Пристанище ведьм - Саша Пейтон Смит

Она улыбнулась, довольная моим ответом.

– Некоторые называют наши способности магией, но это всего лишь одна из функций нашей священной сущности, иными словами – души. Той самой души, которая обитает во всех людях на планете. Просто мы умеем… более свободно ею пользоваться. Выражать эту сущность в непривычных для обычного населения формах.

Не знаю, какого объяснения я ожидала, но уж точно не этого. Либо директриса мне лгала, либо пыталась разыграть.

– Магией? – переспросила я.

– Да, Фрэнсис, магией. Из-за нее ваши ножницы сами пролетели по комнате и вонзились в шею мистера Хьюса.

Я вздрогнула.

– Откуда вы все это знаете?

– Логический вывод, – отметила миссис Выкоцки с той противной улыбкой, которой старшие часто одаривали младших, – высокомерно-снисходительной.

Пока что директриса одновременно и раздражала, и пугала меня.

– Я слишком взрослая для того, чтобы верить в магию. Вам будет проще сказать мне правду.

Она снова улыбнулась.

– Считаете себя умной?

– Я ничего не считаю, мэм.

– Позвольте вас убедить.

Она подняла руку, и вместе с ней со стола подлетела ручка.

У меня внутри все сжалось. Я зажмурилась, словно пытаясь отгородиться от невозможного. Словно мой мозг отказывался принимать такую правду.

– Как вы это сделали?

– С помощью магии.

Эта картина выглядела так просто и в то же время невероятно: всего лишь одна парящая в воздухе ручка способна была расколоть все, что я знала о нашем мире.

– Можете повторить? – попросила я.

И она повторила. Все предметы на ее перегруженном столе один за другим поднялись в воздух. Конфета в фиолетовой обертке пролетела по комнате и упала мне на колени.

– Угощайтесь, – предложила миссис Выкоцки.

Я чувствовала себя как в первую поездку на метро. К горлу подкатывала тошнота, но в то же время меня переполнял восторг, а в глубине скрывался страх – от того, что мы несемся во тьму неизвестности.

– Нет, спасибо. У меня очень много вопросов.

Все предметы на столе директрисы теперь лежали неподвижно, и она оперлась на него локтями, сцепив пальцы под подбородком.

– Догадываюсь.

Я чувствовала в себе эту странную сущность, ту самую, что заставила ножницы пролететь по комнате к мистеру Хьюсу, и она шептала мне, что это не обман, что во мне есть нечто особенное, драгоценное и необъяснимое, живое. Мне нужно было время, чтобы это принять. Принять правду. То, что скрывалось между строк. Магия. Во мне жила магия. А значит…

Мой взгляд упал на директрису. Она видела, как я постепенно собираю пазл по кусочкам. Миссис Выкоцки подалась вперед, дожидаясь, пока я сама скажу это вслух.

– Я… ведьма?

Это слово звучало так нелепо, что я с трудом его выговорила.

– Если желаете, можете так себя называть. Суть в том, что вы обладаете невероятными способностями. И они – часть вас самой.

В глазах у меня потемнело, и я вцепилась в подлокотник неудобного кресла, как в последнюю связь с реальностью.

– Я могу делать то же, что и вы? Перемещать предметы усилием мысли?

Творить невозможное?

– Магия исходит из человеческой души, и она так же разнообразна, как само человечество, но… Да, с должным опытом вы этому научитесь.

– Но почему…

Почему мир оказался совсем не таким, как нам рассказывали?

– Мало кому даровано это умение, обычно называемое магией, – объяснила директриса. – Как правило, оно пробуждается в связи с психологической травмой. Это нечто вроде расширения вашей души. Вопрос «почему» относится лишь к вам самой и богу.

Грудь уже не так сильно сдавливало от потрясения, и мне стало легче дышать.

– Много времени уходит на обучение?

– Зависит от человека. Обычно девушки проводят у нас несколько лет. Можете смотреть на это как на второе, волшебное образование. Мы очень надеемся, что учеба в нашей академии будет для вас полезна и ценна.

Лет? Пока мне было не до того, чтобы впадать в панику от этого факта. Слишком много оставалось вопросов.

– Вы способны воскрешать мертвых?

Я понимала, что вопрос тяжелый, но на уме у меня в тот момент звучало лишь одно имя: Уильям.

Миссис Выкоцки нервно сглотнула.

– Если бы.

Меня охватило разочарование, и я откинулась на спинку кресла. Какой смысл в магии, если моего брата не вернуть?

– Наша задача – обеспечить вашу безопасность. Тысячелетия истории научили нас тому, что этот мир неласков к женщинам, обладающим силой. Поэтому я вынуждена предупредить вас, Фрэнсис: следуйте нашим указаниям, и мы не позволим никому вам навредить. Быть ведьмой-одиночкой в нашем мире опасно, как и остаться наедине со своей силой и позволить ей пожрать вас изнутри. Понимаете?

– Нет, мэм, – честно ответила я. – Боюсь, что не понимаю.

Она подалась вперед с изяществом змеи.

– Вы слышали о великом пожаре 1845 года в Нью-Йорке?

Я помотала головой.

– Сейчас я расскажу вам историю, которая заканчивается этим пожаром. В сороковые годы девятнадцатого века одна компания ведьм-идеалисток бросила наш любимый «Колдостан» ради заманчивых огней города. Они образовали ковен в здании под медной крышей на Броад-стрит, где и поселились. Юные ведьмы занимались колдовством, беспечно демонстрируя свои таланты всем, кто готов был им заплатить, – на улицах, на вечеринках. Они использовали простую магию: манипуляцию предметами, гадание на инициалы тайной любви.

Миссис Выкоцки выдержала паузу, наблюдая за моей реакцией. Если бы я родилась на семьдесят лет раньше, наверняка захотела бы дружить с этими женщинами, но, подозреваю, директриса ждала от меня другого ответа, поэтому я лишь медленно кивнула.

Она поджала губы и мрачно продолжила:

– По городу разошлись слухи о ведьмах, и те, кто был против магии, сожгли их дом дотла. Все тринадцать девушек погибли, а вместе с ними – тринадцать обычных людей и четверо пожарных.

Кровь у меня застыла в жилах от ужаса, но я молча выслушала остаток истории.

– Комиссар пожарной службы так и не смог объяснить, почему дом оказался окружен солью и порохом, но мы прекрасно все понимали. Ведьмы не глупы и не безрассудны. Мы серьезно относимся к угрозам.

– Но кто именно устроил поджог? И зачем прятаться, если можно сражаться?

– Мы прячемся ради того, чтобы защищать юных ведьм вроде вас, мисс Хеллоуэл. Мы не сражаемся, поскольку в мире слишком много тех, кто держит в руках порох и спички, и слишком мало таких, как мы.