Марс наш! - Валерий Большаков

Теперь мы уже в космосе, оказывается, угрожаем…

Министр обороны РФ Р. Малиновский доложил президенту о принятии первоочередных мер.

Список их длинен, но мы отметим некоторые.

Авианосец «Иосиф Сталин» покинул ПМТО на Ла-Диг (Сейшелы) и взял курс на Аденский залив. Корабли охранения: три эсминца класса «Лидер» и тяжелый атомный крейсер «Киров»[5].

Группа стратегических гиперзвуковых бомбардировщиков «Нимбус» совершила перелет на аэродром «Пунта-Горда» (Никарагуанский канал).

Взвод космопехоты ВКС, в ходе внезапной проверки, выбросился на десантном модуле с орбитальной станции «Гардар» и совершил баллистический спуск в заданную точку (аэродром ПМТО «Бербера», Сомали, Афросоюз).

«Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами…»

Пояс Астероидов, борт корабля «Леонов».

63-й день полета

Николай Воронин с детства мечтал стать космонавтом.

Его учителя, пережившие позор с распродажей «Буранов» всяким лишенцам и потопление станции «Мир», приветствовали романтические поползновения юного Коли.

Одноклассники, следившие за тем, как их страна возит американских астронавтов на ненужную ей МКС, наоборот, иронизировали над энтузиастом межпланетных сообщений.

Посмеивались либералы, посмеивались хранители общечеловеческих ценностей и радетели политкорректности – вплоть до весны 2028-го, когда малость отъевшаяся РФ запустила на Марс пилотируемый корабль.

Николай Воронин в ту пору выкраивал свой плотный график так, чтобы поспеть к выпуску «Вестей» по телику, и с восторгом следил, как с Восточного поднимаются громадная «Энергия» и уж вовсе гигантский «Раскат», вознося на околоземную орбиту модули-блоки тяжелого межпланетного корабля.

Больше всего на свете он боялся тогда срыва, каких-нибудь махинаций или еще чего.

Выискался бы опять энергичный младореформатор, недалекий и тупой, и заморозил бы весь проект.

Но нет, дело довели до конца, и отправился «Гагарин», первый в мире ТМК, в полет.

А еще через три месяца Николай задыхался от волнения, наблюдая, как фигурки в серебристых скафандрах смешно подскакивают на оранжевом песке и поднимают в тускло-розовое небо Марса российский триколор.

Ей-богу сотни президентских инаугураций стоила одна эта прямая трансляция с «Красной планеты»!

Ибо большего заряда патриотизма и гордости за державу было не передать.

После выпускного Коля Воронин решил поступать в Высшую школу космонавтики, но не получилось, и его забрали в армию.

Отслужил срочную, задержался по контракту – решил свой подъем на орбиту начать с военного аэродрома.

Года через три поступил в летное училище, а в 2027-м младший лейтенант Воронин прибыл для дальнейшего прохождения службы на базу Камрань.

Уже на следующий год ему, лейтенанту, пилоту «МиГ-55», принимавшему участие в гашении горячей точки на Парасельских островах, прислали анкету.

Он ее старательно заполнил (с громко бьющимся сердцем) и отослал.

Пришло время, и старлея Воронина вызвали в Королев. Комиссия была строга, но в отряд космонавтов Николай попал-таки.

Тренировался и учился на командирском факультете ВШК.

В первый свой полет Воронин отправился на «Клипере-С1М» – доставил груз на Спу-1 «Гардар», новенький, чисто русский орбитальный завод, загрузился готовой продукцией и перевез на китайскую станцию «Тяньгун».

Мечтал он, правда, о межпланетных путешествиях, но даже на Луну слетать никак не удавалось – и Полярную базу выстроили без него, и облет Венеры не предусматривал его участия, и 4-я марсианская экспедиция обошлась без капитана Воронина.

И 5-я, и 6-я…

«Титов» еще не стартовал тогда, но список экипажа был известен – Воронин в нем не значился даже дублером.

Но Николай умел надеяться. Терпеть, работать за троих и ждать.

И дождался…

Забывшись на часок, Воронин проснулся от боли в боку.

Пуля не задела кость, не коснулась требухи – прошла навылет сквозь мышцу и застряла в оболочке скафандра.

Третьи сутки минули после нападения «Энтерпрайза».

Связаться с Землей пока не удавалось, просто руки не доходили до сборки антенного устройства.

Забот и без того хватало.

Кое-как им удалось загерметизировать почти весь МОК.

Ашот приволок пятнадцать баллонов с жидким кислородом.

В каждом было по паре ведер.

Это триста тысяч литров живительного газа, которого им хватит на месяц.

Пищевых рационов – ну, просто завались, для «зимовщиков» на Марсе их везли тонны, а вот воды…

Воды было мало. Очень мало.

Пока еще их спасал регенератор, каждый день отцеживавший из атмосферы и мочи по два стакана на каждого, но все идет к тому, что даже эту скудную «пайку» придется урезать до трехсот миллилитров в сутки, а потом и до двухсот.

Так что чудесная возможность сдохнуть от жажды у них имеется.

Правда, есть НЗ – глыба льда, что покоится в негерметичном отсеке по соседству, но это на черный день.

Воронин усмехнулся.

Можно подумать, сейчас светлый…

Зашипел шлюз, загрюкали подковки.

Подолян стащил шлем и смущенно улыбнулся.

Ашоту здоровому, было неловко, что раненый товарищ вынужден подменять его на ВКД.

Но больше-то некому. Царев и так по две смены отбарабанил…

– Встаю, – сказал Николай, покидая спальник, висевший на переборке.

– Я там прихватил кое-где, – заторопился Подолян, – надо только проварить, как следует.

– Сделаем, – кивнул Воронин, сдерживаясь, чтобы не застонать.

Благо, что невесомость и не надо ходить.

Но все равно двигаться, не беспокоя раненый бок, не получалось.

То изогнешься, то наклонишься – и как резанет… Уф-ф!

– Генка где?

– Они с Зайцем кабели протягивают.

– Понятно.

Нацепив гермошлем, проверив давление воздуха в баллоне и зарядку аккумуляторного пояса, Николай оттолкнулся здоровой ногой и поплыл к кессону.

Отшлюзовался. Перехватился.

Космоскаф Царев не тронул – оставил ходячим больным.