Десятый человек - Вэй У Вэй

То, что мы есть, – целостный ум, или ноумен, объектно проявленный как тотальность феноменов, – не имеет объективного существования, кроме своего проявления. И вследствие отсутствия объективного существования то, что мы есть, не может быть объектом ограничения или освобождения, поэтому наше зависящее от этого страдание и «связанность» могут иметь лишь концептуальную основу. Будучи чисто концептуальными, то есть результатом обусловленности, мы можем избавиться от этой обусловленности лишь через понимание или Этого-что-мы-есть, или Того-что-не-есть-мы. Первым мы никогда не переставали быть – ни в нашем ноуменальном аспекте, то есть аспекте целостного ума, ни в нашем феноменальном аспекте, то есть аспекте расщепленного ума. Вторым же, то есть воображаемыми феноменальными сущностями, мы вообще никогда не были и не будем. Следовательно, глубинное понимание может быть получено либо через постижение того, что мы есть, либо через осознание того, чем мы не являемся, – посредством любого или обоих видов познавания.

Однако вряд ли это имеет какое-то значение, так как любой тип понимания может прийти только из функционирования того, что мы есть, но никак не из функционирования того, что не есть мы, ведь такое функционирование – это всего лишь злоупотребление нашим собственным функционированием.

В действительности искомое, которое есть мы, видится как искатель, который есть мы, нашедший есть найденное, а найденное может быть только тем, что мы есть, так как мы не можем быть ничем иным. То, чего мы ищем, не может быть ничем иным, кроме как тем, что ищет само себя, но именно по этой причине оно в принципе не может быть найдено – поскольку находить нечего. То, что мы есть, по определению полностью лишено какого бы то ни было элемента объективности. То, что мы есть, – это «смотрение», «искание», «делание», это Всевидящее Око, которое никогда не сможет увидеть само себя.

Ноуменальность присутствует везде и всегда, где и когда присутствует феноменальность, поскольку ни одно, ни другое не может существовать независимо.

Каждый феномен в каждый момент есть ноумен, то есть центр – центр бесконечности и вечности. И поскольку бесконечность и вечность по определению не имеют пределов, этот центр также должен быть везде и всегда.

Только лишь в этом смысле каждый феномен может быть Я, и в этом ограниченном смысле каждый воспринимающий феномен всегда есть Я в каждом акте восприятия, где бы и когда бы он ни происходил.

Следовательно, любая воспринимающая видимость может сказать: «Я», хотя как видимость она не может быть Я. Таким образом, ноуменально именно Я осуществляет такое действие, где бы и когда бы оно ни осуществлялось и какой бы воспринимающий феномен ни казался осуществляющим его. Но ни (объективный) исполнитель этого действия, ни само (объективное) действие не могут быть Я, поскольку они – всего лишь феноменальная двойствен- ность.

Это непросто выразить, и, возможно, это непросто понять, но прозрение этого есть прозрение того, что мы есть.

Прозрения, однако, не достаточно, хотя его выражение достигает предела функционирования слов, ведь слова, будучи подверженными двойственности, не могут трансформировать прозрение во внутреннее бытие, то есть в разотождествление.

I

Множество статей и книг на разных европейских языках было написано о дальнейших измерениях, помимо трех, доступных нашему аппарату восприятия. Насколько мне известно, все они касаются исключительно так называемого поиска N-ного измерения, а высшая математика с помощью символов может использовать эти гипотетические измерения для собственных теоретических целей.

Все чего-то ищут, но эти рьяные искатели так ничего и не нашли. Как ни странно, это им кажется необычным. Однако объяснение очевидно и доступно всем.

Что такое измерения? Это измерение отсюда туда. Они могут быть представлены объективно, например, линия, проведенная от А до Б, представляет длину. Затем под прямым углом к ней может быть проведена линия от А до Б1, которая представляет ширину и вместе с предыдущей линией составляет плоскую поверхность. Затем можно провести еще одну линию, также под прямым углом, от А до Б2, которая представляет высоту. Все эти три измерения составляют так называемый объем, который мы еще называем «пространством». Но все эти измерения идут от А, поскольку А – центр, из которого производятся все измерения. И что такое А? А – это измеритель, А – это то, что измеряет, А – это центр вселенной, А – это то, чем мы себя считаем, кем бы и где бы мы ни были. И поскольку А измеряет, А пытается измерить само себя. Вот почему нельзя ничего найти.

Нет такого термина или определения, которое адекватно описало бы дальнейшее измерение, и причина та же – там нет ничего объективного, что можно было бы измерить, так как объективность определяется лишь тремя измерениями. И не нашли еще лучшего описательного указателя на это дальнейшее измерение, чем указатель Иисуса – то есть просто слово «внутри».

Внутри чего? В том-то и вопрос. Есть ли что-то, внутри чего можно произвести дальнейшие измерения? Искомое не находится ни за пределами запредельного, ни внутри внутреннего, поскольку это концепции; это просто чистое здесь и сейчас. Понятно это или нет, именно в этом, несомненно, заключается глубинный смысл гипотетического определения, гласящего, что «время есть четвертое измерение пространства», которое в целом нашло признание среди передовых физиков. С позиции метафизики мы знаем, как было объяснено ранее, что то, что мы считаем «временем», есть аспект того, чем мы сами представляемся, поскольку без длительности феномены не могут быть восприняты. Но множить и просчитывать чисто математические сферы невообразимых измерений – значит заниматься исключительно абстрактными вычислениями, не имеющими никакого практического приложения: любое измерение за пределами трех доступных нашим чувствам достаточно просто называть N-ным измерением.

Поскольку три доступных нам измерения описывают видимую вселенную, это наши объективные измерения, и никакие другие измерения не могут быть таковыми, раз наш сенсорный аппарат не может воспринять дальнейшие измерения, которые могут быть объективированы. Из этого неизбежно вытекает, что N-ное измерение должно быть для нас необъектным, то есть таким, каковы мы ноуменально. Кратко говоря, оно указывает на ноуменальность. «Царствие небесное» – поэтическое определение, само по себе являющееся концептуальной объективизацией, но определения и не могут быть иными. А то, на что оно указывает в абсолютном смысле, есть наша абсолютная ноуменальность.

Искатели искали то, что искало, и они не обнаружили ничего, кроме математических формул, потому что только математические формулы и можно обнаружить, то есть максимально абстрактную степень концептуализации. Они искали и, несомненно, продолжают искать вселенную вне вселенной, то есть то, что есть они сами. Во фразе Хуанбо ум используется для поиска ума, и ум не может найти ум, так же как глаз не может увидеть сам себя. Ноумен не может познать ноумен иначе чем через феномены, а в них познавать нечего. Мы есть N-ное измерение, которое, таким образом, неотделимо от нас и не может быть описано, поскольку описание – это объективизация. Будучи необъективностью, оно не может объективировать себя, поскольку это не вещь, чтобы быть овеществленной. Каждый центр безвременной бесконечности, который в проявленном – везде и всегда, может объективировать феноменальное, но никогда не сможет объективировать свою ноуменальность, то есть все, что он есть.