В особом эшелоне - Всеволод Степанович Королев

Идя впереди машины и подсвечивая сквозь сетку дождя карманным фонариком механику-водителю Чумилину, стараюсь держаться строго посередине дороги. Со всеми предосторожностями двигаясь по скользкому грунту, без света фар, танк-тральщик миновал Зарубинцы и у небольшого села Луковицы стал в окоп, заблаговременно отрытый на обратных скатах высоты. У меня отлегло от сердца.

Второй тральщик взвода прибыл через два часа и вошел в свой окоп в двухстах метрах правее. Это была «тридцатьчетверка» лейтенанта Помялова. Ее привел Махонин. Остальные танки переправились на плацдарм 5 октября.

Полк занял позиции на рубеже Трахтемиров, Монастырек, Луковицы. И хотя нелегко было боевым машинам вскарабкиваться на высоты по узким размытым дорогам, еще тяжелее оказалось вывозить сюда тралы.

Ответственным за доставку одного из тралов был назначен капитан Барабаш. На повороте его машину занесло, и она «юзом» пошла назад. Выскочив из кабины, капитан успел в самый последний момент выхватить из кузова бревно и подложить его под задние колеса. Машина остановилась в двух шагах от обрыва. Вытянуть ее удалось только тягачом.

Дни и ночи на плацдарме проходили в непрерывной артиллерийско-минометной перестрелке. Огонь из своих танков вели и тральщики.

Подполковник Мугалев, переправившись на правый берег с одной из первых боевых машин, оставался на «пятачке» безотлучно. Сам выводил почти каждый тральщик на исходные позиции, следил за тем, чтобы саперы и экипажи хорошо оборудовали танковые окопы, надежно их маскировали. Вместе с Лукиным он назначал экипажам сектора обстрела, определял и уточнял расстояния до огневых точек противника, подлежавших уничтожению огнем с места.

Находясь на позициях днем и ночью, Мугалев сам много раз попадал под артиллерийский и минометный обстрел. Дважды с ротой капитана Махросенкова ходил в атаку. Вместе с Лукиным они подавали танкистам пример мужества, выдержки и самоотверженности.

А в небе почти постоянно висели гитлеровские бомбардировщики. Их бомбовые удары были нацелены на наши переправы и войска на плацдарме. Но с каждым днем зенитное прикрытие переправ заметно усиливалось, и уже далеко не всякие налеты «юнкерсов» и «хейнкелей» проходили для них безнаказанно.

К 13 октября через Днепр у козинецкой переправы армейским саперам с помощью местных жителей удалось построить постоянный низководный мост, рассчитанный на свободный пропуск танков. Это имело для танкистов чрезвычайно важное значение. Приток новых резервов с Левобережья дал нашим войскам возможность усилить свои удары и закрепить плацдарм общей площадью одиннадцать километров по фронту и шесть — в глубину.

…Взводу старшего лейтенанта Петушкова предстояло провести линейный танковый батальон через минные поля в направлении высоты 215, господствовавшей на подступах к Малому Букрину. Я отвечал за своевременный выход взвода в атаку.

14 октября на рассвете по сигналу, сразу после артиллерийской подготовки, тральщики Петушкова и Помялова двинулись вперед, ведя перед собой непрерывный огонь.

Лейтенант Матвей Помялов вел свою машину уступом за танком командира взвода. Это обеспечивало проделывание в минном поле сплошного прохода шириной около десяти метров. Третий танк-тральщик взвода, которым командовал лейтенант Дайлагай Нагуманов, находился на исходных позициях, в резерве.

Всеми мыслями я был сейчас с Петушковым. Знал: внешне оставаясь для своего экипажа, как всегда, спокойным и непроницаемым, старший лейтенант в душе был далеко не спокоен, как и я сам, как каждый в полку. Шутка ли, первое боевое крещение новой боевой техники! Да еще на такой местности! Живого места нет от оврагов… Справятся ли экипажи? И как оправдают себя тралы не на полигоне, а в настоящем бою?

Из наблюдений за тральщиками Петушкова, его радиодонесений и доклада после боя вырисовалась такая картина действий взвода.

Сначала дорога шла по относительно широкой, ровной площадке.

Однако командир напомнил своему механику-водителю:

— Чумилин, следи только за дорогой. Не подходи близко к обрыву. Главное — не зевай на поворотах!

Заряжающему Павлу Окулову он приказал наблюдать вправо, наводчику Роману Кузьмину — влево.

— Заметил пушку — сразу докладывай и наводи. Смотри в оба, а зри — в три! — наставлял Петушков.

Метров через сто пятьдесят площадка стала заметно сужаться, а еще через сто — овраги совсем зажали ее с боков. Весь плацдарм мелкой дрожью дрожал от огня нашей артиллерии и разрывов бомб.

Петушков, прижавшись глазом к окуляру телескопического прицела, не переставал повторять про себя: «Только бы вывести… только бы вывести линейные танки».

Со школьной скамьи Адам Захарович Петушков приучил себя относиться ко всему с чувством ответственности. Он считался одним из первых по успеваемости в Галичской семилетке Климовичского района Могилевской области, откуда был родом. Потом так же отлично учился в педтехникуме. Став учителем, пользовался большим уважением в школе. В 1942 году отлично окончил танковое училище в Рыбинске. Как лучшего выпускника, его оставили на должности командира курсантского взвода. Но он считал, что его долг — быть на фронте. С большим трудом убедил Петушков командование училища, чтобы его отправили в действующую армию.

Вот и теперь, сидя в танке, он весь был в напряжении, понимая, какая лежит на нем ответственность. Он знал: каждый из экипажа также сделает все для точного выполнения задачи. Знал, что его боевые товарищи заняты сейчас только одним: безотрывно наблюдают в своем секторе, выискивая замаскированные противотанковые орудия врага.

«Только бы проложить проходы… только бы вывести…», — снова пронеслось в голове.

Вдруг, словно в конвульсии, дернулась земля и сразу наступила темнота. Выросшая откуда-то из-под земли черная завеса, словно песчаная буря, заслонила экипажу горизонт, закрыла небо.

— Чумилин, Ваня, жив? — окликнул по переговорному устройству командир своего механика.

— Живе-ем, товарищ старший лейтенант!.. Вот рвануло, так рвануло! — словно чему-то радуясь, отозвался тот.

— А ты что-нибудь видишь?

— Ничего! — тем же удивленно-радостным тоном доложил механик.

— Так останови машину!

— Доедем! Я — по ориентиру…

Новый взрыв мины — и новая густая пелена окутала машину. На этот раз, пройдя еще метров двадцать, водитель без всякой команды остановил танк.

— Что там?

— Забило триплекс.

Чумилин приоткрыл и резко захлопнул крышку люка. Осевший снаружи песок струйками посыпался вниз.

— Ага! Вижу! — он включил передачу, и машина снова пошла вперед.

Подрывая мины и уничтожая противотанковые орудия, оба тральщика миновали первое минное поле. Впереди, метрах в двухстах, начиналось второе.

Под усилившимся огнем противника экипажи Петушкова и Помялова с ходу врезались и во второе минное поле. Они подорвали еще четыре мины, когда Чумилин снова доложил, что ничего не видит.

— Люк не открывать! — приказал командир взвода. — Веди вслепую. Я буду корректировать.

Не прекращая огня из пушки и пулемета, Петушков одновременно передавал механику по переговорному устройству команды, уточняя направление движения. До