа потерпевшей поцарапана. Я имею в виду горло. Как правило, мужики не носят длинные ногти. Хотя, конечно, и такое бывает. Так что будем искать, Божок…

Шеф вскочил с бен-бига, расправил кресло. Оно снова стало похоже на мешок.

— Мы имеем дело с маньяками, а они всегда ненормальные. Могут отрастить длинные ногти, иметь маленькие руки. В противном случае, следует допустить, что преступников было двое — мужчина и женщина.

— Ни фига себе! — Я разом вспотел. — Женщина девчонку задушила?

— А чему ты удивляешься, Русланыч? — Шеф смотрел грустно, и водолазка на нём обвисла. — Значит, первая твоя задача состоит в следующем. Как мне удалось выяснить в ОВД «Новогиреево», тела брата и сестры Колчановых нашли по сообщению экипажа ДПС. К гаишникам подошёл мальчишка. По виду — житель свалки. Маленький, тощий, грязный, вонючий. Он пытался поймать утку на ужин, когда заметил в водоёме два тела. Утку достать не сумел — лёд был слабый. Даже его мощи не выдерживал. А когда увидел трупы, вообще струхнул. Решил поскорее смыться оттуда. По дороге увидел автомобиль…

— Ах, вот как оно было! — Именно об этом я и хотел спросить.

— Упомянутый шкет, скорее всего, наведывается туда часто. Не только на уток с голыми руками охотится, но и бутылки собирает. Может, ещё какие-то дела у него там есть. Так что надо его подловить, Русланыч, и ненавязчиво выспросить, что он видел, что знает. Такой много он не скажет ни ментам, ни мне. Мальчишка с мальчишкой всегда будет более искренним, чем с взрослыми. Хотя бы для того, чтобы похвастаться, шикануть. Он может рассказать даже немножко больше, чем сообщил гаишникам. Имени они у парня не спросили. Остаётся только надеяться, что он вернётся в те края. Ты умеешь с людьми сходиться, располагать их к себе. А потом вытягивать из них всё, что нужно. Если получится, передашь мне весь разговор в точности. Заодно выясни, как звать этого ханурика, где он обитает — если вдруг опять потребуется. Желательно затянуть твой бюллетень подольше. Ведь придётся подолгу караулить мальчишку у водоёма. Но, в то же время, ты должен прийти в норму через неделю максимум. Дольше раскачиваться мы не можем. Надо брать инициативу в свои руки. По крайней мере, необходимо получить приблизительное описание убийц — ведь пацан мог их видеть. Экспертиза установила, что дети погибли примерно в семь часов вечера. Может быть, в начале восьмого. И буквально через десять минут там появился этот паренёк. Я не утверждаю, что он кого-то видел. Конечно же, убийцы или убийца не хотели никому попадаться на глаза. Но вдруг?… Короче, ты меня понимаешь.

— Понимаю.

Я очень хотел спать и радовался, что в школу идти не нужно. Задача мне поставлена. А завтра, на свежую голову, обдумаю всё, как следует.

— Всё будет нормалёк! — пообещал я шефу.

— Взгрел бы тебя за понты, да сам грешу, — признался Озирский. Ладно, спи.

— И ты иди, ложись. Мать давно постелила.

Я вдруг сел в постели, как лунатик. Шеф встревожено посмотрел на меня.

— Они к пяти должны были приехать? А погибли в семь?

— Судя по всему, да.

Озирский треснул кулаком о кулак, чтобы разрядиться. В то же время, он не хотел никого пугать посреди ночи.

— Два часа над детьми издевались, но никто не пришёл им на помощь. И дело ведь не в лесу происходило. То ли, как всегда, не видели и не слышали, то ли не захотели вписываться. Но есть ещё один вариант. Их изнасиловали и убили в другом месте. Например, в квартире. Домов вокруг уйма. И, дождавшись сумерек, скинули тела в пруд. Что-то я сомневаюсь в милицейской версии, что всё проделывали прямо на берегу. Солнце сейчас заходит около восьми, так что всё прекрасно видно. Очень большой шанс попасться.

— А как, ты думаешь, было? — спросил я. Спать уже совсем не хотелось.

— Думаю, что заманили их в чью-то квартиру. Не знаю, что делали сначала, но кончилось всё ужасно. Два часа мерзавцы вполне могли потратить на удовольствия. Чёрт, я всё время говорю «они», хотя преступник мог быть один. Они, они… Чую я, что всё-таки двое их было. Но доказать пока не могу. Можно было бы проверить дома, расположенные на улицах Сталеваров, Молостовых и Саянской. Но, если орудовал не полный идиот, он уничтожил следы сразу же. Не стал дожидаться милицию с кровавой лужей на полу. Теперь такая облава вряд ли даст результаты. Проводить её нужно было немедленно после случившегося. И, если не вышло, от подобного шага следует отказаться. Я и сам не стану наталкивать ментов на подобную мысль, и отговорю, если они захотят это сделать. Только спугнут насильника, но ничего не добьются.

В дверь постучали. На пороге появилась мать — растрёпанная, в шелковистой полосатой пижаме.

— С ума сошли — четверть третьего уже! Русик больной. Андрей, ты мне ребёнка угробишь! Совесть надо иметь. Я постелила тебе, полотенце приготовила для душа, халат. Думала, что ты уже десятый сон видишь…

— Всё, Таточка, всё, ластонька!

Андрей подхватил мать на руки, закружил по комнате. Она тоненько взвизгнула. Но я знал, что шеф мать не уронит, синяков ей не насажает.

— Утром звонишь в поликлинику, вызываешь сыну врача. О финансах не думай. Все расходы беру на себя.

— Андрей, меня со службы попрут за этот больничный!

Мать на Озирского долго злиться не может. И вон, пожалуйста, уже обнимает его за шею.

— Кто попрёт, будет иметь дело со мной.

Озирский зря не говорит, даже если шутит. Да какие могут быть претензии? Заболел я, встать не могу. А кому ухаживать, кроме матери? Андрей наконец-то поставил её на ковёр, опустился перед ней на колени.