Труба Иерихона - Юрий Никитин

И так же, как и с любовью, юсовцы упростили всю духовнуюжизнь человека. Свели к минимуму. Сейчас это те же разумные животные, какимибыли римляне в своем могучем и непобедимом до поры до времени Риме, владыкеобитаемого мира, не знающем соперников. Римляне считали свой образ жизни лучшимиз всех существующих, потому что он наилучшим образом удовлетворял ихсиюминутные потребности.

Но судьбу Рима знаем.

Только как-то не верим, что все повторяется... И что именнонам предстоит разрушить этот четвертый Рим.

Коган прислушался, сказал вдруг:

А почему так категорично? А если мирно сосуществовать?

Я смутился:

Что, бормотал вслух?.. Надо же! Готовлюсь, как передвыступлением на площади. Сосуществовать не получится, вы это знаете. Либо онинас, либо мы их. Их не остановить, они уверены в собственной правоте.

Звэрь, с чувством сказал Коган почему-то с кавказскимакцентом.

От суматошных мыслей разогрелся череп. Я поднялся, пустькровь отхлынет в ноги, тихонько встал, чтобы не мешать работающим людям.

За длинным широким столом восемь мужчин горбятся заноутбуками. Как простые программисты горбятся, но никому не придёт в головупринять их за программистов. Те не бывают такими массивными, медлительными,сдержанно величавыми. Нет, отдельные экземпляры бывают, но чтоб все восемь...

Правда, Коган худой, как червяк, вернее как финансовоеположение страны, но и в нём видна эта министрость, с программистом неспутаешь. Даже с самым толстым.

Вообще-то у каждого из этой восьмерки есть свой кабинет,свое министерство с его многочисленным, как муравьи, штатом. Да и вообще,правительство и администрация президента заседают отдельно... но это вустоявшихся благополучных странах. Мы же третий год живём в состояниипостоянного аврала, пожара, кораблекрушения.

Дверь без скрипа отворилась. Марина вошла с большим подносомв руках. На эту простую обязанность подавать горячий кофе команде президентазарятся многие дочери высокопоставленных особ, но Марина много лет подавалакофе самому президенту... правда, тогда он был далеко не президент, так что иэту обязанность оставила за собой.

Виктор Александрович, сказала она с мягкой улыбкой, вашкофе... ваш биг-мак, хотя это и не патриотично. Кстати, я вам положила сахаруна ложечку меньше...

Почему? сказал я сердито. Кофе должен быть крепким, горячими сладким!..

Наш медик полагает...

Медицина пока еще не наука, отрубил я нарочито сварливо. Мойжелудок лучше знает, что он изволит. Когда мне было двадцать, я в такую чашкусыпал восемь ложечек! А когда стукнуло сорок, такой кофе вдруг начал казатьсясладким. Я перешел на шесть. А теперь вот довольствуюсь всего четырьмя!!!

Марина с улыбкой покосилась на моего соседа. С гримасойсильнейшего отвращения на меня смотрел как на плебея, даже отодвинулсябрезгливо, Коломиец, министр культуры. Этот аристократ пьет кофе вообще безсахара. Похоже, даже с юности, если он когда-то был юным.

Горячий кофе взбодрил, вялые мысли потекли быстрее, побежаливприпрыжку. Итак, «тайный кабинет» Кречета работает практически в том жесоставе. Здесь люди не только честные... или сравнительно честные, но, главное,не страшащиеся кошку называть кошкой. Ведь сейчас достаточно указать пальцем икрикнуть «фашист» или же «антисемит», а теперь к этому списку бранных словдобавилось ещё и «патриот», чтобы девяносто девять из ста тут же умолкли,остановились и, растеряв все доводы, начали испуганно оправдываться, что онивовсе не фашисты, не антисемиты, «даже друг еврей имеется». После чего такойдеятель вовсе покидает поле боя, забивается в норку и дрожит в ужасе: на неготакое могли подумать!!! А та сторона выходит победителем только потому, что утолпы на определенные слова уже выработаны, как у животных, определенныерефлексы.

К примеру, если германские нацисты взяли для своих знамендревнейший арийский знак изображения солнца, тот самый, который существовалзатем в античные времена, средневековье и до наших дней на церковных одеждах,то теперь этот знак объявлен запретным. Да не только в законах туповатых стран,но этот рефлекс вбит в мозги обывателя. Того самого, что недалеко ушел по умуот подопытной обезьяны.

Те же эксперименты проделаны с цветом. Коричневый вызываетустойчивые ассоциации с германскими штурмовиками, а модельеры старательноизбегают его, красный с Советской властью, знаменами Октября, что тоженежелательно, голубой сионисты и гомосеки... художники всячески изворачиваются,чтобы не изображать такие привычные для символики множества стран и народовпредметы, как серп и молот, ибо их успели поиметь на гербе СССР...

Плевать! Я не дрессированная обезьяна. Я свою головузагаживать не даю. И не пускаю туда ничего насильно, прёт ли оно как танк сэкрана рекламой или же заползает доверительным голосом приятеля на кухне,который с позиций интеллигента кроет власть, политику и даже гадов на Западе.

У меня есть мозг, который сам отбирает, оценивает,взвешивает. И даже пусть сам господин К., лауреат и международное светило,скажет мне, что дважды два равняется пяти, я скажу ему: хрен в задницу,господин К.! Уже то, что вы лауреат и медалист, говорит о том, что вы наслужбе. И отрабатываете верной службой на задних лапках.

Коломиец с тем же ужасом на благородном лице аристократадождался, когда я сжевал непатриотический биг-мак и выцедил остатки кофе.

Что-то у вас лицо злое, заметил он осторожно. Ничего себе неприщемили?

Я давно уже не танцую, ответил я. Да и вообще танцевать нелюбил.

Что-то мешало? осведомился он с утончённостью бывшего поэта.

Но глаза его оставались настороженные, цепкие. С другойстороны ко мне приблизился Яузов, а Сказбуш, глава ФСБ, стоял так, что мог прижелании держать меня краем глаза, не поворачивая головы, и прислушиваться дажек интонациям моего голоса.

Коган же сказал с простодушием русского крестьянина:

Виктор Александрович, мы все знаем, что на сегодня вы должныбыли приготовить нечто особенное. Поделитесь, а? Когда придет президент, мы емупокажемся такими умными-умными!

Я пожал плечами:

Вы все знаете, о чем пойдет речь. Империя нас почтипоставила на колени, теперь дожимает. Она ударила в самое больное, мы простообязаны тоже... Это называется ответить адекватно. Все об этом говорят, но покаэто только слова. Ответить адекватно это ударить по их твердыне! Имперцы самипопались, не замечая того, в ловушку собственной пропаганды. Они объявиливысшей ценностью всего лишь жизнь, а для этого трусость возвели на то место,где раньше были отвага и доблесть.

И мужество, сказал Коломиец горячо, когда я слышу, какмужчин называют мужиками, у меня все вскипает. Даже внутри!..