Желание и наслаждение. Эротические мемуары заключенного - Луис Алберту Мендес

Мне даже не верилось! Неужели это правда? Как сладостно, что она вожделеет меня как любовника! Я поцеловал ее, легонько покусывая ей губы.

Тут свидание наше стало иным. Мы чувствовали себя гораздо непринужденнее, презрев все прежние барьеры. Оставшееся время я целовал ее, ласкал груди и бедра. Она смотрела на меня влюбленными глазами… Как сладостно было встречать влюбленный взгляд! Два часа мы целовались и ласкали друг друга. Я почти не думал о сексе, потому что слегка обалдел и не смел верить, что это творится наяву. Не та ли это избранница, о которой говорила Принцесса?

На прощание она крепко обняла меня. Своим запахом вожделеющей самки она пробудила во мне чувственность.

На следующих свиданиях мы стремились насладиться тем, что было доступно. Оба мы были невысокого роста, и нам не составило труда спрятаться под столом, из-под которого виднелись только наши плечи. Она приходила в блузке и юбке. Когда я выходил из камеры, член выпирал у меня из трусов, но брюки были застегнуты на молнию, а в карманы я клал два платка. Едва мы успевали поздороваться, как наши тела сливались в объятии. Лия выпрастывала и брала в руку мой член, слегка смущенная, но счастливая. Как это было замечательно! Нежная рука скользила вверх и вниз. Я кончал ей в руку и при этом сжимал и лизал ее груди, запускал пальцы во влажное лоно. Она тихонько постанывала, боясь привлечь внимание. Я запускал пальцы еще глубже и подбирался к попке. Это не составляло труда. Я настаивал, она отказывалась, но, в конце концов, уступала, и мой палец оказывался в цветочке ее розовой попки. К концу свидания мы изнемогали. Руки болели. Я не щадил ее, трогая за все места. Ей хотелось всё больше. Кто бы увидел – не поверил. Приходя, она не оставляла времени на разговоры. Расстегивала блузку. Внизу у нее ничего не было, даже трусиков. Ей нравилось, когда я начинаю сзади, и крепко обнимала меня в порыве сладострастия.

Мы подумывали, не пожениться ли нам. В конце года Лия успешно сдала экзамены и начала работать по специальности, силясь вызволить меня из тюрьмы. Она консультировалась у профессоров университета. После упорной борьбы ей удалось скостить мне несколько лет. Отсидев почти десять лет, я стал мечтать о вольной жизни.

Она пришла в тюрьму поговорить с адвокатами насчет свадьбы, но те ее отговаривали. Доктор Формига, глава гильдии адвокатов, настаивал, чтобы она отказалась от своего намерения. Когда меня вызвали, чтобы подписать брачный контракт, который Лия выправила в нотариальной конторе, Формига был вне себя от злости. Как ей это удалось? Я приворожил девушку! Прочитав ее автобиографию, он сглотнул слюну, побагровел, потом полиловел и чуть не упал в обморок.

Я был влюблен, и всё мне благоприятствовало. В тюрьме происходили перемены. Нами занялась комиссия по правам человека. Нас стали снабжать кое-какими продуктами, бельем, позволили играть в теннис… Свидания разрешались теперь дважды в день – с восьми до одиннадцати и с тринадцати до шестнадцати часов. Заключенные чувствовали себя непринужденнее. Охранники на все смотрели сквозь пальцы. Находилось место и время, чтобы ощутить себя счастливым хоть на несколько часов. Среди заключенных росли религиозные настроения, что пользовалось всеобщим одобрением. Появилась надежда. В тюрьме подул ветер перемен.

По праздникам – на Рождество, в Женский день и на Пасху – нам разрешалось принимать гостей во дворе. В первый раз мы с двумя друзьями, Энрике и Франку, расстелили покрывало в углу двора. Лия пришла с утра пораньше, отстояв в очереди: хотела прийти в числе первых. К Энрике тоже должна была прийти подруга Лизета, а Франку хотел побыть с нами: он-то никого не ждал. Девушки принесли продукты, чтобы устроить пикник.

Усевшись на ограде, мы принялись за дело. Сначала – легкие поцелуи и нежные ласки. Потом – мощная, требовательная эрекция после десяти лет без секса, компенсируемого мастурбацией. Мы встали. Она хотела ощутить меня, прижать к своему телу. Когда проходили охранники, мы замирали, чтобы нас не заметили. Стоило им отойти, как нами овладевало безумие. По углам двора, крепко обнявшись, сидели парочки.

У Лии увлажнились глаза от возбуждения. Запустив руку мне в ширинку, она стала выпрастывать член. Я посмотрел на сидящие по соседству парочки – у них дело зашло еще дальше.

Я набрался смелости. Высвободив член, я отпрянул назад. Потянулся к ее нежным ляжкам. Много времени мне не понадобилось, чтобы кончить. Ноги у меня подкосились, и я упал. Она засеменила в туалет. Вернулась с пакетиком в руке. Ей пришлось постирать трусики…

Мы пообедали, и завязалась добрая беседа. Франку рассуждал с ней о разных предметах. Это он умел. Она на замедлила раздвинуть ноги шире, чем следовало бы. Когда я увидел Лию там вблизи, меня словно током ударило. Дрожь прошла по всему телу. Я вскочил и схватил ее за руку. Забившись в угол, мы насладились любовью, как никогда прежде. Забыли про всё на свете. Катались по земле. Я сосал ее груди и потянулся к бедрам, а она ввела мой член. Не успел я войти, как кончил. Она насилу вытерлась.

Когда раздался свисток, оповещавший об окончании свидания, мы лежали совсем обалдевшие от наслаждения. Парочки разошлись, мы – в последнюю очередь. Попрощались, когда подошли охранники. Нашему счастью не было предела.

Время шло незаметно. Я ждал каждого воскресенья. Неизменным было только мое учение. Я продолжал занятия. Культура была нужна мне как воздух. Мой ум оживляла возможность учиться. Я написал в Сан-Паулу, в одно почтенное издательство, о своем пламенном желании учиться. Мне нужны были книги по всеобщей истории. В издательстве ко мне отнеслись сочувственно и с пониманием. Прислали каталог, чтобы было из чего выбрать. Можно было заказывать до семи наименований в месяц. На этот счет я побеседовал с Лией. Она тоже взялась мне помочь и отправилась за книгами. Чтение было одной из моих насущных потребностей, и книги, к счастью, у меня не переводились. Когда я еще только выбирал, что прочесть, одно это доставляло мне неописуемое удовольствие. Лия радовалась за меня и помогала глубже вникнуть в суть прочитанного. Готовность, с которой она мне помогала, была поистине трогательной.

Все же порою что-то повергало меня в уныние. На душе кошки скребли, а у нашего чувства, казалось, нет будущего. Все равно Лия меня бросит! Для меня не найдется места в ее жизни. К тому же мне было никак не забыть Принцессу. Хотелось, чтобы именно она была рядом. В последних письмах, отправленных в начале 1979 года, я уверял, что не хочу порывать с нею связь – хотя бы переписываться. Только с нею я был по-настоящему счастлив. Чувства настолько переполняли мне душу, что я решил поведать обо всем Лии. Наверное, глаза у меня сверкали, когда я говорил об этом, но ведь действительно Принцесса, а не кто другой, научила меня понимать женскую душу и объяснила, насколько важную роль играет женщина в жизни мужчины. Мне хотелось хоть с кем-то поделиться своей радостью. Лия молча выслушала и подивилась, что эта женщина изменила всю мою жизнь.

Однажды приехали ее мать и сестра. Сестра мне показалась бесконечно далекой от жизненных реальностей. Впоследствии она попала в психиатрическую лечебницу. Мать, с налетом снобизма, приняла меня за неимением альтернативы. Все они казались какими-то безжизненными, в том числе Лия, которую я стал лучше понимать. Именно во мне она черпала жизненные силы, которых ей остро не хватало.