Желание и наслаждение. Эротические мемуары заключенного - Луис Алберту Мендес

Она вырвалась. Я не стал ее удерживать. У меня на виду она разделась и пошла в душ. Попка у нее была что надо! Я вздрогнул от одной мысли, что Милена будет моей. Она позвала меня. Я сбросил одежду и пошел к ней в полной боевой готовности. Она намыливалась. Глубоко вздохнув, она обняла меня. Потом стала мыть меня, остановившись на твердом, как камень, члене. Помнится, она стала массировать его. Мы плескались, словно утки. Она жадно меня сосала – в ее возрасте обычно так не делают. Чувствовался немалый опыт. С наслаждением я кончил ей в рот. До этого я был напряжен, будто натянутая скрипичная струна. Какое наслаждение!

Я лег в ее постель. У меня было ясное впечатление, что она заботилась только о моем, а не о своем наслаждении. Мне казалось, что это непорядок. Мне очень нравилось смотреть, как кончает красивая женщина. Иначе удовольствие казалось мне неполным.

Несколько минут мы хранили молчание. Странное безмолвие! Что-то непонятное творилось в комнате. Милена подошла и попыталась меня расшевелить. Под действием ее рук мое достоинство напряглось, точно пружина. Я вцепился в нее и повалил ничком, щипал и кусал соблазнительную загорелую попку. Она сохраняла спокойствие. Я навалился на нее, покусывая ей спину, и вошел между ягодиц. Нежно лаская ее, я стремился проникнуть поглубже. Моя рука потянулась к ее влажному лону. Мои нервные пальцы тоже увлажнились. Она стонала. Ее движения заводили меня, и я проник еще глубже. Мы стали как одно целое. Наши движения сделались слаженными. Я был зажат, словно заготовка в токарном станке. И не замедлил кончить. Давно я так не кончал!

Тяжело дыша, я повернулся на бок. Она крепко обняла меня. Мне стало грустно – казалось, что что-то у нее не ладилось. Через некоторое время мы продолжили. Плутовка оказалась сверху. Удобно устроившись, она начала свой танец. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. От наслаждения она стонала, а потом закричала так, что напугала меня. А мне в этот раз было никак не кончить. Член мой оставался напряженным, оргазм не наступал, и она снова принялась меня ласкать. Это была фантастика! Всего меня пробрало, и настала моя очередь кричать.

Выбившись из сил, мы уснули.

Утром, едва забрезжил рассвет, я увидел, как она встает с постели еще голая. Порывшись в своей сумочке, она снова легла. В руках у нее оказались четки. Четки?! Да что же это такое? Ну и девчонка – сюрприз за сюрпризом.

Сев на собственные пятки, она стала ждать, как я отреагирую. Непринужденно предложила:

– Помолимся?

– Что, молиться будем?! – воскликнул я в изумлении. «Как можно молиться после такого неистового секса? Да это просто ересь», – подумал я.

– Помолимся?

Она взяла меня за руку и закрыла глаза. В совершенном смущении я последовал ее примеру. И все-таки очень удивился. Заниматься сексом мне всегда нравилось. А молиться – я никогда не молился. Осуждать ее я не решился. Странно – у нее должны быть какие-то причины.

Я молчал. Мне было никак не сосредоточиться. О Боге я не имел никакого понятия. Иной раз скучно было думать о Нем, а бывало, что я задумывался. Но сейчас я был раздражен. Меня бросило в жар, я покрылся испариной. Хотелось уйти. Она произносила заученные фразы. Я открыл глаза. Повторять за нею не было сил. Я растерянно глядел на нее.

Она спокойно открыла глаза и произнесла:

– Всем бы надо молиться в постели. Нельзя же молиться только за столом!

Действительно, во многих домах есть традиция благодарить Бога, читать молитву и браться за руки за столом. Она считала, что столь же усердно следует молиться в постели в час любви.

Я спросил, как она может это делать голая, перед моими глазами, когда у меня стоит член и я ее вожделею. Но с ее точки зрения, напряженный член был угоден Богу, потому что он приносит людям счастье. Ведь это здоровье, любовь, взаимность. Всякая женщина гордится и даже тщеславится, когда у ее мужчины твердый член.

Через несколько лет, когда я встретил свою любовь, ее слова сдетонировали в моем мозгу, и я убедился в их справедливости. А тогда они показались мне безумными. Секс – штука приятная, только и всего.

Я сгреб одежду в охапку и в напряженном молчании стал одеваться. Когда я обувался, она бросилась на колени и, обхватив мне ноги, умоляла меня остаться.

Я все-таки ушел. Мне было неловко, не по себе, нужно было проветриться.

Я шел, не оглядываясь. На улице накрапывало. Свежий воздух и освежавшие лицо капельки дождя взбодрили меня.

Больше недели я у нее не появлялся, потом не выдержал. Желание оказалось сильнее, чем страх быть арестованным. Вожделение возрастало во мне по мере того, как я приближался к ее дому. Мне нужно было обнять ее, насладиться роскошным телом.

На воротах висел замок. Я удивился. Пошел в мастерскую и заговорил с двумя парнями. Те сообщили мне страшную весть: Милена умерла. Еще страшнее было узнать, что умерла она почти месяц назад.

– Не может быть! – проговорил я.

Парни рассердились, занервничали и сказали, чтобы я убирался. Но я не ушел. Мне нужно было всё выяснить. Я сказал, что и двух недель не прошло, как мы с ней виделись.

Они язвительно рассмеялись мне в лицо и повернулись спиной, давая понять, что тема закрыта. Я подошел к субъекту, который, как мне показалось, был хозяином мастерской. Он меня выслушал, смерил взглядом и щелкнул языком. Механики сказали правду – молодая Милена умерла три недели назад. Больше он ничего не сказал.

Ужас охватил меня, хотя в душу закралось сомнение. Я не вымолвил ни слова. Как будто меня здесь не бывало. Я пошел прочь. Голова у меня шла кругом. Никак мне было не избавиться от сомнения. Как же это могло случиться? Что за безумие? Наверное, не обошлось без обмана.

Не раз я спасался от полиции бегством. Однажды это был сущий кошмар! Двадцать шесть лет пронеслось, а я всё забыть не могу. Интуиция нам не изменяет. Это мы изменяем интуиции. Когда я собирался выйти из гостиницы, где проживал, моя случайная подружка Изабел умоляла меня остаться. Она предчувствовала что-то неладное. Поскольку я намеревался бросить ее, я нагрубил ей в ответ и решил осуществить задуманное хотя бы ей назло. Больше встречаться с ней мне не хотелось. Хотя в глубине души я тоже чего-то побаивался, но твердо решил побороть страх. А в тот день трудно было не столько осуществить задуманное, сколько скрыться, если нас накроют.

Заслышав полицейскую сирену, мы разбежались кто куда. Загремели выстрелы. Я почувствовал острую боль в ноге, но бежал без остановки. Забежал в чей-то сад. Нога ныла. Я задыхался. Полез на крышу, чтобы остаться незамеченным, но поскользнулся и поранил руку. И снова пустился наутек, хотя никто за мной не гнался. В мой башмак натекло полно крови, а нога занемела. Стояла теплая летняя ночь. Положение было отчаянным.

Наткнувшись на стену, я почувствовал, что теряю силы, и упал без чувств. Приоткрыв глаза, я увидел, что на меня пристально смотрит какая-то женщина, и решил, что попался. Сейчас она закричит, меня схватят и изобьют. А то и убьют. Но, к моему изумлению, она и не думала кричать. Она подхватила меня под руки и подняла. С грехом пополам я оперся на нее. Она медленно повела меня к себе домой.