В особом эшелоне - Всеволод Степанович Королев

сложилась судьба Ивана Гавриловича: трижды раненый, много раз бывавший на волосок от смерти, он все же уцелел и возвратился в родные края. Да еще привез с собой из полка славную девушку санитарку Лиду Рыбалко, с которой и соединил свою жизнь.

А в то военное июльское утро, когда мы мчались на машине из Москвы к расположению своей части, Петренко, помолчав, задумчиво произнес:

— Когда теперь увижу свои места? Как ты думаешь, попадем мы на тот участок фронта, на сумской? А?

— Попадем, Иван, непременно попадем! — хлопнул я его по плечу. — Будем освобождать Украину. Помяни мое слово.

Петренко надолго замолчал. Должно быть, думал о своей матери, находившейся в оккупации… Потом его мысли, очевидно, вернулись к сегодняшнему дню, к последним событиям в полку.

— Чуешь, — толкнул он меня в бок. — Как тебе наши новые дела?

— О чем это ты? — вяло отзываюсь я, утомленный долгой тряской в машине.

— Ну… ты уже свыкся?

— В основном. А ты?

— По правде, не совсем. Незвычно все.

Когда Иван бывал взволнован, у него нередко проскакивали украинские слова.

— Чудишь ты, брат, — оживился я. Меня тоже волновали перемены в нашем полку. — Чего же здесь осваиваться? Все очень просто: теперь мы с тобой служим не в танковом, а в инженерно-танковом полку. Он как бы совмещает в себе два рода войск. Понимаешь? Я где-то читал, что новые открытия и изобретения чаще всего бывают на стыке двух наук. Вот и мы — на стыке двух родов войск.

— Э-э, дывлюсь, тебе перестроиться — раз плюнуть, — недоверчиво покосился черным глазом Иван.

— Нет, Иван, это не совсем так. Ты лучше скажи, все ли у тебя подготовлено?

Сразу поняв, о чем идет речь, Петренко ответил:

— К показу? Вроде да, все в порядке.

— Ты учти, очень важно, чтоб все было без задоринки. Надо, чтоб все наши экипажи, глядя на твою работу, почувствовали уверенность, что смогут действовать не хуже. А ты должен дать им эту уверенность с самого начала.

Говоря это, я думал вот о чем. По мнению Мугалева, тральщики, кроме выполнения своей главной роли — уничтожения мин и устройства проходов, должны были укреплять и поддерживать высокий моральный уровень воинов, идущих первыми на прорыв через минные поля. Напоминаю об этом Ивану.

— Мои хлопцы не подведут, — убежденно ответил Петренко. — Взять хоть бы Василия Большакова, механика-водителя. Сам он из Харькова, работал слесарем-сборщиком по турбинам, воевал под Сталинградом, бывал во всяких переделках. В делах шуток не любит. И силищи — хоть отбавляй! Или, к примеру, радист Смирнов Андрей. Тоже надежный парень — москвич, до войны работал на шарикоподшипниковом. Скромняга, подтянутый, исполнительный. И заряжающий — Асатрян — парень что надо. В сноровке никому не уступит. Одно слово, хлопцы — огонь!

Мы долго обсуждали предстоящие показательные занятия и не заметили, как машина свернула в лес и оказалась в расположении полка.

— Трал, к бою! — громко скомандовал подполковник Мугалев.

Стоявший впереди своей «тридцатьчетверки», экипаж Петренко быстро приступил к делу.

Танкисты подняли с помощью тали раму и закрепили ее упорами в проушинах лобовой брони машины.

Затем раму и ось трала соединили с водилом. Дальше нужно было собрать в катки комплекты дисков. Пока Петренко и Асатрян поддерживали ось на нужной высоте, Смирнов и Большаков нанизывали на нее, один за другим, стальные диски с нажимами-«шпорами». Ворочать такие «блины» было непростым делом, но «играющая» посадка давала возможность надвигать их относительно свободно. Как только были поставлены и закреплены гайками-заглушками пять дисков слева и пять справа, Петренко доложил:

— Готово!

«Монтажники» снова выстроились перед машиной. Они тяжело дышали, пот заливал им глаза.

— Работа заняла тридцать минут, — проговорил Мугалев, посмотрев на часы и обращаясь к стоявшим вокруг солдатам и офицерам. — Но надо иметь в виду, что теперь рама закреплена окончательно и ее больше не придется снимать. А монтаж одних катков потребует меньше половины этого времени.

— Трал, по-походному! — прозвучала новая команда.

Петренко отсоединил водило и приказал механику:

— Развернуть танк!

Старшина Большаков, уже занявший свое место за рычагами, завел двигатель и подал машину кормой к тралу. Смирнов и Асатрян прикрепили водило к заднему крюку танка.

— Готово! — опять доложил командир экипажа. Затем трал снова был возвращен в первоначальное положение.

— Как видите, — пояснил Мугалев наблюдавшим танкистам, — перевод из одного положения в другое не требует особых усилий и занимает считанные минуты. Мы прохронометрируем работу экипажей и выведем нормативы времени. Для чего предусмотрено походное положение? Чтобы вне минных полей идти с большей скоростью. Ведь движется танк с тралом, сами видите, медленнее, повороты затруднены. Поэтому, проделал проход — перебрось трал за корму. Хотя работа экипажа официальной оценки не получила, Петренко понимал, что показ прошел неплохо.

Спустя три дня в полку приступили к практическому обучению танкистов приемам траления. К тому времени все боевые машины полка уже были переоборудованы в танки-тральщики, а экипажи постепенно осваивались с новой техникой.

«Тридцатьчетверки» для траления выводились в широкую лощину, поросшую травой с редким кустарником, которая затерялась в центре лесного массива и была отведена под минный полигон. Там экипажи и овладевали первыми навыками скоростного разминирования. Трофейных немецких мин поступало для этой цели предостаточно.

Поначалу преследовалась цель дать каждому почувствовать боевую скорость танка, отягощенного четырехтонным тралом, натренировать людей выдерживать курс, приучить к наблюдению в условиях затрудненной видимости, неизбежно возникающей при взрывах мин перед самым люком механика-водителя.

Наступил и мой черед «прогуляться» с тралом по минному полигону.

Сидя в отделении управления на исходной позиции и прильнув к смотровой щели, я различал впереди, метрах в ста и дальше, коротенькие полоски наклонно поставленных дощечек. Они были разбросаны по всей лощине в шахматном порядке. Приподнятым краем каждая дощечка покоилась на подставке высотой в карандаш. Нижний конец подставки опирался на взрыватель противотанковой немецкой мины Т-35, заложенной в грунт.

«Надо наехать на первую дощечку левым катком, а на следующую — правым, — повторял я про себя задачу. — И так до самой границы поля: левым и правым, сколько бы ни подвернулось мин. А какой ориентир?.. Ага, вон в створе с первой дощечкой высокое дерево с кудрявой шапкой. По нему и буду держать левую гусеницу».

Получив команду, запустил двигатель, включил передачу. Танк плавно тронулся с места, ведя перед собой громыхающие катки.

Надо повернуть чуть левее. Корректируя направление движения, тяну левый рычаг. Но танк не меняет курса ни на сантиметр. Тяну на себя рычаг до отказа, и лишь тогда мне удается придать машине нужное направление.

«Вот оно что значит — трал!»