Книги онлайн и без регистрации » Эротика » Желание и наслаждение. Эротические мемуары заключенного - Луис Алберту Мендес

Желание и наслаждение. Эротические мемуары заключенного - Луис Алберту Мендес

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 31
Перейти на страницу:

Другая поучительная история связана с одним моим товарищем по безумствам и безрассудствам, приведшим к страданиям, уголовному преследованию и приговорам, по которым я по сей день за решеткой. Звали его Бáла. С тюрьмой он спознался чуть ли не с детства. Не раз побывал в колонии для несовершеннолетних, откуда неоднократно сбегал.

Был он чернокожий, малого роста и коренастый. Лицо было испещрено шрамами. Мутные глаза глядели угрожающе. Он отличался грубостью, вечно был всем недоволен и все время докучал окружающим. В жизни ему не везло едва ли не с пеленок. Преодолеть своих комплексов и предубеждений ему не удавалось.

Жил он в центре города Сан-Паулу. Все время слонялся по улицам с ватагой детей и подростков, каких и теперь можно встретить на городских площадях, где они нюхают клей и курят «травку».

Уличные законы распространялись и на малолетних. Сексуальность коснулась и подростков, и детей. В местах лишения свободы наблюдались вспышки сексуальности, причем в весьма агрессивной форме. Случались изнасилования и прочие безобразия. Сильнейшие постоянно притесняли более слабых.

В обстановке разврата и насилия формировалась сексуальность Балы. Став гомосексуалистом, он неоднократно подвергал себя опасности. Несколько раз на него нападали, и причиною было его половое поведение.

Из-за тех безумств, о которых я упоминал, из-за юношеских правонарушений мы оказались заживо погребенными за тюремными стенами. Я многому научился от разных людей, в том числе от замечательной женщины, которую любил. Книги меня спасали и спасают поныне, благо спасение – это ежедневный процесс. Любовь меня воспитала и придала жизни смысл; она указала мне путь, сама став истинным путем. Мы – и путь, и путники, как сказал философ.

Бала по-прежнему оказывался втянутым в скандалы и переполохи, связанные с педерастией, со стремлением овладеть и покорить тех, кто его привлекал. Раза три он и меня вовлекал в свои заварухи. Приходилось спасать его от верной смерти. В конце концов я поссорился с моими товарищами, обиженными им. Когда до меня дошло, что он тянет меня в яму, в которой очутился сам, я решительно порвал с ним.

Все это не могло остаться без последствий. Его перевели в тюрьму города Аварé, тоже в штате Сан-Паулу.

Известия оттуда я получал через товарищей. Ничего у него в жизни не изменилось. Ничто не могло его удержать, даже самоотверженность матери, которая все время навещала его в тюрьме.

Он был в связи с каким-то парнем. Трудно сказать, но думаю, что ему это нравилось. Так, по крайней мере, казалось, хотя скандалы и беспорядки продолжались.

Они с дружками пытались убить кого-то из заключенных. Ничего у них не вышло, и они, понятное дело, угодили в карцер. Тот, кого хотели убить – звали его Нанику – был, как мне стало известно, не лыком шит. Нужно было ожидать мести. По неписаным тюремным законам, он имел на это полное право. А Нанику, несмотря на тщедушное сложение, был очень силен и решителен. Как говорится, откуда что берется! Жажда мести удвоила силы.

Здесь, в тюрьме Сан-Паулу, я ничего не мог поделать. Будь моя воля – поговорил бы с пострадавшим. У меня с ним были приличные отношения, так что я мог бы попросить, чтобы он не посягал на жизнь моего знакомца. Но расстояние между нашими тюрьмами было слишком велико и, скорее всего, непреодолимо. На карту была поставлена репутация. Если он не будет действовать решительно, то потеряет всякий авторитет в криминальной среде. На него могли бы напасть еще раз. Я стал ожидать дальнейших событий.

А события последовали неожиданные. Новость была словно гром среди ясного неба: Бала покончил с собой. Это, безусловно, было самоубийство, поскольку он был один в камере. Потрясенный, я ожидал новых известий. Мы вместе терпели издевательства полицейских, и наши пути частенько пересекались чуть ли не с детства. Несмотря ни на что, я его уважал.

Правда оказалась еще нелепее, чем известие о его смерти. Один наш общий друг, которого доставили в Сан-Паулу для дачи показаний, разыскал меня, чтобы рассказать, как было дело. Они действительно были в близких отношениях. Вместе ходили на прогулку в тюремный двор, вместе работали в огороде и жили в одной камере. Месяца три они составляли самую страстную пару во всей тюрьме. У одних это вызывало зависть, у других – порицание; даже у ближайших друзей их поведение не вызывало сочувствия, и никто их не поддерживал. Сплошные предрассудки! Поэтому они стремились уединиться и жить только друг для друга.

Когда Нанику, поддерживаемый паханами, пытался действовать, они заключили договор. Договор о смерти. Только смерть должна их разлучить. Кто посмеет посягнуть на их союз, того ждет страшное возмездие. Они будут бороться, не щадя жизни, чтобы только быть вместе. На пути у них встал Нанику. А поскольку он предъявил ультиматум, они решились на крайние меры и, вооружившись мотыгами, напали на него.

Они бы точно его убили, если бы его друзья не поспешили на помощь. Теперь они были обречены на смерть. Многие друзья Нанику были возмущены, что нападавшие показали себя подлыми трусами: напали вдвоем на одного, да еще на безоружного. По выходе из карцера им предстояло держать ответ перед всеми заключенными. В отчаянии они решили выполнить договор и ночью покончить с собой.

Утром охранник, обходя камеры, обнаружил Балу, висящего на полоске материи, привязанной к решетке. У другого парня не хватило мужества поступить так же (хотя где здесь мужество, вопрос спорный), и он спросил охранника, что с Балой. Воображаю его реакцию, когда он узнал, что его партнер и вправду наложил на себя руки.

Глава 8Недоступная женщина

Я вожделел эту недоступную женщину. Она была замужем, слыла верной женой и заботливой матерью. Восхищение, которое она пробудила во мне, родилось из уверенности, что она верная супруга и готова на всё ради семьи. И это первоначальное восхищение, которого я даже не ожидал от себя, переросло в любовь. Перепады моих чувств были необъяснимы. Ее самоотверженность трогала меня до слез.

Ее стремление к самосовершенствованию очаровывало меня, но ей не хотелось заниматься этим в одиночку. Она предложила мне учиться вместе с нею. Выражала готовность присылать мне материалы, которыми пользовалась для изучения литературных течений. Она страстно любила бразильскую литературу.

Я видел в ней лишь женщину. Она же вела себя только как учительница. И изящество, отличавшее ее письма, воспитание и искренность поставили заслон моим эротическим фантазиям. Нужно было подняться до ее уровня. Невозможно было столь любить ее и не отдаваться целиком тому добру, которое она предлагала мне. Так я и сделал, потому и принял ее предложение учиться вместе. Например, она предложила изучить всё творчество Эрику Верисиму.[1]Из его книги «Далекая музыка» я взял для нее прозвание, которое помню и сейчас, двадцать три года спустя – принцесса Фигу-Бишаду. А она прозвала меня Лесным Котом.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 31
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?