Острова в океане - Эрнест Хемингуэй

– Пробирайся на нос, там и ляжешь. И чтобы тебя не быловидно над фальшбортом.

– Хорошо, Том, – сказал рослый детина и поползмедленно, дюйм за дюймом вниз, пробираясь к носу. Ему пришлось переползти черезноги Питерса, и он взял его автомат, обоймы и заправил обоймы за пояс. Потомсунул руку в карман Питерса, вынул оттуда гранаты и пристегнул их к поясу. Онпохлопал Питерса по ногам и, держа оба автомата за стволы, пополз дальше ксвоему посту в носовой части шхуны.

Проползая по наклонной палубе, подминая под себя поломанныемангровые ветки, он заглянул в развороченный форлюк. То, что он увидел там,никак не отразилось на его лице. Добравшись до фальшборта с подветреннойстороны, он положил оба автомата справа от себя, потом проверил автомат Питерсаи вставил в него новую обойму. Остальные обоймы положил вдоль фальшборта,отстегнул от пояса гранаты и тоже приладил их так, чтоб были под рукой.Удостоверившись, что Генри занял свою позицию и смотрит на зеленый остров,Томас Хадсон отвернулся от него и заговорил с Вилли, который лежал на дне шлюпки,зажмурив от солнца оба своих глаза – и зрячий и искусственный. На нем былирваные шорты, выгоревшая рубашка цвета хаки с длинными рукавами, на ногах –резиновые туфли. Ара сидел на корме, и Томас Хадсон прежде всего увидел густуюшапку его черных волос и то, как его большие руки вцепились в фальшборт. Ноги уАры все еще подрагивали, но Томас Хадсон знал, что он всегда нервничает передбоем, а стоит только делу начаться, как его поведение становится выше всякихпохвал.

– Вилли, – сказал Томас Хадсон, – ты всерассчитал?

Вилли открыл свой зрячий глаз, а искусственный так и осталсяу него зажмуренным.

– Я прошу разрешения отбыть на дальний конец острова ипосмотреть, что там делается. Этих сволочей нельзя отсюда выпускать.

– Я поеду с тобой.

– Нет, Томми. Я это паршивое дело знаю. Такова мояпрофессия.

– Одного тебя я не пущу.

– А туда только одному и надо ехать. Ты уж положись наменя, Томми. Ара вернется и поможет тебе, в случае если я там их обнаружу. Аесли все обойдется благополучно, он подойдет к берегу и заберет меня.

Оба глаза у него были открыты, и он пристально смотрел наТомаса Хадсона, будто старался продать ему какую-то штуку, которая хоть и нужнав хозяйстве, да не известно, хватит ли на нее денег у покупателя.

– Все-таки я поеду с тобой.

– Слишком много шума будет. Нет, правда, Том, я этопаршивое дело знаю. Я крупный специалист по такого рода дерьмовым делам.Лучшего специалиста ты не найдешь.

– Ладно. Поезжай, – сказал Томас Хадсон. – Алодку их подорви.

– А как ты думаешь, что я там собираюсь делать? Попляжу гулять?

– Ну, если ехать, так поезжай.

– Том, у тебя сейчас поставлены два капкана. Один накатере, другой здесь. Ара с тобой куда угодно поедет. Потерять ты можешь толькопушечное мясо – одного морского пехотинца, белобилетника. Чего же ты, в самомделе?

– Хватит болтать, – сказал Томас Хадсон. –Проваливай к чертовой матери, и да благословит тебя господь дерьмовым венцом.

– Подыхай поскорее, – сказал ему Вилли.

– Ты, я вижу, в форме, – сказал Томас Хадсон ибыстро объяснил Аре по-испански, что им предстоит делать.

– Не беспокойся, – сказал Вилли. – Я изположения лежа все ему объясню.

Ара сказал:

– Я скоро вернусь, Том.

Томас Хадсон увидел, как Ара запустил мотор и как шлюпкаотошла от шхуны, увидел широкую спину и черные волосы Ары, сидевшего на корме,и Вилли, лежавшего на дне шлюпки. Вилли перевернулся на бок, и голова егопришлась вровень с ногами Ары, так что теперь они могли переговариваться.

Хороший, смелый, беспутный сукин сын, подумал Томас Хадсон.Старина Вилли. Он подтолкнул меня, когда я уже начал сдавать. Крепкий моряк,даже покалеченный моряк – это в нашем поганом положении лучшее, что может быть.А положение у нас поганое. Желаю вам удачи, мистер Вилли. И не подыхайте,пожалуйста.

– Как ты там, Генри? – тихо спросил он.

– Хорошо, Том. Какую Вилли доблесть проявил – самвызвался ехать на остров.

– Доблесть? Он и слова такого не знает, – сказалТомас Хадсон. – Просто решил, что это его долг.

– Я жалею, что мы с ним не дружили.

– Когда дело плохо, тогда все мы дружим.

– Отныне я буду дружить с ним.

– Отныне мы все собираемся много чего свершить, –сказал Томас Хадсон. – Уж скорее бы оно наступило, это «отныне».

Они лежали на горячей палубе, наблюдая за островом. Солнцесильно припекало им спины, но ветер охлаждал. Спины у них были почти такие жечерные, как у индианок, которых они видели сегодня утром на дальнем острове.Кажется, что это было давным-давно, как и вся моя жизнь, подумал Томас Хадсон.И это, и открытое море, и длинные рифы с разбивающейся о них волной, и темныйбездонный тропический океан за ними – все было сейчас так же далеко от него,как и вся его жизнь. А ведь с таким бризом мы могли уйти в открытое море ивыйти на Кайо Франсес, и Питерс ответил бы на их позывные, и мы сегодня вечеромуже пили бы холодное пиво. Не думай об этом, сказал он себе. Ты сделал какдолжно.

– Генри, – сказал он. – Как ты там?

– Великолепно, Том, – очень тихо ответилГенри. – Скажи, осколочная граната может взорваться от того, чтоперегрелась на солнце?

– Никогда не видал такого. Но, конечно, солнечныйнагрев может повысить чувствительность ее запала.

– Надеюсь, у Ары есть вода, – сказал Генри.

– Они с собой брали воду. Ты разве не помнишь?

– Нет, Том, не помню. Я был занят собственнымснаряжением и не обратил внимания.

Тут сквозь шум ветра они услышали стрекот подвесного мотора.Томас Хадсон осторожно повернул голову и увидел шлюпку, огибавшую мыс. Онавысоко поднимала нос над водой, на корме сидел Ара. На таком расстоянии ужеможно было разглядеть его широкие плечи и шапку черных волос. Томас Хадсонопять повернулся лицом к острову и увидел, как из рощи в самой его серединеподнялась ночная цапля. Потом он увидел, как две каравайки тоже поднялись,описали круг и – сперва быстрые взмахи крыльев, потом планирующий спуск, потомопять быстрые взмахи крыльев – улетели по ветру в сторону маленького острова.

Генри тоже следил за ними, и он сказал: