Море цвета крыла зимородка - Джейн Арбор

– Вряд ли это честно по отношению к нему. Ведь вы сами и предложили, чтобы Блайс помогал Сильвии в магазине, – напомнила она. – Он помогает нам обеим, и мы благодарны ему.

– Если вы находите, что дела и впрямь идут так плохо, то почему бы не расширить немного поле деятельности? Например, найти общий язык с поставщиками, чтобы торговать тем, что обеспечило бы более широкий покупательский спрос?

Роза покачала головой:

– Вы не представляете, как мало возможностей в Мориньи и сколько людей пытаются ухватиться за них, чтобы свести концы с концами. Я сомневаюсь, сможем ли мы найти хотя бы одну надежную ниточку, за которую могли бы потянуть, не ущемив при этом чьи-то интересы. А ставить подножку соседям – это нечестно.

– А между тем ваше отношение к моему предложению – не платить пока арендную плату – остается прежним?

– Благодарю, но тем же самым.

– Но почему?

– Потому что, – она перевела дыхание, – так или иначе, все равно придется платить. – Затем, вздрогнув от быстрого взгляда в ее сторону, значение которого она не поняла, неуверенно добавила: – О боже, какими помпезными, должно быть, вам кажутся мои слова?

– Нет! Просто… очень уж детскими, – ответил он, усилив паузой значение последней части фразы, и она не нашлась что возразить.

Повисло молчание, которое продолжалось, пока они ехали по дороге, ведущей к одной из пробковых плантаций. Ворота были открыты, и возле бревенчатой хижины стояла очередь девушек с короткими изогнутыми косами.

– Монсеньор…

– Монсеньор!.. – Они неловко поклонились Сент-Ги и заулыбались Розе.

– Наши резчицы поросли получают свою плату. Они работают сдельно, – объяснил он и посмотрел на ноги Розы в сандалиях на толстой подошве. – Обувь у вас подходящая. Это хорошо, – заявил он. – Мы можем прогуляться, поэтому оставим здесь машину, и я покажу вам, что эти девушки делают на плантации.

Часом позже Роза воочию увидела порядок, созданный из хаоса поросли и кустарника ловкими и опытными руками девушек. Ствол за стволом очищался, обнажая узловатые корявые корни, а срезанная поросль и все лишнее или сжигалось, или складывалось в аккуратные пирамиды для уничтожения на следующий день – с принятием всех необходимых противопожарных мер предосторожности.

Она увидела также за работой подрезчиков ветвей, которым только годы практики позволили добиться такого мастерства.

– Пробка, к несчастью, упрямое дерево и всячески сопротивляется людям. Оно стремится разрастись в ширину, искривляется и желает быть заскорузлым и суковатым. Мы не можем позволить ему расти так, как вздумается, поэтому приходится с особым искусством заниматься подрезкой, чтобы стволы были высокими и прямыми.

Затем они подошли к краю огороженного пространства, где находились деревья, готовые к обдирке коры.

Положив руку на шишковатый ствол, Сент-Ги сказал:

– Вот здесь, как можно ниже, мы делаем горизонтальный надрез. Затем то же самое – как можно выше. Потом несколько вертикальных надрезов, стараясь по возможности придерживаться естественных трещин коры. Мастерство состоит в том, чтобы срезать слой достаточно толстый, чтобы он имел товарную ценность, и настолько тонкий, чтобы не повредить клетки дерева для роста в будущем новой коры. Затем кору кипятят и спрессовывают для отправки морем в ближайший порт на аукцион. Наша пробка по большей части отправляется в Сен-Тропез или Тулон.

– Вы только выращиваете пробку и продаете? Ничего из нее не изготовляете?

– Нет. Мы просто растим на продажу. – Он хлопнул рукой по стволу. – Деревья на этом участке предназначены для второй обдирки и дадут нам кору лучшего качества, чем та, что была снята первый раз семь лет тому назад. Для третьего раза деревья будут готовы не раньше чем лет через десять: они живут и дают кору двести лет, а лучший съем – приблизительно в сто лет.

– И это при том, что вы начинаете снимать кору, только когда они достигнут двадцатилетнего возраста или что-то около того. Выходит, чтобы дождаться полноценного урожая, надо потратить на это целую жизнь?

– Точно. Но ведь ничего не случается по мановению руки, и никто не начинает на пустом месте, дожидаясь, пока деревья на плантации дорастут до зрелости.

– Кто-то когда-то должен же был начать с нуля, – улыбнулась Роза.

– Конечно. Применительно к нашему случаю, род Сент-Ги восходит ко временам еще до крестовых походов. Факт, который помогает, как вы понимаете, если счет идет уже не на года, а на поколения. И не вызывает сомнений, что тот, кто заложил первую плантацию, рассчитывал, что его сын дождется, когда из желудей вырастут полноценные деревья, а уж внуки и правнуки – тем более.

– И что, в роду Сент-Ги всегда были сыновья?

– Вплоть до нынешнего дня – всегда, да и сейчас нет причины бояться, что их больше не будет. Если не сыновья, то хотя бы внуки.

– Да, пожалуй, – согласилась Роза.

Когда они возвращались к машине, она поймала себя на том, что размышляет – каким он может оказаться жестоким, если его сын, подобно Блайсу, выкажет полное пренебрежение к наследственному выращиванию пробкового дуба. В это не хотелось верить, и Роза не могла не пожелать, чтобы Сент-Ги относился терпимее к такому вопиющему нарушению вековых традиций, как бы больно ему ни было, и вообще был добрее к людям, чьи взгляды на жизнь отличаются от его собственных.

На обратном пути в Мориньи, возле самого въезда в шато, на склоне холма им встретился другой автомобиль. Обе машины остановились. Флор Мичелет, сидя за рулем, наклонилась, чтобы протянуть руку Сент-Ги, и вопросительно вскинула бровь в сторону Розы.

Сент-Ги объяснил, что Роза находится в командировке.

– Пробка для нее – дело новое, поэтому я предпринял ознакомительный тур под моим руководством по своим владениям. Конечно, я не забыл, что ты обедаешь с нами, хотя надеялся вернуться к твоему прибытию, – сообщил он Флор.

Ее глаза прищурились вслед томной снисходительной улыбке.

– Никак защищаетесь, mon ami? С чего бы это? – Еще один взгляд в сторону Розы. – Нам с вами, мадемуазель, следует держать в тайне секрет нашего пола: пока мы в себе уверены, не стоит особенно тревожиться по поводу соперницы. А вот если не уверены в себе, то надо знать, как никому другому, какие женщины нравятся нашим мужчинам и кого следует опасаться в первую очередь. – Затем Флор вновь обратилась к Сент-Ги: – Поэтому я могу позволить себе заявить, что не против и обождать, пока ты проводишь мадемуазель домой. Каюсь в том, что явилась ранее назначенного срока. В случае, если у тебя будут и другие кандидатуры, хочу заранее показать тебе список гостей, которых думаю пригласить к себе на вечеринку, когда открою виллу в конце месяца. Полагаю, ты сочтешь нужным добавить к моему списку имена тех, кого бы тебе хотелось видеть в числе приглашенных.